Пообещала  gr_gorinich пост с фотографиями Эрика Бруна и Рудольфа Нуриева. Выполняю обещание. Забавно, я Нуриевым почти не интересовалась, кое-что с ним смотрела, кое-что о нем читала, понравилась мне его постановка "Ромео и Джульетты", но в общем - ну да, Нуриев и Нуриев, все о нем знают. А тут вдруг от нечего делать скачала и прочитала его биографию, написанную Дианой Солуэй, и страшно протащилась не столько по главному герою, сколько по Эрику Бруну. Опять же - ну, все знают, что у Бруна с Нуриевым был роман, я тоже об этом знала, но не интересовалась: да, роман и роман, ну и что? Но конечно, это был не просто "роман ну и что", а мучительнейшие, нервные, выматывающие отношения ("Чистый Стриндберг", как потом определял их сам Брун). И гораздо интереснее мне показался не Нуриев, а замкнутый, выдержанный, весь внутри перекрученный Брун, которого вдруг накрыло любовью к Нуриеву - и потом он от этой любви долго не мог опомниться.
Теперь вот заказала себе на Амазоне еще одну, относительно новую биографию Нуриева - "Nureyev: The Life", автор - Julie Kavanagh, и заказала лишь потому, что там частично опубликованы письма Бруна (а еще выдержки из дневников Дики Бакла, Дики я тоже люблю). И щелкаю зубами на биографию самого Бруна - "Erik Bruhn – Billedet indeni" (автор - Alexander Meinertz), она на датском вышла еще в 2008 году, а на английский ее до сих пор не перевели. Но очень надеюсь, что переведут. Потому что ну нечестно это - Эрик Брун был очень интересным человеком, а писали о нем все-таки мало. И с записями его выступлений тоже швах, ничего толком не сохранилось. Несколько па-де-де, снятых для телевидения, которые почти не дают представления о его танце. "Жизель" с Карлой Фраччи - фильм-балет, снятый с некоторой претензией, но все-таки лучше передающий манеру Бруна - и танцует он превосходно. Ну, вот, собственно, и все. А еще для любителей курьезов и редкостей есть запись "Фантастической симфонии", балета Мясина на музыку Берлиоза, постановка Королевского Датского балета 1948 года: черно-белая съемка репетиции с позднее наложенной музыкой, Брун танцует там в кордебалете. Запись выходила на двд, но в сети я еще ее специально не искала. Так что - страшно мало осталось от танца Эрика Бруна, и это очень обидно.
Ну ладно, я фотографии обещала. Начну со снимка Эрика Бруна в одиночестве, а под кат отправлю его фотографии с Нуриевым.

Эрик Брун и Рудольф Нуриев

@темы: Не только Дягилев или "вообще о балете", Rudolf Nureyev, Erik Bruhn, Erik Bruhn - photos

---

Объявили новую топ-комби в Звезде: Хокусё Кайри и Хинами Фуу. Я такая: О_О. Черт, это очень неожиданно. И честно говоря, обидно за Бенико. Меня теперь обуревают дурные предчувствия: уж не собирается ли и она уходить вместе с Чиэ и Нэнэ? Вот будет фокус. Нет, не собирается. Но все равно ужасно все это странно. Нет, Хокусё Кайри прекрасная актриса, я ее видела, правда, всего в нескольких ролях, но она была восхитительна, и я думаю, она станет отличной топ-стар. Но... но черт возьми, для меня так удивительно, что Бенико обошли. Видимо, все-таки решили, что она будет уж слишком нестандартной топ-стар, еще более нестандартной, чем Чиэ. И не стали рисковать. А может быть, и нет. Кто же может разобраться в мотивах дирекции Такаразуки? Уж конечно, не я.
Но я безоговорочно рада за Хинами Фуу. Она очень талантлива, и мне будет интересно посмотреть на нее в паре с Хокусё Кайри. А Бенико... ну, все равно не было для нее мусумэяку лучше Нэнэ, так что раз Нэнэ уходит, то и Бенико не будет топ, и не будет у нее другой топ-мусумэяку. Нашла чем утешаться, ага.
А, и Юрику переводят в Космос. Ну вообще. Какая странная будет - ну, для меня - Звезда: без Чиэ и Нэнэ, без Юрики, без Бенико в качестве топ-стар. Сплошные неожиданности.

@темы: Такаразука

---

Моя любимая мазохистская забава: прогуливаться по балетоманским форумам и пабликам и читать отзывы на ноймайеровского "Нижинского". Народ восторженно расписывает, как чудесно танцевали Рябко (Нижинский) и Урбан (Дягилев), как великолепен был Отто Бубеничек в роли Фавна, как гениально Риггинс станцевал Петрушку, как в па-де-труа по мотивам "Игр" Нижинский тянется к Дягилеву, а Дягилев не обращает на него внимания и танцует с Мясиным, как раньше, в счастливом па-де-де, Нижинский нежно прикасается к Дягилеву, и так далее, и так далее, и так далее. Читаю и умираю от зависти к тем, кто это видел. И продолжаю читать, потому что так можно хотя бы представить себе (опираясь еще и на фотографии, и на крохотные кусочки видеозаписей) - как это было. Но боже мой, это так мучительно и так сладко, вот уж воистину - развлечение для мазохистов. А на сайте гамбургского балета радостно пишут, что в продажу поступил замечательный подарок к Рождеству - новое двд-издание "Illusionen - wie Schwanensee". Ага, здорово, это чудесный балет, я очень рада (и если б магазин на этом сайте работал на пересылку по всему миру, а не только по Евросоюзу, я бы, может, поддержала бы Ноймайера последним рублем и купила этот двд), но... но я хочу "Нижинского"! И "Павильон Армиды"! И "Вацлава"! А?
И вот, чтоб мне было еще больнее и слаще - фотография с репетиций "Нижинского": Александр Рябко (Нижинский) и Иван Урбан (Дягилев). Предполагаю, что это один из моментов того самого счастливого па-де-де - когда никакого Мясина еще не было и в помине, да и Ромолы тоже.

@темы: Дягилев и все-все-все, Не только Дягилев или "вообще о балете", John Neumeier and his ballets

---

Давно не выкладывала такаразучных видео (а почему не выкладывала? а потому что ленилась закачать их на Vimeo). Ходила сегодня в банк по денежным делам, как профессор Нимнул, по дороге плейер выдал мне песенку Терри Бенедикта из звездной постановки "Одиннадцати друзей Оушена". Но эту песенку я уже выкладывала, поэтому сегодня будет другая моя любимая песня оттуда же - "Jackpot", финал первого акта. Дэнни Оушен запевает, народ играет и танцует, Терри Бенедикт пытается поцеловать Тэсс, но неудачно, и все опять поют и танцуют, и кто-то даже срывает джекпот.



А вот еще одна версия этого номера - из концерта REON. В середине песни Чиэ - главный Дэнни Оушен - убегает со сцены, передавая эстафету Юрике, игравшей Дэнни в синдзинкоэне. И Юрика оправдывает доверие. Ну, а Бенико и Нэнэ просто прекрасны, как всегда, и я на них положила глаз как на пейринг именно после этого номера (когда я его смотрела впервые, то даже не знала, из какой постановки эта песня, и не знала, что в самом мюзикле химии между Бенико и Нэнэ будет еще больше).

@темы: Такаразука

---

Решила скачать в коллекцию "Ромео и Джульетту" в постановке Нуриева (кстати, об этой постановке есть хороший пост у  gr_gorinich - с интересными видеоотрывками). Полезла на рутрекер, нашла торрент, посмотрела список исполнителей... и тихо сползла под стол от удовольствия. Ведь когда смотрела эту постановку летом - еще никого из исполнителей не знала, все они были для меня одинаковыми незнакомцами. С тех пор я немножко начала разбираться в танцовщиках Парижской Оперы девяностых-нулевых, и вот пожалуйста: в записи РиДж 1995 года Тибальта играет-танцует Шарль Жюд - он же лучший из виденных мною Фавнов в "Послеполуденном отдыхе фавна" (есть запись 1990 года, качество довольно дрянное, но зато исполнение самого балета - превосходное), а Парис в этой постановке (очень интеллигентный и сдержанный Парис, напоминающий студента-отличника из хорошей семьи) - Хосе Мартинес (мой любимый Мельник из "Треуголки"), а Ромео - Мануэль Легри (Аминта из ноймайеровской "Сильвии"). Вот только саму Джульетту - Моник Лудьер - я больше нигде не видела. Она очень хороша. Да и нуриевская постановка мне нравится - там есть, на мой вкус, кое-что лишнее, есть неоправданные затянутости, но в целом - прекрасно.

@темы: Не только Дягилев или "вообще о балете", Rudolf Nureyev

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Перед сном гоняла "Треуголку" в постановке Парижской Национальной Оперы: Мельник (Хосе Мартинес) ослепительно прекрасен, фаррука в его исполнении - это что-то потрясающее, невольно думаешь, что сам Мясин танцевал вот так же зажигательно, и в танце Мартинеса есть что-то от мясинского огня; а вот Мари-Аньес Жило в роли Мельничихи мне все-таки не нравится - ей недостает темперамента, лукавства и юмора, хотя танцует она замечательно. Но я, глядя на нее, вспоминаю другую постановку "Треуголки" - тоже Парижской Оперы, но более раннюю, 2005 года, - где партию Мельничихи танцевала Франсуаза Легре. И это было восхитительно, она была очаровательной, веселой, хитрой, темпераментной Мельничихой (а вот Мельник в той версии - Кадер Беларби - казался поначалу довольно вялым, хотя к фарруке тоже растанцевался). Эх, вот бы ей станцевать с Мартинесом, тогда только искры бы летели. Но увы, чего нет, того нет.
И выложу-ка я фотографию самого Мясина в роли Мельника. Он тут совсем юный (ну да, 1919 год, ему было двадцать четыре), и выражение лица у него странное - подходящее скорее не Мельнику, а Иосифу.

@темы: Дягилев и все-все-все

---

Залезла в свой амазонский виш-лист, а там вдруг объявилось предложение по книге "Poor Polidori: A Critical Biography of the Author of The Vampyre" Дэвида Лорна Макдональда. Академическая редкость, издали ее один раз в начале девяностых, с тех пор, конечно, не переиздавали, и нигде в продаже ее не было. И тут - на тебе, продавец с отличным ником academic_book_guy выставил ее на продажу. Все круто, только просит он две тысячи долларов и высылает книгу только в пределах США, чтоб мне не было обидно. А мне все равно обидно, потому что эта книга о Полидори, говорят, очень хорошая, единственная попытка его серьезной биографии. И я бы очень хотела раздобыть ее и прочитать, но - увы, пока мне ничего не светит. Но всегда остается надежда на то, что объявится какой-нибудь продавец, который попросит денег раз этак в двадцать меньше и согласится отправить книгу куда угодно. Добрый продавец, объявляйся поскорее!
Кадр в тему: доктор Полидори из фильма "Haunted Summer" обижен на весь мир из-за того, что книжку о нем не переиздают и не высылают. Пожалейте бедного доктора!

@темы: "Haunted Summer"

---

Леонид Мясин в образе Гриши Любова из "Красных башмачков". 1949 год, Мясину на момент съемки было пятьдесят четыре года. Удивительная фотография: Мясин полностью в роли, даже улыбается так, как никогда не улыбается на снимках "из жизни", даже смотрит иначе - глаза у него совсем не печальные (а ведь на обычных снимках, вне всех ролей, у него глаза печальные, даже когда он улыбается - и тут он близок к Дягилеву, у того тоже всегда были грустные глаза, даже если он улыбался). В общем, это Гриша Любов, человек, которым Мясин, возможно, и хотел бы быть в жизни (как верно заметила в одном разговоре  gr_gorinich) - но не вышло. А в фильме он изумительно вжился, "выгрался" в эту роль. Да ведь и роль была такая - не взятая с потолка, не выдуманная от и до, слишком много реального в нее было вложено. И поэтому отношения Лермонтова и Любова в этом фильме - собственно говоря, проекция возможных, но не сбывшихся товарищеских отношений Дягилева и Мясина (что могло бы быть после возвращения Мясина в Русские балеты в 1925 году, если б Дягилев согласился не только принять его обратно, но и простить) - и поэтому эти отношения увлекают меня даже больше, чем отношения Лермонтова и Вики Пэйдж (тоже по-своему очень интересные - и полностью лишенные романтической подкладки).

@темы: Дягилев и все-все-все

---

Я еще летом получила и прочитала книгу Джона Драммонда "Speaking of Diaghilev" - сборник интервью плюс интересное предисловие и послесловие. И уже тогда хотела надергать оттуда всяких интересных мелочей, да закрутилась, забегалась, зачиталась чем-то другим. А на днях снова достала Драммонда, перелистала и решила все-таки кое-что из него выписать и в пост сложить. Но честное слово - это совсем разрозненные обрывочки информации, ничего серьезного. Но вдруг кому-нибудь будет интересно?

По воспоминаниям Карсавиной, леди Рипон нежно звала Дягилева "тюленем". Немудрено, что Ваца в ответ обозвал леди верблюдом - тоже с самыми добрыми чувствами.

Не помню, рассказывала ли я об этом уже, ну, повторю на всякий случай: Вера Судейкина-Стравинская говорила Драммонду, что Борис Кохно жаловался ей на Дягилева - а вернее говоря, на секс с Дягилевым: "Верушка, это невыносимо, но я не хочу от него уходить!". На что мудрая Вера якобы посоветовала Борису сделаться из любовника секретарем. Любопытная история - и, как верно замечал сам Драммонд, Вере незачем было лгать ему. Но по воспоминаниям самого Кохно (пересказанным у Дики Бакла), никаких особых страданий из-за секса с Дягилевым он не испытывал, физическая связь между ними закончилась очень быстро, и они вполне полюбовно перешли к дружеским отношениям. Просто сам Дягилев был явно не очень заинтересован в Борисе как в любовнике.

Ромола Нижинская "с ястребиным носом и венециански-рыжими волосами" заявила Драммонду: "Дягилев был восхитителен. Все вокруг ошибались: я была единственной женщиной, которая нравилась Дягилеву". О, Ромушка! И хоть это звучит довольно абсурдно, но если вдуматься, Ромола вполне могла бы понравиться Дягилеву - если б имела своей целью нравиться ему, а не Нижинскому.

Однажды Драммонд спросил у Мари Рамбер, не знает ли она случайно слов песни "У нее была деревянная нога" (это французская кабарешная песенка, которую Стравинский использовал в первом акте "Петрушки", не зная, что ее автор жив, - а потом был вынужден платить ему авторские отчисления). Мим не растерялась и исполнила пять куплетов - "один грубее другого" - о том, что эта леди делала со своей деревянной ногой. Мне тут же вспомнился даррелловский капитан Крич, исполнявший "...старые матросские песни. Все подхватывают хором!".

Возле Оперного театра в Монте-Карло по инициативе Долина был установлен бюст Дягилева. Довольно страшненький, если судить по фотографиям, но все равно приятно, спасибо Долину и Антуаннете Монакской. Да, уже упоминала об этом, но не могу не восхититься снова вместе с Драммондом той откровенности, с которой Патрик признавался, "каким он был идиотом" в юности при Дягилеве. Ну и о сексуальной стороне своих отношений с Дягилевым рассказал только он (Мясин, Лифарь и Маркевич об этом молчали). И все-таки не следовало приводить Драммонда в подозрительный гей-бар, сводить его с каким-то мальчишкой, а потом сбегать, не оплатив счет. Причем охотно верю, что Патрик все это проделал от чистого сердца: мол, надо же человека развлечь, вот бар, вот хороший мальчик (Патрик этого мальчика "очень рекомендовал"), чего еще надо-то? А что счет не оплатил - ну, не при деньгах он, а Драммонд, конечно, при деньгах. Ох, Патрик, Патрик. Он был милый, я ничего не скажу, но иногда его хочется убить за все его выкрутасы.

Продолжение под катом

В предисловии Драммонд допустил одну странную ошибку: размышляя о том, были ли отношения Дягилева и Маркевича платоническими или сексуальными (сексуальными, мистер Драммонд, сексуальными), он пишет, что, мол, Дягилеву же было, в конце концов, уже под шестьдесят (ну, пятьдесят семь, если быть точным), а Маркевич был еще совсем мальчиком, но, с другой стороны, Мясин тоже был "тинейджером", когда Дягилев "сошелся с ним в 1912 году". Ай-яй-яй, не в двенадцатом все это было, а в тринадцатом году, после того, как Нижинского попросили вон из Русских балетов (кстати, вот забавно: в такаразучном спектакле "Нижинский" Мясин появляется в компании еще до увольнения Нижинского - и до южноамериканских гастролей). И хоть Мясин на момент встречи с Дягилевым был все еще "in his teens", но все-таки ему было уже восемнадцать, так что разница в возрасте не была такой скандальной, как у Дягилева с Маркевичем.

Карсавина вспоминала, что при подготовке первого русского сезона в Париже, когда по требованию Дягилева театр Шатле был отделан практически заново, репетиции на сцене шли параллельно с отделочными работами в зале. Стоял ужасный шум, и Фокин время от времени поворачивался и орал: "Сергей Павлович, да сделайте же что-нибудь с таким-то и таким-то шумом!". "Такой-то" - разумеется, эвфемизм, я думаю, Фокин употреблял слова покрепче, не считаясь с присутствием дам.
Еще Карсавина чудесно сказала о Нувеле: "Он мог бы стать профессиональным музыкантом, если б не был таким ленивым". Исключительно верная характеристика Валички - ну что ж, несмотря на лень, он все равно был очарователен.
Она же - о Нижинском: "Скорее сильф, чем человек".

Мари Рамбер чудесно рассказала о репетициях "Весны священной" в Монте-Карло. Они с Нижинским разбирали музыку Стравинского, сам Дягилев не присутствовал на репетициях, зато Василий был тут как тут: он заходил в класс чуть ли не каждые двадцать минут и говорил: "Вацлав Фомич, надо бы окно закрыть, а то дует", - а еще через двадцать минут: "Вацлав Фомич, вы бы надели шарф или свитер", - а потом: "Вацлав Фомич, мне кажется, тут слишком душно". В общем, Василий бдил и глаз с Вацы не спускал. Хотя по мнению Мим, это была излишняя предосторожность: Вацлав совсем ею не интересовался. Но Дягилев решил не рисковать.
Ссору Дягилева и Бакста из-за костюма Нижинского в "Играх" Мим метко обозвала "an epic battle between Lyovushka and Seryozha". Самое прелестное в этой ссоре - хоть Дягилев с Бакстом сцепились тогда не на жизнь, а на смерть, но при этом называли друг друга уменьшительными именами. Тогда они еще оставались друг для друга Левушкой и Сережей, несмотря на все скандалы.
А в четырнадцатом году, когда в Парижа шла "Легенда об Иосифе" (метко обозванная "Les Jambes de Joseph" - из-за красивых бедер Мясина и короткой туники), Мим очень сердилась на Дягилева, когда он объяснял ей, что Нижинский все равно не смог бы исполнить партию Иосифа: "Очень хорошо, что он ушел, и теперь у нас есть Мясин". Мим считала это настоящим предательством.

Сирил Бомонт - как и многие другие - сравнил Дягилева с Петром Первым, а вернее - со статуей Петра работы Растрелли (я так понимаю, он имел в виду памятник Петру у Михайловского замка?). И еще Бомонт вспоминал, что Дягилев очень любил духи с миндальным ароматом: в комнате, где он находился, всегда витал запах миндаля.

Лора Уилсон, кордебалетная танцовщица в 1918 и 1919 годах, вспоминала, как однажды в девятнадцатом году, вскоре после того, как труппа наконец-то перебралась из Испании в Англию, пообносившийся Дягилев сменил гардероб и явился на репетицию в новеньком - с иголочки - костюме. Восхищенные "старички", прошедшие с Дягилевым огонь и воду, окружили его, щупали ткань, примеряли его шляпу, раскрывали и закрывали зонтик, в общем, чуть только не тискали Дягилева, как кота, а тот только стоял и улыбался, и прям весь сиял. "Это было очаровательно, и тогда я впервые увидела в нем человека".

Патрик Долин, лапушка, заявил, что ужасно восхищается Мясиным как хореографом и человеком и пароходом, но работать с ним было ужасно сложно. Впрочем, он признал, что тогда так привык к работе с Нижинской, что просто не хотел привыкать к кому-то другому. Еще он уверял, что в конце жизни Дягилев не потерял интереса к балету, как принято считать (ну, тут существуют разные мнения).
Еще по воспоминаниям Долина, у Дягилева была очень грациозная походка. Более того, он даже заметил Патрику, едва приехавшему в Монте-Карло: "Ты очень некрасиво ходишь. Тебе нужно научиться ходить, а не только танцевать". Ну и конечно, он был шармер и мог добиться от кого угодно чего угодно при помощи очарования.
Пока Патрик не выучил французский и русский, Дягилев беседовал с ним по-английски. "Мы говорили о музыке, живописи, театре... Мы говорили о современном искусстве". А иногда и ссорились, и Патрик признавал, что далеко не всегда одерживал победу (ну еще бы! мал он еще был, чтобы Дягилева переспорить).

А вот Сачеверелл Ситвелл вспоминал, что вел с Дягилевым двуязычные беседы: он говорил по-английски, Дягилев отвечал по-французски, и они друг друга прекрасно понимали. Днем Дягилев кутался в очень поношенное, вытертое пальто, зато по вечерам появлялся во всем блеске - элегантный и неотразимый.
Еще Ситвелл вспоминал, как однажды обедал с Дягилевым и Лифарем во Фьезоле и обратил внимание на то, как Лифарь неотрывно читает бедекеровский путеводитель. Ну, Ситвелл похвалил Лифаря - вот, мол, какой прилежный мальчик, - а Дягилев сказал: "Да ни фига вовсе нет!" - и показал Ситвеллу заложенные между страниц фотографии. Лифарь ничего не читал, а попросту любовался снимками с собой-чудесным.

Игорь Маркевич вспоминал, что временами приходил в отчаяние, сочиняя для Дягилева фортепианный концерт - потому что тут скорее было не "для Дягилева", а "с Дягилевым". Дягилев буквально указывал ему: здесь надо сочинять так, тут должно вступить фортепиано, а тут, наоборот, должен вступать оркестр, и так далее. А бедный юный Игорь говорил растерянно: "Но ведь это я - композитор". Так что было уже сложно определить, кто по-настоящему сочинил этот концерт.

А вот интервью Лифаря невозможно читать и цитировать спокойно. Сержинька, ну что ты делаешь, ахаха, прекрати. Причем давал он это интервью прямо возле могилы Дягилева. И если дух Дягилева был там поблизости, то - я верю в это - он делал фэйспалм двумя руками. Сержинька его несколько раз обозвал большим дитятей, беззащитным, нежным, красивым, "чудесным медведем", "like a big baby", утютю. Не могу, нет моих сил. Меня умиляет в Лифаре его беззаветная преданность Дягилеву, но боже мой, какой же он все-таки был глупенький, этот Серж.

А Николай Набоков заявил, что если и было в Дягилеве что-то детское, так это внезапные приступы гнева. Причем в случае с "Одой" этот гнев был явно направлен не на Набокова и не на Челищева, а только на Мясина (хотя в итоге досталось всем вокруг). И это была не ненависть, а, скорее, обида на человека, которого Дягилев так любил - с которым так нехорошо расстался. Опять же, по воспоминаниям Набокова (совпадающим с воспоминаниями Дукельского и Кохно), Дягилев никогда не разговаривал с Мясиным напрямую - только через Кохно или через Нувеля. И конечно, Мясину это было очень неприятно.

На этом я пост заканчиваю, потому что мне опять стало жаль и Мясина, и Дягилева, и добавить больше нечего.

@темы: Дягилев и все-все-все, Антон Долин

---

Посмотрела ноймайеровскую версию "Сильвии" Делиба - в исполнении труппы Парижской Национальной Оперы. Хореография понравилась, декорации очень понравились (чудесное минималистичное оформление Янниса Коккоса), а вот исполнители... мда. Нет, Сильвия (Орели Дюпон) и Диана (Мари-Аньес Жило) были хороши, и мужчины, исполнявшие главные партии (в том числе Хосе Мартинес, которого я помню по прекрасному Мельнику из "Треуголки" Мясина) тоже были неплохи, но... я бы предпочла увидеть этот балет в исполнении гамбургской труппы. Парижский кордебалет мне не понравился: танцуют грязно, неслаженно, довольно-таки небрежно. И в общем - дайте мне этот балет с Сильвией Аццони в роли Сильвии, ну пожалуйста. Хотя Орели Дюпон тоже хороша, ничего не скажешь.
И я хочу выложить замечательное женское па-де-де Сильвии и Дианы (больше, больше женских дуэтов в этом дневнике!). Поклонники Такаразуки, обратите внимание на женщину во фраке. Надо сказать, что Мари-Аньес Жило носит фрак с большим изяществом, чем мужской кордебалет. И вообще - она очаровательна.



Ну и заодно - а то потом не будет повода выложить - прекрасная фотография: Мари-Аньес Жило и Орели Дюпон перекуривают на балконе Оперы.



Давно мечтала тихо пошипперить балерин, а тут такой повод, такой повод.

@темы: Не только Дягилев или "вообще о балете", John Neumeier and his ballets

---

Вот смотрю на этот скрин и думаю: это Бенико и Нэнэ или не Бенико и Нэнэ? Иногда я перестаю доверять своим глазам. Но все-таки мне кажется, что это они. Понять бы еще, откуда выдран скрин. Смахивает скорее на ревю.



Мне ужасно нравится, как Бенико (если это Бенико) хватко обнимает Нэнэ (если это Нэнэ).

@темы: Такаразука

---

Третий раз подряд у меня из-под носа уводят дневник Нижинского, изданный в моей любимой серии "Ballets Russes". Правда, стоит признать, на этот раз я была сама-дура-виновата, потому что прощелкала клювом и не забронировала его в "Москве" заранее. Подумала: а-а, да кому он нужен, да это я одна такая любительница, да он меня дождется, чего там. Ну и конечно - приехала в магазин, а Нижинского уже и след простыл. Мораль: видишь Вацу - хватай его, а не зевай по сторонам.
Но обидно, черт возьми. Не везет мне именно с этим изданием. Хотя я все еще надеюсь, что рано или поздно я его поймаю. А пока нет дневника - утешусь очередной фотографией. Вот, пожалуйста: довольно-таки страшненький Ваца в роли Альбрехта из "Жизели". Все, как заказывали: очень короткий колет, трико и никаких штанишек.

@темы: Дягилев и все-все-все

---

Смотрю "Манию Жизели" Алексея Учителя - фильм-фантазию о Спесивцевой. И снят он не без вкуса, и в нем есть стиль, но когда там сначала появился Серж Лифарь, картаво напевающий Вертинского (и играл этого Сержиньку, между прочим, Охлобыстин - да-да, тот самый Охлобыстин, да еще и под псевдонимом Леопольд Роскошный), я начала сползать под стол, а когда следом явился Антон Долин - блондин! с полудлинными волосами! мямлящий, запинающийся и цитирующий Пушкина! - тут я совсем закисла со смеху. Долин с Пушкиным меня просто добил: он радостно заявил Спесивцевой, что отдаст жизнь за ночь с нею (ну да, смотри "Египетские ночи", ссылка поставлена), а Спесивцева так же радостно заявила, что согласна с Долиным подружиться, а спать с ним не будет. Боже мой, ну нельзя же так, ну я же умру от смеха. Нет, я все понимаю: это не биографический фильм, это фантазия, все понятно, но черт возьми, этот Долин...
А вообще-то, так, ради исторической справедливости сообщу, что Спесивцева и Долин (тогда еще Патрикеев) познакомились еще в 1921 году в Лондоне, когда Дягилев ставил там "Спящую красавицу". И Долин восхищался Спесивцевой, а она его называла "мальчик с полотенцем" - потому что он всегда подавал ей полотенце за кулисами, а еще передала ему тот самый знаменитый диалог Дягилева и Бакста о том, кто красивее всего в этом зале: по мнению Бакста, это были Спесивцева, он сам и "мальчик с большими карими глазами" - Долин. Так что Долину не было никакой нужды являться, как в фильме, к Спесивцевой в гости знакомиться, да еще и с неприличными предложениями.
Ладно, пойду смотреть дальше.
UPD. Досмотрела. Фильм по-своему очаровательный - меланхоличный, незатянутый, с "настроением". Но право, лучше бы авторы дали героям другие имена. А то человеку вроде меня очень трудно смотреть этот фильм спокойно. Сильнее всех пострадал Долин - вот уж от кого осталось только имя. Превратили его черт знает во что, в мямлю и тряпку, чтоб не сказать - в дурачка. Но манерничает он при этом, как самая натуральная fairy, и я уж не знаю, что там имели в виду авторы, но складывается впечатление, что они хотели сохранить Долину его каноническую сексуальную ориентацию. Получилось очень странно. Самая странная сцена с его участием - в конце фильма: когда он встречается с гражданским мужем Спесивцевой мистером Брауном, всхлипывая, объясняет ему, что любил Ольгу всю жизнь, а мистер Браун сочувственно кивает и на прощание целует Долина в губы. Что это было? Зачем это? К чему? Ну, Лифарь в этом фильме - это просто безудержная и бесстыдная пародия, спасибо, я похохотала. Что же до самой Спесивцевой - ну, как и все в этом фильме, к исторической Спесивцевой, я думаю, она имеет очень отдаленное отношение. Замашки роковой женщины ей не к лицу, истерика у нее получается чуть лучше, но тоже не блестяще. Но в некоторых сценах она изумительно хороша.
Итак, фильм странный, фильм лучше смотреть, не думая о прототипах, но в общем, не жалею, что посмотрела. Есть в нем странное очарование. А еще - в нем есть отрывки из киносъемки "Жизели" с настоящими Спесивцевой и Долиным. Правда, Долин там мелькает так, что его и не разглядишь, но все равно приятно.

запись создана: 22.11.2014 в 02:24

@темы: Антон Долин

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Засунула в амазонский виш-лист "A Dance With Life", автобиографию Джона Гилпина - с предисловием Долина, разумеется. А пусть лежит, глядишь, куплю себе и Гилпина, мне интересно, как и о чем он писал. Гуляла по сети, узнала, что в пятьдесят четвертом году "Лондон Фестиваль Балле" поставил "Эсмеральду". Наталья Красовская была Эсмеральдой, Гилпин - Гренгуаром, Олег Брянский (тот самый, который жаловался, что Долин отдавал его роли своему "любовнику-англичанину") - Фебом, а сам Долин выступил в роли Фролло. Почему-то мне уже смешно: я видела пару версий "Эсмеральды", там везде Фролло - это не танцевальная, а мимическая роль, очень зловещая и противная фигура, прямо как у Алены-филологессы:

Фролло:
Я архидьякон Клод Фролло…

Редакторы Пузиков и Трескунова, дуэтом:
…Аскет, алхимик, мракобес,
Символизирующий зло,
Упадок нравов и регресс…

Как ни стараюсь, не могу представить себе Долина вот таким "конфликтом аскета с человеком". Но может быть, мне просто фантазии не хватает. А вот из Гилпина, я думаю, получился прекрасный Гренгуар (эх, люблю линию Гренгуар/Эсмеральда в этом балете, у них отношения гораздо интереснее, человечнее и милее, чем у Эсмеральды с Фебом). И еще любопытно, чем балет заканчивается. У Петипа - полный хеппи-энд, воссоединение Эсмеральды и Феба, "свобода поднимает стяги, ура, товарищи, ура". А вот что там поставил Николай Березов в "Лондон Фестиваль Балле" - я так и не поняла, то ли повесили Эсмеральду, то ли отпустили с богом, поди узнай. Мой идеальный финал "Эсмеральды": Феба - нафиг, Эсмеральда и Гренгуар воссоединяются и танцуют па-де-де с бубном, Фролло и Квазимодо тихо завидуют в стороне. Да только кто ж мне такой финал предложит?
А еще прочитала несколько некрологов принцессы Антуаннеты Монакской, второй и последней жены Гилпина (он умер через сорок дней после свадьбы с нею) - потому что заданные в поиск "долин + гилпин" непременно выносят на эти некрологи. Очень меня позабавило, как в одном из них Гилпина обозвали "beloved friend" Долина, причем именно что взяли эти два слова в многозначительные кавычки. А в другом некрологе, не мудрствуя лукаво, назвали Долина и Гилпина попросту парой.

@темы: Антон Долин, Не только Дягилев или "вообще о балете"

---

Дай, думаю, включу что-нибудь хорошее балетное перед сном, чтоб спалось лучше. Ну да, конечно, включила Liebestod из "Смерти в Венеции" и принялась умирать вместе с Ашенбахом. И музыка, и хореография, и игра Риггинса и Ревазова - все душу выматывает, а на последнем "пробеге" - когда Ашенбах бежит по кругу вместе с Тадзио, задыхается, падает, встает и снова бежит, и в конце, уже на последнем дыхании, бросается к Тадзио в объятия, - вот здесь я совсем расклеилась и заплакала, как дура. Старею. Как я выдержу этот спектакль вживую - ума не приложу. Впрочем, что мне бояться, глаза я не крашу, тушь не потечет.

@темы: Не только Дягилев или "вообще о балете", John Neumeier and his ballets

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Вчера дочитала балетный том "Эвтерпа, ты?". Двойственные впечатления: много интересной информации, но сам Мейлах с каждой страницей раздражает все сильнее, мне даже самой было неловко. Все-таки не следовало ему превращать собственные ремарки в развернутые комментарии, это выглядит очень глупо: собеседник говорит о Фоме, Мейлах вклинивается с рассказом о Ереме. Его художественные отступления чаще всего неуместны и искусственны: понимаешь, что вряд ли он произносил эти монологи непосредственно во время разговора, скорее всего, он вставил их позднее, при подготовке книги. Но так они выглядят еще нелепее. Нет, на мой взгляд, нужно было просто писать комментарии к каждому диалогу и не выпендриваться. Но что сделано - то сделано, что уж теперь говорить.
Я так и не поняла, почему в книге не было беседы с Алисией Марковой. Сам Мейлах писал, что разговаривал с ней несколько раз, жаловался, как сложно было выбрать материал для публикации из этих бесед, несколько раз в диалогах с другими людьми упоминал о своих встречах с Марковой - но в самом книге диалога с ней так и нет. Странно и, пожалуй, обидно. Алисия наверняка рассказывала много любопытного - начиная от учебы у Астафьевой и выступлений у Дягилева и заканчивая работой с Мясиным, Долиным и компанией.
Было довольно любопытно отслеживать, кто как и о ком вспоминает. О Мясине - я уже об этом писала - говорили почти одно и то же: холодный, сухой, но с огненным темпераментом, прекрасный танцовщик (и до старости!), прекрасный хореограф, замкнутый человек, профи во всех отношениях; о Лифаре - чаще всего приязненно, были исключения, но мало, а в основном отзывались о нем хорошо; о Борисе Кохно - ну, его называли человеком нелегким и очень эксцентричным, но признавали его талант; о Нижинской - отзывались по-разному: соглашались, что она была не просто талантлива, а почти гениальна, но жаловались на ее невыносимый характер; о Леоне Войциховском все вспоминали с большой симпатией и говорили, что он был очень милым, приветливым человеком (хотя играл по-страшному, по-черному, как другие пьют); и, безусловно, все воздавали должное Баланчину. Но что меня удивило - отзывы о Долине. О нем все вспоминали очень мало и кратко, будто сговорились. И даже сам Мейлах это отмечал и пару раз говорил своим собеседникам: вот-де о Долине все отмалчиваются. И те соглашались, но, сказав пару слов, переводили разговор на другие темы. Меня это так удивило. Как будто вокруг Долина существует какая-то тайна или негласный запрет, как будто его и вспоминать не хотят. Так что информацию о нем я выуживала по крохам. Я бы еще поняла, если б это был какой-нибудь совсем второстепенный представитель балетного мира, танцовщик третьего эшелона, но ведь это же не так, он был - даже если это кому-то не нравится - заметной личностью. Но о нем предпочитают молчать.
Вот, например, Фредди Фрэнклин на прямой вопрос о том, каким был Долин, ответил одним предложением: "Долин прекрасный танцовщик, обладавший к тому же замечательным чувством юмора". Правда, он не ограничился этой характеристикой, а еще рассказал душераздирающую историю о том, как однажды поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем Леонид Федорович с Патриком Генриевичем из-за Веры Зориной, урожденной Бригитты Хартвик: "Зорину - Бригитту Хартвик, вторую жену Баланчина (а считая Шуру - третью) - я тоже знал с незапамятных пор, когда мы вместе с ней, Долиным и еще двумя английскими звездами участвовали в лондонском шоу "Балерина". И вот вышли мы как-то из театра и застали на улице... драку Долина с Мясиным! Оказывается, Долин открыл Бригитту где-то в Германии и пригласил ее участвовать в шоу, а Мясин посмотрел ее в спектакле и предложил подписать контракт с "Русскими балетами". Долин же считал, что имеет на нее больше прав. Но она выбрала Мясина". И выбрала, и какое-то время жила втроем с Мясиным и его женой Евгенией Деляровой. Но потом у Мясина любовь прошла, и Зорина переметнулась к Баланчину. Это история известная, но я и подумать не могла, что у Долина с Мясиным дело могло дойти до драки. Это даже представить себе смешно - и я почти уверена, что инициатором был Долин, с его-то ирландским темпераментом.
Данилова звала Фрэнклина Фреденькой - а вслед за нею это имя переняли и другие русскоязычные коллеги. Еще во времена труппы Марковой-Долина (тридцать пятый год или около того) Бронислава Нижинская, поначалу относившаяся недоверчиво к Фредди, однажды после репетиции с ним подошла к пианистке и сказала удовлетворенно, что ей удалось сделать из Фредди "настоящего русского мальчика".
Елена Траилина, рассказывая о Борисе Кохно, упомянула и Долина с Лифарем: "Когда я встречалась с Кохно, я была, что называется, "непростительно молода"... Как было бы интересно встретиться с ним сейчас! <...> Удивительный персонаж! Интересны его отношения с Лифарем. Оба находились рядом с Дягилевым, и соперничество между ними было страшное. А как Лифарь ненавидел Долина! А Долин - Лифаря!.." Вот тут я удивилась и пожалела, что Траилина не остановилась подробнее на этой теме. Ну ладно, допустим, из тех же воспоминаний Лифаря "С Дягилевым" можно сделать определенные выводы - по крайней мере, жгучая ревность юного Лифаря к Долину там видна невооруженным глазом. Но Долин - если судить по его книгам, но по чему же еще судить? - всегда отзывался о Лифаре очень дружелюбно. И так было всю жизнь, и уж где там была ненависть - ума не приложу.
Еще одно занятное замечание о Долине отпустил Олег Брянский. На вопрос Мейлаха: "Долин как будто человек веселый. Работать с ним, вероятно, было интересно?", - Брянский ответил: "Да. Но со мной все оказалось не так просто, потому что его любовник-англичанин был моим конкурентом на сцене, и Долин часто отдавал ему мои роли". В общем, в труппе "Фестиваль Балле" отношения Долина с Гилпином были секретом Полишинеля. И окружающие были уверены в том, что Долин покровительствует Гилпину не просто так за красивые глаза и талант, а именно как любовнику.
Николай Полаженко, тоже работавший в "Фестиваль Балле", рассказывал, как "мама Туманова" - мать Тамары Тумановой, обладавшая не меньшей известностью в балетном мире, чем ее дочь, - проводила спиритические сеансы, вызывая дух Дягилева, а тот "давал советы - почему-то всегда в пользу Тамарочки". А Наталия Красовская, говорившая по-английски с сильнейшим акцентом, заявила однажды: "I am the best Fokine dancer" - но произнесла эту гордую фразу так, что смысл получился совсем другой. Мейлах задал и Полаженко вопрос о Долине: "А что бы вы сказали о Долине? Я замечал, что о нем говорят не очень-то охотно..." - и Полаженко ответил кисло, что "Долин действительно человек был не всегда приятный, из-за своей склонности к саркастическим замечаниям. Однажды, например, на репетиции, где девушка проходит перед танцовщиками, выстроившимися в одну линию, он подозвал ее и спросил так, чтобы все слышали: "Ты почему такая толстая?". Я не выдержал и сказал: "Господин Долин, вы - сукин сын". Но танцовщик и балетмейстер он был замечательный, этого у него не отнять". Такая вот история. И больше, кажется, Мейлах уже никого не спрашивал о Долине.
А Жан Бабиле вспоминал о Мясине: "Мясина я впервые увидел в Лондоне, когда "Балет Елисейских Полей" выступал в театре Адельфи, куда наша труппа первой после войны приехала на гастроли. Я услышал, что Мясин сам танцует в Ковент-Гардене в своем балете "Треуголка". Я тогда удивился: "Сам Мясин?! Он еще жив? Еще танцует? Это невозможно!". И пошел на спектакль. Занавес поднялся, открывая дивные декорации Пикассо. Вся музыка замолкла, и из глубины сцены появился человек, одетый во все черное. Зал замер в напряженной тишине такой интенсивности, какой я больше никогда нигде не заставал. Вновь зазвучала музыка, и он начал танцевать "фарруку". Какая отточенность стиля, какая сила! Это было бесподобно!". Вообще-то костюм Мельника в "Треуголке" не черный (только брюки черные, но рубашка белая, а жилет красный), да и фарруку, насколько я помню, Мельник танцует не при первом своем появлении. Но все равно, Бабиле набрасывает очень выразительную картину. Руди ван Данциг говорил, что Мясин похож на "какую-то хищную птицу", а Тур ван Схайк вспоминал, что Мясин "каждое утро запирался в одной из студий и там делал экзерсис. Входить никому не разрешалось, а из-за закрытой двери доносился всевозможный шум, и все гадали, что он там выделывает. Еще он требовал, чтобы в классах завешивали зеркала". Довольно странное требование, на мой взгляд. Впрочем... это же Мясин. Чудной он все-таки был человек - очаровательный, когда хотел, яркий, талантливый до гениальности и весь перекрученный внутри.
Ну все, мне надоело переписывать байки. В любом случае, книга любопытная, не жалею, что ее купила. Жаль только, что в ней оказалось не так много информации о самых интересных для меня людях.

@темы: Дягилев и все-все-все, Антон Долин, Не только Дягилев или "вообще о балете"

---

Кажется, опять заболеваю. Иммунитет ни к черту, хотя, казалось бы, веду относительно здоровый образ жизни. А может, нервишки сдают, а за ними и все рассыпается.
Ну да ладно, что говорить о бренном теле. Я ведь хотела совсем о другом. Ровно год назад я написала первый дягилевский пост, посвященный, правда, не столько Дягилеву как исторической личности, сколько такаразучному спектаклю "Нижинский". И тэга дягилевского у меня тогда еще не было. И вообще я даже не подозревала, во что влезаю. Но от такаразучной постановки до исторического Дягилева путь был недолог: я откопала завалявшиеся с незапамятных времен "Ранние воспоминания" Брониславы Нижинской, прочитала, купила двухтомник "Дягилев и русское искусство", проглотила, купила "Дягилев: Русские балеты навсегда" Схейена, слопала и не подавилась... и понеслось. Ужас Дягилева и компании: чем больше о них читаешь, тем больше хочется еще.
Итак, краткие итоги года:
1. Собрала "дягилевскую библиотеку" этак в полсотни с лишним томов. Не намерена останавливаться на достигнутом.
2. Хочешь свихнуться на Дягилеве и Русских балетах? Спроси меня как. Вы узнали, что был такой Дягилев? Хотите об этом поговорить?
3. Потихоньку-полегоньку заинтересовалась не только Русскими балетами, но балетом вообще (раньше балет был почти "мимо"). Открыла для себя Ноймайера, подсела на Ноймайера.
4. Открыла для себя: Долина, Мясина, Маркевича, Бориса Кохно, Дики Бакла, Джона Гилпина, Лидию Соколову, Алисию Маркову, Александру Данилову, Юрия Зорича и еще целую толпу замечательных людей. Люблю их ужасно. Даже Мясина сначала не любила, а теперь полюбила, ну прям как атомную бомбу (эволюцию отношений можно проследить по постам с дягилевским тэгом).
5. Посмотрела фильм "Нижинский". Ерунда на постном масле, которую не спасают даже Антон Долин в натуральную величину, очаровательный Джереми Айронс с оленьими глазами и удивительный пейринг Дягилев/Михаил Фокин. Посмотрела фильм "Красные башмачки". Вот с чего надо было брать пример авторам фильма "Нижинский".
6. Написала что-то вроде рассказа про Дягилева и Долина. Трепа в дневнике уже не хватало, хотелось еще как-то обработать и осмыслить дягилевскую информацию.
Ну и так далее, все перечислять лень. И что я могу сказать? Берегитесь. Я не собираюсь вылечиваться. Потому что Дягилев - он такая обаятельная сволочь, раз очаровал, то уже не отпустит, если только сам не захочет. Но пока, похоже, не хочет. А я и рада, мне с ним хорошо. И с ним, и с толпой его друзей, сотрудников, любовников и последователей. И с балетами, конечно - и дягилевскими, и недягилевскими.
И конечно, не обойтись без подходящей фотографии. Вот, пожалуйста, симпатичнейшее трио: Стравинский, Дягилев и очень хороший мальчик Серж Лифарь. Ничего не могу поделать, у Лифаря на лице написано, что он отличник, умница и котенька. В руках тросточка, а в зубах косточка. И никаких соперников вокруг - ни коварного англичанина Долина, ни хитроумного Кохно, ни молодого-да-раннего Маркевича. А Стравинский - ну, Стравинский только Судейкину опасен, да так Судейкину и надо.

@темы: Дягилев и все-все-все