Живи, а то хуже будет
Иллюстрация к вчерашней "Жизели" (хотя сама фотография была сделана раньше, после первого спектакля с этим составом): Сорелла Энглунд, Холли Доржер, Ульрик Бирккьяр и Магнус Кристофферсен.
пятница, 18 ноября 2016
Иллюстрация к вчерашней "Жизели" (хотя сама фотография была сделана раньше, после первого спектакля с этим составом): Сорелла Энглунд, Холли Доржер, Ульрик Бирккьяр и Магнус Кристофферсен.
Живи, а то хуже будет
По поводу сегодняшней "Жизели" имею сказать вот что: неправильный каст снимали позавчера! надо было снимать сегодняшний! А еще лучше: совместить два каста, поставить Илларионом Хейнса из позавчерашнего состава, а Жизель и Альбрехта оставить из сегодняшнего состава. А сегодня эти роли танцевали Холли Доржер и Ульрик Бирккьяр. И это была, наверно, одна из лучших "Жизелей" в моей жизни. Я ничего не хочу сказать дурного об Иде Преториус и Андреасе Косе из первого состава, они чудесные, очень талантливые, очень милые, но... но они еще очень молоды, и это ощущается: нет у них такой свободы в игре, такой драматической насыщенности, как у более старших Доржер и Бирккьяра. В составе с Преториус и Косом Илларион оказывается сильнее и ярче еще и потому, что играет его пусть и такой же молодой, но гораздо более одаренный драматически Хейнс. Сегодня Илларионом был еще один представитель молодого поколения - Магнус Кристофферсен (в видеоверсии РиДж он играет фра Лоренцо): он милый, он очень старался, он хорошо танцевал, но он был ощутимо бледнее Жизели и Альбрехта и не перетягивал внимание на себя. А Хейнс - перетягивал. Кстати, он сегодня танцевал в кордебалете, и это тоже было настоящее наслаждение: он танцевал с нескрываемым удовольствием и лихо заигрывал со всеми кордебалетными девушками. Умница, он даже такую маленькую, массовочную роль отделывает, продумывает и оттачивает.
Но сегодня были изумительные Жизель и Альбрехт. У Доржер в первом акте получилась очень живая Жизель, такая лисичка-плутовка, непоседа, очаровательная девчонка. Когда она строила лукавую мордашку и показывала матери: мол, да я тут танцевала, - зал захихикал, я такого никогда не слышала на "Жизели". А когда она сходила с ума - некрасиво, отчаянно, даже истошно как-то, то не скажу за весь зал, но у меня ком в горле стоял. А во втором акте она головокружительно станцевала в сцене обращения Жизели - это было такое самозабвенное, неземное упоение танцем, - и прекрасно провела все остальные сцены. В ее танце и в ее игре действительно ощущалось отчаяние Жизели, пытающейся защитить Альбрехта - и вынужденной убивать его.
Ульрик Бирккьяр не играл влюбленного мальчика - это ему уже не к лицу. Его Альбрехт был взрослым, расчетливым, ни капли не влюбленным мужчиной, который точно знал, чего хочет: соблазнить хорошенькую крестьянку - не нагло, с соблюдением известных приличий, но соблазнить. Когда его секрет раскрывался, он не смущался, но был раздосадован: такое удачное дельце сорвалось, а он уж почти-почти затащил Жизель на сеновал. Причем все это было показано очень тонко, и сам Альбрехт в его исполнении был не грубияном и не нагловатым ухажером, а тоже вполне себе тонким и галантным кавалером. Но любовь там и не ночевала. И в первом акте, после смерти Жизели, его накрывало осознанием собственной вины - и это был сокрушительный удар. Этот Альбрехт, по-моему, мучался во втором акте не из-за того, что потерял возлюбленную, да еще и был виноват в ее смерти. Этот Альбрехт во втором акте понимал, что убил человека - и не мог себе этого простить. Второй акт сегодня - это любовь Жизели и раскаяние Альбрехта, но все-таки не любовь Альбрехта. Мне так показалось. Но это отсутствие влюбленности не помешало Альбрехту-Бирккьяру по-настоящему плакать на могиле Жизели в самом конце. И в этих слезах столько всего было - и раскаяние, и опустошение, и горечь, и ощущение окончательной потери. Ай, нет, я все невнятно пишу. Но Бирккьяр вправду был прекрасен. И Холли Доржер тоже.
Кордебалет снова был изумителен и в первом, и во втором актах. Крестьянское па-де-де опять танцевали Кэролайн Болдуин и Джонатан Хмеленски - и танцевали блестяще, смотрела бы и смотрела. А Миртой сегодня снова была Киззи Матиакис - и понравилась мне еще больше, чем позавчера. Поразительная Мирта. Как вернусь, постараюсь написать о ней подробнее - да и вообще обо всех,
А в заключение скажу следующее (и пусть это к делу не относится, наплевать): раз не даете "Жизель" с Доржер и Бирккьяром, дайте хотя бы "Сильфиду" с Бирккьяром и Хюббе! Ну, можно с Бирккьяром и Хейнсом, тоже хорошо. Ну дайте! А то забедокурю.
Но сегодня были изумительные Жизель и Альбрехт. У Доржер в первом акте получилась очень живая Жизель, такая лисичка-плутовка, непоседа, очаровательная девчонка. Когда она строила лукавую мордашку и показывала матери: мол, да я тут танцевала, - зал захихикал, я такого никогда не слышала на "Жизели". А когда она сходила с ума - некрасиво, отчаянно, даже истошно как-то, то не скажу за весь зал, но у меня ком в горле стоял. А во втором акте она головокружительно станцевала в сцене обращения Жизели - это было такое самозабвенное, неземное упоение танцем, - и прекрасно провела все остальные сцены. В ее танце и в ее игре действительно ощущалось отчаяние Жизели, пытающейся защитить Альбрехта - и вынужденной убивать его.
Ульрик Бирккьяр не играл влюбленного мальчика - это ему уже не к лицу. Его Альбрехт был взрослым, расчетливым, ни капли не влюбленным мужчиной, который точно знал, чего хочет: соблазнить хорошенькую крестьянку - не нагло, с соблюдением известных приличий, но соблазнить. Когда его секрет раскрывался, он не смущался, но был раздосадован: такое удачное дельце сорвалось, а он уж почти-почти затащил Жизель на сеновал. Причем все это было показано очень тонко, и сам Альбрехт в его исполнении был не грубияном и не нагловатым ухажером, а тоже вполне себе тонким и галантным кавалером. Но любовь там и не ночевала. И в первом акте, после смерти Жизели, его накрывало осознанием собственной вины - и это был сокрушительный удар. Этот Альбрехт, по-моему, мучался во втором акте не из-за того, что потерял возлюбленную, да еще и был виноват в ее смерти. Этот Альбрехт во втором акте понимал, что убил человека - и не мог себе этого простить. Второй акт сегодня - это любовь Жизели и раскаяние Альбрехта, но все-таки не любовь Альбрехта. Мне так показалось. Но это отсутствие влюбленности не помешало Альбрехту-Бирккьяру по-настоящему плакать на могиле Жизели в самом конце. И в этих слезах столько всего было - и раскаяние, и опустошение, и горечь, и ощущение окончательной потери. Ай, нет, я все невнятно пишу. Но Бирккьяр вправду был прекрасен. И Холли Доржер тоже.
Кордебалет снова был изумителен и в первом, и во втором актах. Крестьянское па-де-де опять танцевали Кэролайн Болдуин и Джонатан Хмеленски - и танцевали блестяще, смотрела бы и смотрела. А Миртой сегодня снова была Киззи Матиакис - и понравилась мне еще больше, чем позавчера. Поразительная Мирта. Как вернусь, постараюсь написать о ней подробнее - да и вообще обо всех,
А в заключение скажу следующее (и пусть это к делу не относится, наплевать): раз не даете "Жизель" с Доржер и Бирккьяром, дайте хотя бы "Сильфиду" с Бирккьяром и Хюббе! Ну, можно с Бирккьяром и Хейнсом, тоже хорошо. Ну дайте! А то забедокурю.
среда, 16 ноября 2016
Живи, а то хуже будет
Съездила в Гентофте, прошла по уже опробованному маршруту: сначала к Эрику на кладбище Мариебьерг, потом на Гентофтское озеро, оттуда на Виолвей, а потом вниз по главной улице обратно на станцию. Зашла еще на старое гентофтское кладбище при церкви - хорошее кладбище, есть интересные памятники, да и вообще уютно там, надо будет еще раз до него добраться и походить как следует, а то я сегодня все силы потратила на поход по эрик-бруновским местам. На Мариебьергском кладбище меня вдруг пробрало: я стояла на могиле Эрика и думала - а приходил ли Константин туда, когда был в Дании, нуждался ли в таком общении - или попытке общения - с Эриком? И захотелось бросить все и написать послесловие к Отстрелу: осень 1987 - зима 1988, Константин ставит Das Lied von der Erde в КДБ и вспоминает Эрика. Но наверно, это будет уж слишком, надо уметь вовремя остановиться.
Да, я себя почувствовала одержимцем из Маятника Фуко - ну, или Бельбо, Диоталлеви и Казобоном, это более лестно, - когда увидела в Гентофте магазин "Von der Erde". Все со всем связано, везде подтексты и План, караул.
А на Виолвее я себя почувствовала маньяком и сталкером, потому что мне адски хотелось постоять подольше у дома Эрика и позаглядывать в незанавешенные окна. Но вокруг, как назло, ходили местные - откуда только взялись на пустынной улице? - и я понимала, что буду выглядеть подозрительно. Пришлось уйти.
Книжный улов сегодня никакой, пойду завтра осваивать новые книжные. В старых пока ничего интересного, Бурнонвиль да Бурнонвиль, а я его уважаю, но не настолько, чтоб тащить из Дании книги о его балетах. Лучше уж книгу о Кирстен Симоне куплю, там много фотографий с Эриком.
Да, я себя почувствовала одержимцем из Маятника Фуко - ну, или Бельбо, Диоталлеви и Казобоном, это более лестно, - когда увидела в Гентофте магазин "Von der Erde". Все со всем связано, везде подтексты и План, караул.
А на Виолвее я себя почувствовала маньяком и сталкером, потому что мне адски хотелось постоять подольше у дома Эрика и позаглядывать в незанавешенные окна. Но вокруг, как назло, ходили местные - откуда только взялись на пустынной улице? - и я понимала, что буду выглядеть подозрительно. Пришлось уйти.
Книжный улов сегодня никакой, пойду завтра осваивать новые книжные. В старых пока ничего интересного, Бурнонвиль да Бурнонвиль, а я его уважаю, но не настолько, чтоб тащить из Дании книги о его балетах. Лучше уж книгу о Кирстен Симоне куплю, там много фотографий с Эриком.
Живи, а то хуже будет
Достижение разблокировано: видела живого Николая Хюббе. Люди, он же бешено красивый, фотографии этого не передают. И бешено обаятельный. Поскольку сегодняшняя "Жизель" транслировалась, насколько я поняла, на всю Данию, то перед началом спектакля Хюббе вышел на сцену и сообщил об этом народу. Мне страшно хотелось свуниться, пищать и топать ногами от восторга, но я сдержалась.
Теперь о балете. Посмотрим, что будет с другими составами, но сегодняшний спектакль сделали для меня не Жизель с Альбрехтом, а Илларион. Не поймите меня неправильно, я очень люблю и Иду Преториус, и Андреаса Коса, но Себастьян Хейнс сегодня затмил их - по крайней мере, в моих глазах. Этот мальчик - потрясающий драматический актер, это было ясно еще по роли Мэджа, но сегодня подтвердилось и в "Жизели". Я еще постараюсь подробно описать, каким он был Илларионом, да и на появление видео надеюсь - чтоб все им полюбовались. Но пока скажу только: черт возьми, как он смотрел на Жизель. У него в этой версии больше сценического времени, он в первом акте - после того, как Альбрехт сбегает, услышав о приближении Батильды с папою, - он, Илларион, присутствует на сцене почти постоянно. И смотрит на Жизель, которая его не замечает, - то с отчаянием, то с безумной надеждой, и с такой любовью, что сердце разрывается. А как он улыбается, когда видит ее улыбку, как гаснет, когда снова появляется Альбрехт, и Жизель, сияя, бросается к нему. Нет, не передать, это видеть надо. Но Хейнс действительно великолепен. И во втором акте тоже - там такая сцена затанцовывания, что прямо искры летят. И на мой - ну, вполне пристрастный взгляд - танцевал он даже лучше Коса.
Преториус и Кос оставили смешанное впечатление. Они как будто не совсем вышли из ролей Ромео и Джульетты - а эти роли, надо признать, подходили им больше. Кос и Альбрехта играет как щенка юного и неразумного: вполне возможная трактовка, но хотелось бы больше тонкости в исполнении. Ида играла лучше, у нее и в первом, и во втором актах иногда получалась "настоящая Жизель", иначе и не скажешь. Но меня огорчили ее заметные технические проблемы - особенно с балансом и особенно в адажио второго акта.
Мирта порадовала: причем сначала мне показалось было, что Киззи Матиакис играет ее невыразительно, но потом я взяла свои слова обратно: это была очень властная, очень азартная Мирта, с явным наслаждением приказывавшая Альбрехту танцевать до смерти.
Кордебалет был классный и в первом, и во втором актах. Сценография мне очень понравилась, да и костюмы тоже были хороши - кроме, может быть, нарядов знати, они выглядели грубовато на фоне легких и ярких костюмов "крестьян". Да, а с Иллариона сняли сапоги. И к лучшему, грех прятать такие ноги в сапоги.
Вот что мне в некоторых местах по-настоящему не понравилось - обращение с музыкой. Оркестр порой варварски замедлял темпы, ну просто невозможно, а порой просто играл так, что уши вяли. Не знаю, это так специально аранжировали для этой версии, или дирижер сегодня постарался? Вот послезавтра пойду во второй раз и узнаю.
А вообще хоть я и ворчу немножко, но я безумно рада, что выбралась на эту "Жизель". Да, и это неидеальная версия, но насколько же она сценически, драматически лучше и крепче "Жизелей", которые сейчас идут в мск - что в Стасике, что обе версии - Васильева и Грига - в БТ. Да и на датскую труппу мне смотреть приятно, и не только на солистов, я и в корде нахожу много чудесных знакомых лиц. Ну и вообще - я их всех люблю, я по ним соскучилась.
А еще я прихватила бесплатный журнал Королевского театра, и там на обложке угадайте кто? правильно, Хейнс в роли Мэджа! А в программке "Жизели" есть фотография Эрика и Кирстен Симоне из второго акта этого балета, я ее раньше не видела. А в букинистическом я сегодня купила программку ЛО Рудольфа конца восьмидесятых годов - там, среди всего прочего, есть дико прекрасная фотография юного и хорошенького Вилфрида Ромоли в роли Вольфганга. А в другом букинистическом я нашла кое-что про Das Lied von der Erde Константина - совсем немного текста, покупать ради него всю книгу бессмысленно, да и в чемодан она не влезет, но эти пару абзацев я сфотографировала - и переведу-перескажу, когда вернусь. Уф. Все. Пойду спать, выговорилась. Очень длинный был день сегодня. И очень хороший.
Теперь о балете. Посмотрим, что будет с другими составами, но сегодняшний спектакль сделали для меня не Жизель с Альбрехтом, а Илларион. Не поймите меня неправильно, я очень люблю и Иду Преториус, и Андреаса Коса, но Себастьян Хейнс сегодня затмил их - по крайней мере, в моих глазах. Этот мальчик - потрясающий драматический актер, это было ясно еще по роли Мэджа, но сегодня подтвердилось и в "Жизели". Я еще постараюсь подробно описать, каким он был Илларионом, да и на появление видео надеюсь - чтоб все им полюбовались. Но пока скажу только: черт возьми, как он смотрел на Жизель. У него в этой версии больше сценического времени, он в первом акте - после того, как Альбрехт сбегает, услышав о приближении Батильды с папою, - он, Илларион, присутствует на сцене почти постоянно. И смотрит на Жизель, которая его не замечает, - то с отчаянием, то с безумной надеждой, и с такой любовью, что сердце разрывается. А как он улыбается, когда видит ее улыбку, как гаснет, когда снова появляется Альбрехт, и Жизель, сияя, бросается к нему. Нет, не передать, это видеть надо. Но Хейнс действительно великолепен. И во втором акте тоже - там такая сцена затанцовывания, что прямо искры летят. И на мой - ну, вполне пристрастный взгляд - танцевал он даже лучше Коса.
Преториус и Кос оставили смешанное впечатление. Они как будто не совсем вышли из ролей Ромео и Джульетты - а эти роли, надо признать, подходили им больше. Кос и Альбрехта играет как щенка юного и неразумного: вполне возможная трактовка, но хотелось бы больше тонкости в исполнении. Ида играла лучше, у нее и в первом, и во втором актах иногда получалась "настоящая Жизель", иначе и не скажешь. Но меня огорчили ее заметные технические проблемы - особенно с балансом и особенно в адажио второго акта.
Мирта порадовала: причем сначала мне показалось было, что Киззи Матиакис играет ее невыразительно, но потом я взяла свои слова обратно: это была очень властная, очень азартная Мирта, с явным наслаждением приказывавшая Альбрехту танцевать до смерти.
Кордебалет был классный и в первом, и во втором актах. Сценография мне очень понравилась, да и костюмы тоже были хороши - кроме, может быть, нарядов знати, они выглядели грубовато на фоне легких и ярких костюмов "крестьян". Да, а с Иллариона сняли сапоги. И к лучшему, грех прятать такие ноги в сапоги.
Вот что мне в некоторых местах по-настоящему не понравилось - обращение с музыкой. Оркестр порой варварски замедлял темпы, ну просто невозможно, а порой просто играл так, что уши вяли. Не знаю, это так специально аранжировали для этой версии, или дирижер сегодня постарался? Вот послезавтра пойду во второй раз и узнаю.
А вообще хоть я и ворчу немножко, но я безумно рада, что выбралась на эту "Жизель". Да, и это неидеальная версия, но насколько же она сценически, драматически лучше и крепче "Жизелей", которые сейчас идут в мск - что в Стасике, что обе версии - Васильева и Грига - в БТ. Да и на датскую труппу мне смотреть приятно, и не только на солистов, я и в корде нахожу много чудесных знакомых лиц. Ну и вообще - я их всех люблю, я по ним соскучилась.
А еще я прихватила бесплатный журнал Королевского театра, и там на обложке угадайте кто? правильно, Хейнс в роли Мэджа! А в программке "Жизели" есть фотография Эрика и Кирстен Симоне из второго акта этого балета, я ее раньше не видела. А в букинистическом я сегодня купила программку ЛО Рудольфа конца восьмидесятых годов - там, среди всего прочего, есть дико прекрасная фотография юного и хорошенького Вилфрида Ромоли в роли Вольфганга. А в другом букинистическом я нашла кое-что про Das Lied von der Erde Константина - совсем немного текста, покупать ради него всю книгу бессмысленно, да и в чемодан она не влезет, но эти пару абзацев я сфотографировала - и переведу-перескажу, когда вернусь. Уф. Все. Пойду спать, выговорилась. Очень длинный был день сегодня. И очень хороший.
вторник, 15 ноября 2016
Живи, а то хуже будет
UPD. Я в Копенгагене, тут сыро, серо, но все равно хорошо. Сейчас вещи разберу и пойду гулять. С моей гостиницей вышел анекдот. Приехала, зачекинилась, получила карту-ключ, поднялась на пятый этаж - ух ты, а дверь открыта, и в номере уже кто-то живет. Вот так сюрприз. Ну, я спустилась на ресепшен, портье долго ахал и охал, а в итоге выдал мне ключ от соседнего номера - намного лучше моего заказанного. И там из сюрпризов - только чайник и бесплатные чипсы. В общем, весело меня встречает Копенгаген. И я его тоже люблю.
Опоздала на девятичасовую электричку, приеду в аэропорт не за два часа до вылета, а за полтора. Зеваю и думаю, что лучше бы лишние полчаса поспала. Устала, даже ехать куда-то лень, хочется добраться скорее до гостиницы и лечь спать, и только к вечеру проснуться. Странно, вроде бы и рада, что еду в Копенгаген, что увижу КДБ, по букинистическим похожу, в Гентофте съезжу, а как-то настоящей радости нет, и неохота ничего и никого видеть, неохота ни с кем общаться. Вымоталась я, похоже, особенно за последнюю неделю. Ну ладно, как-нибудь справлюсь с собой.
Опоздала на девятичасовую электричку, приеду в аэропорт не за два часа до вылета, а за полтора. Зеваю и думаю, что лучше бы лишние полчаса поспала. Устала, даже ехать куда-то лень, хочется добраться скорее до гостиницы и лечь спать, и только к вечеру проснуться. Странно, вроде бы и рада, что еду в Копенгаген, что увижу КДБ, по букинистическим похожу, в Гентофте съезжу, а как-то настоящей радости нет, и неохота ничего и никого видеть, неохота ни с кем общаться. Вымоталась я, похоже, особенно за последнюю неделю. Ну ладно, как-нибудь справлюсь с собой.
понедельник, 14 ноября 2016
Живи, а то хуже будет
Еще на той неделе пересматривала документалку про Эрика и опять мечтала о невозможном: о том, чтобы Эрику довелось станцевать если не всю "Спящую", то хотя бы свадебное па-де-де, а если не все па-де-де, то хотя бы первую вариацию Дезире - из постановки Ратманского. Потому что ну не идет Эрику эта уже традиционная сергеевская вариация, и танцует он ее холодно и равнодушно. А как бы в его исполнении чудно смотрелась вариация Дезире из постановки Ратманского: с заносками, с филигранной мелкой техникой, ммм, прям как будто для Эрика и поставленная. Несправедливо, что они с Ратманским и с этой версией СК так разошлись во времени.
Ну, а это Эрик совсем не из Спящей и даже не принц, но красавец. Сканировала norakura.
Ну, а это Эрик совсем не из Спящей и даже не принц, но красавец. Сканировала norakura.
воскресенье, 13 ноября 2016
Живи, а то хуже будет
А все-таки в РиДж Ноймайера домом Капулетти правит леди Капулетти. И чуть что не так, эта леди - не теряя скромного, но гордого вида, - рявкает нежным голосом: "Смиррррно, молокососы, у меня дочь на выданье!" (с). Интеллигентный лорд Капулетти, понятное дело, тушуется и не спорит, а Тибальт вообще пытается спрятаться за лордом Капулетти - ну так, на всякий случай.
Все, спать. Надо было еще раньше спать, но я включила первый акт РиДж на пять минут, а дальше как всегда.
Все, спать. Надо было еще раньше спать, но я включила первый акт РиДж на пять минут, а дальше как всегда.
суббота, 12 ноября 2016
Живи, а то хуже будет
Вскочила сегодня без четверти одиннадцать, выпила ведро кофе и помчалась на "Пламя Парижа". И даже умудрилась не уснуть ни на первом, ни на втором акте. Хотя черт знает, то ли сказался мой тотальный недосып, то ли все-таки спектакль сегодня был не блестящий. Честно говоря, подозреваю, что дело было не во мне или не только во мне.
Как я и предвидела, травмированного Лопатина заменили на Лантратова. К Лантратову я равнодушна, хотя и надеялась, что случится чудо, и он мне понравится (как однажды случилось чудо, и мне - хаха, каламбур - понравился Чудин, причем совершенно неожиданно: в "Совсем недолго вместе"). Но чуда не произошло: Лантратов красив, строен, длинноног, танцует чистенько, сильно не лихачит - это вам не Васильев, простигосподи, - но он скучный. Он ничего не играет, вернее, он делает все, что положено делать Филиппу: воюет, участвует в революции, любит Жанну, па-де-де танцует, саблей машет, даже пытается в самом конце заступиться перед председателем Конвента за Аделину, - вот все это он честно проделывает, но вместо живого персонажа у него получается схема. Наверно, большой вины его в этом нет, надо быть действительно блестящим актером, чтобы оживить Филиппа - образ сам по себе довольно плоский. Но вот у Лопатина это получилось, и на его Филиппа было интересно смотреть. А Лантратов доставляет определенное эстетическое удовольствие, но не более того.
Диана Косырева, дебютировавшая в роли Жанны, понравилась мне меньше прошлой дебютантки - Маргариты Шрайнер. Жанна у Косыревой была славная, милая девушка, но ей не хватало огня и задора. Она старалась, она хорошо танцевала (были помарки, но, мне кажется, несущественные), но в ударных революционно-народных сценах она так не зажигала, как Шрайнер (я уж молчу про Наталию Осипову). Возможно, дело было еще и в партнере: все-таки она должна была дебютировать с Лопатиным, и замена Лопатина на Лантратова могла сказаться и на ее игре. Не знаю. Но пока смотрела на нее - подумала, что было бы любопытно увидеть ее в роли Аделины. Мне кажется, у нее мог бы получиться интересный образ этой несчастной юной аристократки, жертвы революции.
Сегодня Аделиной была Анастасия Горячева, и сказать мне о ней особенно нечего. Ну, танцевала хорошо, да, сразу виден опыт и профессионализм. Играла бледную и довольно скучную овечку. Характера в ней не чувствовалось вовсе: дэмзел ин дистресс, причем почему-то даже в первом акте. Мне вспоминалась Анна Никулина, которую я видела в спектакле-дебюте Шрайнер: вот Никулина играла совершенно прекрасную Аделину - нежную, но и решительную, не размазню-инженю (до сих пор помню, как она сверкнула глазами на маркиза-Гуданова, давшего ей пощечину, и села потом рядом с ним в карету с таким ледяным видом, что можно было не сомневаться: до Парижа она ему ни слова не скажет). А Горячева - ну просто никакая. И еще... хм, когда Аделина выглядит ровесницей своего отца - это смотрится странно. Больше того - местами Руслан Скворцов, игравший маркиза, казался даже моложе.
Скворцов (заменивший Меркурьева, заменившего Гуданова) мне как раз понравился. У него получился холеный такой барин, не злой, не развращенный, но любитель удовольствий, не знающий ни в чем отказа. Не было в нем такой утонченности, такой трогательной беспечности вырождающегося аристократа, как у маркиза в исполнении Гуданова, маркиз Скворцова был проще: вполне цельная натура. Но он был выразителен, он хорошо танцевал, что с друзьями-охотниками (они традиционно отвечают за гомоэротичные мотивы - вместе с красавцами-офицерами при королевском дворе), что с дамами, что сам по себе; он очень мило ухаживал за Мирей де Пуатье, очень умело отвлекал короля, только собравшегося было разгневаться на кокетку-королеву, и очень достойно шел на смерть.
О Жероме - Александре Смольянинове - как и о Горячевой, сказать нечего. Настолько простой парень, что и непонятно, что Аделина в нем нашла. Танцует невыразительно, играет еще невыразительнее, не веришь ни в его отчаяние, ни в его безумие после казни Аделины. Пустое место - что был в спектакле, что не было его.
Еще одно пустое место (которому, однако, громко орали "браво" хорошо поставленными клакерскими голосами) - Денис Родькин в роли актера Мистраля. Да, я все понимаю, сама роль неблагодарная, делать с ней нечего, Мистраль - в отличие от Мирей де Пуатье - появляется только в образе Ринальдо в "Ринальдо и Армиде" ("балет в балете" в первом акте), а во втором акте он и вовсе незаметен (Мирей де Пуатье хоть Свободу изображает и вообще выделяется). Но хоть в образе Ринальдо можно как-то себя проявить; по крайней мере, Артему Овчаренко это удалось, его Мистраль-Ринальдо обращал на себя внимание. А Родькин - ни-ка-кой. Но аплодисменты у публики выпрашивает виртуозно, этого у него не отнимешь. Исполнители главных ролей сегодня так не вымогали аплодисменты, как он.
А вот кто меня сегодня очень порадовал - Ангелина Карпова, дебютировавшая в роли Мирей де Пуатье. От ее Армиды было глаз не оторвать: дивно прекрасная волшебница, музыкальная, точная, грациозная, танцевавшая так, что было безумно жаль, что "Ринальдо и Армида" - в общем-то короткий балетик, я не насмотрелась на Армиду, мне хотелось еще. Она очень тонко и выразительно подчеркнула интересные отношения Армиды с ее подругами (подруги, кстати, тоже были очень хороши) - и право, с этими девушками она смотрелась намного лучше, чем с унылым Ринальдо. Танцевала прелестно, и потом, уже в образе самой себя, кокетливой актрисульки, тоже была изумительна. А еще - это уже что касается труппы в целом - сегодня не только Армида радовала взгляд, но и "зрители" на сцене, для которых и был разыгран этот балетик. Труппа - я имею в виду именно кордебалет - сегодня вообще была явно в ударе и часто оттягивала внимание на себя, особенно в народно-революционных массовых сценах. А во время представления "Ринальдо и Армиды" я наслаждалась не только танцем Мирей-Армиды, но и реакцией одной зрительницы, дамы в полосатом платье, сидевшей на самой авансцене. Как она смотрела на Мирей, это что-то, прям хоть сочиняй фемслэшный фанфик! Откровенно ею любовалась, аплодировала ей, восхищалась, ахала, и кавалера своего явно призывала восхищаться. А на Мистраля не смотрела вовсе, как и не было его. Изумительная дама, жаль, не узнаешь, кто ее играл.
Королем сегодня тоже был дебютант - Георгий Гусев. И король у него получился совсем молоденький, какая-то помесь Петра III с Павлом I, что ли. От Людовика XVI в нем, по-моему, вообще ничего не было, но, с другой стороны, он в этом балете и вправду довольно условный Людовик XVI, так что ничего страшного. А сам он был очень мил, хотя и переживал, и топал ножкой на свою королеву - тоже, кхм, весьма условную Марию Антуанетту, набеленную кокетку - чтоб не сказать "потаскушку", напропалую флиртовавшую с офицерами. Но она как-то ухитрялась не превращать всю эту рискованную игру в карикатуру. И в общем, они мне оба понравились - и Гусев-король, и Семиреченская-королева.
Хочется отметить еще четырех сегодняшних дебютантов - солистов овернского танца: Веру Борисенкову, Оксану Шарову, Евгения Головина и Дмитрия Екатеринина. Они вчетвером знатно зажигали и танцевали овернский танец так, что только искры летели. А марсельский танец, я, увы, просмотрела, потому что отвлеклась на разбитных кордебалетных девиц, прелестно пританцовывавших на заднем плане, в толпе. Толпа вообще сегодня была исключительно хороша, за "людьми из народа" было наблюдать интереснее, чем за главными героями: они все жили, постоянно отыгрывали маленькие сценки, контачили друг с другом, реагировали на происходящее вокруг. Все-таки здорово, что в "Пламени Парижа" кордебалет - не безликая масса, подпирающая стенку, и если главные персонажи могут даже быть бледными и не очень интересными, то хороший ансамбль все равно сделает спектакль ярче и увлекательнее - вот как сегодня.
Как я и предвидела, травмированного Лопатина заменили на Лантратова. К Лантратову я равнодушна, хотя и надеялась, что случится чудо, и он мне понравится (как однажды случилось чудо, и мне - хаха, каламбур - понравился Чудин, причем совершенно неожиданно: в "Совсем недолго вместе"). Но чуда не произошло: Лантратов красив, строен, длинноног, танцует чистенько, сильно не лихачит - это вам не Васильев, простигосподи, - но он скучный. Он ничего не играет, вернее, он делает все, что положено делать Филиппу: воюет, участвует в революции, любит Жанну, па-де-де танцует, саблей машет, даже пытается в самом конце заступиться перед председателем Конвента за Аделину, - вот все это он честно проделывает, но вместо живого персонажа у него получается схема. Наверно, большой вины его в этом нет, надо быть действительно блестящим актером, чтобы оживить Филиппа - образ сам по себе довольно плоский. Но вот у Лопатина это получилось, и на его Филиппа было интересно смотреть. А Лантратов доставляет определенное эстетическое удовольствие, но не более того.
Диана Косырева, дебютировавшая в роли Жанны, понравилась мне меньше прошлой дебютантки - Маргариты Шрайнер. Жанна у Косыревой была славная, милая девушка, но ей не хватало огня и задора. Она старалась, она хорошо танцевала (были помарки, но, мне кажется, несущественные), но в ударных революционно-народных сценах она так не зажигала, как Шрайнер (я уж молчу про Наталию Осипову). Возможно, дело было еще и в партнере: все-таки она должна была дебютировать с Лопатиным, и замена Лопатина на Лантратова могла сказаться и на ее игре. Не знаю. Но пока смотрела на нее - подумала, что было бы любопытно увидеть ее в роли Аделины. Мне кажется, у нее мог бы получиться интересный образ этой несчастной юной аристократки, жертвы революции.
Сегодня Аделиной была Анастасия Горячева, и сказать мне о ней особенно нечего. Ну, танцевала хорошо, да, сразу виден опыт и профессионализм. Играла бледную и довольно скучную овечку. Характера в ней не чувствовалось вовсе: дэмзел ин дистресс, причем почему-то даже в первом акте. Мне вспоминалась Анна Никулина, которую я видела в спектакле-дебюте Шрайнер: вот Никулина играла совершенно прекрасную Аделину - нежную, но и решительную, не размазню-инженю (до сих пор помню, как она сверкнула глазами на маркиза-Гуданова, давшего ей пощечину, и села потом рядом с ним в карету с таким ледяным видом, что можно было не сомневаться: до Парижа она ему ни слова не скажет). А Горячева - ну просто никакая. И еще... хм, когда Аделина выглядит ровесницей своего отца - это смотрится странно. Больше того - местами Руслан Скворцов, игравший маркиза, казался даже моложе.
Скворцов (заменивший Меркурьева, заменившего Гуданова) мне как раз понравился. У него получился холеный такой барин, не злой, не развращенный, но любитель удовольствий, не знающий ни в чем отказа. Не было в нем такой утонченности, такой трогательной беспечности вырождающегося аристократа, как у маркиза в исполнении Гуданова, маркиз Скворцова был проще: вполне цельная натура. Но он был выразителен, он хорошо танцевал, что с друзьями-охотниками (они традиционно отвечают за гомоэротичные мотивы - вместе с красавцами-офицерами при королевском дворе), что с дамами, что сам по себе; он очень мило ухаживал за Мирей де Пуатье, очень умело отвлекал короля, только собравшегося было разгневаться на кокетку-королеву, и очень достойно шел на смерть.
О Жероме - Александре Смольянинове - как и о Горячевой, сказать нечего. Настолько простой парень, что и непонятно, что Аделина в нем нашла. Танцует невыразительно, играет еще невыразительнее, не веришь ни в его отчаяние, ни в его безумие после казни Аделины. Пустое место - что был в спектакле, что не было его.
Еще одно пустое место (которому, однако, громко орали "браво" хорошо поставленными клакерскими голосами) - Денис Родькин в роли актера Мистраля. Да, я все понимаю, сама роль неблагодарная, делать с ней нечего, Мистраль - в отличие от Мирей де Пуатье - появляется только в образе Ринальдо в "Ринальдо и Армиде" ("балет в балете" в первом акте), а во втором акте он и вовсе незаметен (Мирей де Пуатье хоть Свободу изображает и вообще выделяется). Но хоть в образе Ринальдо можно как-то себя проявить; по крайней мере, Артему Овчаренко это удалось, его Мистраль-Ринальдо обращал на себя внимание. А Родькин - ни-ка-кой. Но аплодисменты у публики выпрашивает виртуозно, этого у него не отнимешь. Исполнители главных ролей сегодня так не вымогали аплодисменты, как он.
А вот кто меня сегодня очень порадовал - Ангелина Карпова, дебютировавшая в роли Мирей де Пуатье. От ее Армиды было глаз не оторвать: дивно прекрасная волшебница, музыкальная, точная, грациозная, танцевавшая так, что было безумно жаль, что "Ринальдо и Армида" - в общем-то короткий балетик, я не насмотрелась на Армиду, мне хотелось еще. Она очень тонко и выразительно подчеркнула интересные отношения Армиды с ее подругами (подруги, кстати, тоже были очень хороши) - и право, с этими девушками она смотрелась намного лучше, чем с унылым Ринальдо. Танцевала прелестно, и потом, уже в образе самой себя, кокетливой актрисульки, тоже была изумительна. А еще - это уже что касается труппы в целом - сегодня не только Армида радовала взгляд, но и "зрители" на сцене, для которых и был разыгран этот балетик. Труппа - я имею в виду именно кордебалет - сегодня вообще была явно в ударе и часто оттягивала внимание на себя, особенно в народно-революционных массовых сценах. А во время представления "Ринальдо и Армиды" я наслаждалась не только танцем Мирей-Армиды, но и реакцией одной зрительницы, дамы в полосатом платье, сидевшей на самой авансцене. Как она смотрела на Мирей, это что-то, прям хоть сочиняй фемслэшный фанфик! Откровенно ею любовалась, аплодировала ей, восхищалась, ахала, и кавалера своего явно призывала восхищаться. А на Мистраля не смотрела вовсе, как и не было его. Изумительная дама, жаль, не узнаешь, кто ее играл.
Королем сегодня тоже был дебютант - Георгий Гусев. И король у него получился совсем молоденький, какая-то помесь Петра III с Павлом I, что ли. От Людовика XVI в нем, по-моему, вообще ничего не было, но, с другой стороны, он в этом балете и вправду довольно условный Людовик XVI, так что ничего страшного. А сам он был очень мил, хотя и переживал, и топал ножкой на свою королеву - тоже, кхм, весьма условную Марию Антуанетту, набеленную кокетку - чтоб не сказать "потаскушку", напропалую флиртовавшую с офицерами. Но она как-то ухитрялась не превращать всю эту рискованную игру в карикатуру. И в общем, они мне оба понравились - и Гусев-король, и Семиреченская-королева.
Хочется отметить еще четырех сегодняшних дебютантов - солистов овернского танца: Веру Борисенкову, Оксану Шарову, Евгения Головина и Дмитрия Екатеринина. Они вчетвером знатно зажигали и танцевали овернский танец так, что только искры летели. А марсельский танец, я, увы, просмотрела, потому что отвлеклась на разбитных кордебалетных девиц, прелестно пританцовывавших на заднем плане, в толпе. Толпа вообще сегодня была исключительно хороша, за "людьми из народа" было наблюдать интереснее, чем за главными героями: они все жили, постоянно отыгрывали маленькие сценки, контачили друг с другом, реагировали на происходящее вокруг. Все-таки здорово, что в "Пламени Парижа" кордебалет - не безликая масса, подпирающая стенку, и если главные персонажи могут даже быть бледными и не очень интересными, то хороший ансамбль все равно сделает спектакль ярче и увлекательнее - вот как сегодня.
Живи, а то хуже будет
Утром после ударного труда я чувствовала себя умученным Эриком с фотографии, сейчас я чувствую себя Альбрехтом, которого если и не затанцевали, то затрахали до смерти. Вот мне интересно, что в голове у людей, которые свято уверены, что им за два часа переведут страниц этак пятьдесят текста - хорошо, качественно, без помощи гугл-переводчика. Причем переводить будут не двадцать бодрых и выспавшихся Витек Корнеевых с дублями, а четыре сонных и вымотанных человека, которым завтра (сегодня уже) всем рано вставать. За такие подвиги надо не в двойном, а в тройном размере платить. Хотя на самом деле мне уже никаких денег не хочется, а хочется стать виллисой и кого-нибудь убить.
пятница, 11 ноября 2016
Живи, а то хуже будет
Вскочила с утра пораньше, отмахала дюжину страниц экстренного перевода, сдала в срок, выдохнула. Теперь сижу и смотрю на мир, как Эрик на этой фотографии. И не жду ничего хорошего - вечером опять должны прислать что-то срочное. Я уже все знаю про мировую борьбу против табака и про коварную табачную промышленность, пытающуюся этой борьбе помешать. Так что очень хочется покурить - посылая мысленный привет все тому же Эрику, который все эти антитабачные выступления в гробу видал.
Вот только что обрадовали: вечером точно будут еще материалы, которые нужно будет сделать до двух ночи. Круто. А мне завтра в театр с утра. И такими темпами я просто просплю нафиг завтра все "Пламя Парижа".
Вот только что обрадовали: вечером точно будут еще материалы, которые нужно будет сделать до двух ночи. Круто. А мне завтра в театр с утра. И такими темпами я просто просплю нафиг завтра все "Пламя Парижа".
четверг, 10 ноября 2016
Живи, а то хуже будет
UPD. Два из трех актов уже скачала, пока только хорошенько их "протыкала", но надеюсь сегодня посмотреть хоть первый и второй акт целиком, от начала до конца. Увиденное вот так пробегом пока очень нравится. Но черт возьми, у Хейнса прям какой-то демонический Меркуцио получается. И погибает он случайно, совсем нелепо: сам напарывается на шпагу отвернувшегося Тибальта. Так что Тибальт-то, если подумать, в смерти Меркуцио здесь вовсе не виноват.
Тибальт в исполнении Себастьяна Клоборга очень невротичный и как будто подточенный изнутри, но не злой. Меркуцио, как ни странно, кажется здесь злее. Впрочем, посмотрю еще нормально, сделаю окончательные выводы. Ладно, слэшер слэш всегда найдет, и хоть поводов мало, но я все равно уже с удовольствием зашипперила демонического Меркуцио и невротичного Тибальта.
Чувствую себя полным лохом. Оказывается, вот тут: intoclassics.net/news/2016-04-20-40555 уже давным-давно лежит видео "Ромео и Джульетты" Ноймайера с обожаемыми моими датчанами. А я и не в курсе была, только сейчас и узнала. Прям стыдно. Но теперь хоть буду точно знать, где искать всякие трансляции и новинки. А пока - давайте все качать РиДж. Я уже качаю, жаль, не очень быстро получается.
Тибальт в исполнении Себастьяна Клоборга очень невротичный и как будто подточенный изнутри, но не злой. Меркуцио, как ни странно, кажется здесь злее. Впрочем, посмотрю еще нормально, сделаю окончательные выводы. Ладно, слэшер слэш всегда найдет, и хоть поводов мало, но я все равно уже с удовольствием зашипперила демонического Меркуцио и невротичного Тибальта.
Чувствую себя полным лохом. Оказывается, вот тут: intoclassics.net/news/2016-04-20-40555 уже давным-давно лежит видео "Ромео и Джульетты" Ноймайера с обожаемыми моими датчанами. А я и не в курсе была, только сейчас и узнала. Прям стыдно. Но теперь хоть буду точно знать, где искать всякие трансляции и новинки. А пока - давайте все качать РиДж. Я уже качаю, жаль, не очень быстро получается.
13:02
Доступ к записи ограничен
Живи, а то хуже будет
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Живи, а то хуже будет
"Заткнись, - сказал Фидельчег, когда ему надоело слушать стопятнадцатитысячную вариацию обвинений в несправедливом дележе тушенки. – Нечего ждать милостей от природы. Взять их силой – вот наша задача!" ((c) the_mockturtle)
Вооружившись этим красивым мичуринско-фидельчеговским лозунгом, я решила наконец-то додать себе самой Раймундо с Рудольфом. Вот, второй день уже додаю, к весне, наверно, закончу, с моими-то черепашьими темпами. Впрочем, торопиться мне, как обычно, некуда. Понятия не имею, что выйдет, выйдет ли хоть что-нибудь, на черта мне все это надо, как туда уже пролез фем, что писать, если нечего писать, и все такое. И как обычно, бешено боюсь сглазить и не закончить. Но если закончу, это будет пустячок, ничего серьезного. Раймундо почему-то располагает к пустячкам.
А пока текста нет (и будет ли, бог весть), можно выложить фотографию - одну из моих любимых с Раймундо и Рудольфом. Сканировала norakura.
Вооружившись этим красивым мичуринско-фидельчеговским лозунгом, я решила наконец-то додать себе самой Раймундо с Рудольфом. Вот, второй день уже додаю, к весне, наверно, закончу, с моими-то черепашьими темпами. Впрочем, торопиться мне, как обычно, некуда. Понятия не имею, что выйдет, выйдет ли хоть что-нибудь, на черта мне все это надо, как туда уже пролез фем, что писать, если нечего писать, и все такое. И как обычно, бешено боюсь сглазить и не закончить. Но если закончу, это будет пустячок, ничего серьезного. Раймундо почему-то располагает к пустячкам.
А пока текста нет (и будет ли, бог весть), можно выложить фотографию - одну из моих любимых с Раймундо и Рудольфом. Сканировала norakura.
среда, 09 ноября 2016
Живи, а то хуже будет
Я старый человек, огрызок сердца проеденный мигренью. Больше десяти лет у меня не было сильных мигреней, а сегодня прихватило снова. Но как выясняется, и с мигренью я прекрасно работаю, особенно если работа срочная, а платят по двойному тарифу.
Ладно, все пройдет. Для души наконец-то сделала скрин из документалки про Эрика: нигде не видела этой фотографии, а она хорошая, надо ее в коллекцию.
Ладно, все пройдет. Для души наконец-то сделала скрин из документалки про Эрика: нигде не видела этой фотографии, а она хорошая, надо ее в коллекцию.
вторник, 08 ноября 2016
Живи, а то хуже будет
Нашла два интересных отрывочка из "Фрекен Юлии" Биргит Куллберг, постановка Опера де Пари, Юлия - Орели Дюпон, Ян - Николя Ле Риш. Посмотрела, потом сравнила с тридцатью секундами пиратской записи "Фрекен Юлии" с Эриком и Синтией Грегори. Конечно, это последнее дело - судить по вот таким тридцати секундам, впрочем, по пяти минутам с Дюпон и Ле Ришем тоже много не насудишь. И тем не менее, мне показалось, что Эрик играл Яна намного менее... хм... мужиковатым, чем это получилось у Ле Риша. Да и на фотографиях (да, я знаю, что по фотографиям тоже судить не рекомендуется) в Яне Эрика чувствуется что-то такое... не совсем благородство, но есть в нем что-то "породистое". И когда он застывает в жестком поклоне, согнувшись вперед и округлив руки, то в этой позе нет униженности, а вот угроза есть, и еще какая. Очень опасный тип этот Ян-Эрик, я бы его к себе на службу не взяла.
А вот у Ле Риша Ян - распаленный мужлан, особенно в сцене на кухне. И лишь в самые последние секунды, когда он уже выталкивает Юлию из кухни и бросается за ней следом, - вот тут он, по-моему, становится по-настоящему страшен. И конечно, хотелось бы увидеть эту постановку с Дюпон и Ле Ришем целиком. Орели Дюпон, по-моему, изумительна в этих отрывках.
Я забыла, выкладывала ли я этот скан с Эриком? Кажется, нет. Выкладываю (это превью): Эрик Брун и Кирстен Симоне, "Фрекен Юлия", первая половина 60-х годов.
А вот у Ле Риша Ян - распаленный мужлан, особенно в сцене на кухне. И лишь в самые последние секунды, когда он уже выталкивает Юлию из кухни и бросается за ней следом, - вот тут он, по-моему, становится по-настоящему страшен. И конечно, хотелось бы увидеть эту постановку с Дюпон и Ле Ришем целиком. Орели Дюпон, по-моему, изумительна в этих отрывках.
Я забыла, выкладывала ли я этот скан с Эриком? Кажется, нет. Выкладываю (это превью): Эрик Брун и Кирстен Симоне, "Фрекен Юлия", первая половина 60-х годов.
понедельник, 07 ноября 2016
Живи, а то хуже будет
А вот та страница, откуда я весной хорошо потаскала статьи из Globe and Mail (увы, там лежала подшивка лишь с 1985 года до наших дней), благополучно закрылась на большой-пребольшой замок. Не могу я туда теперь попасть, потому что у меня нет докУмента, доступа, нужного гражданства, и вообще крокодилам здесь ходить воспрещается. Ну и пожалуйста. К счастью, все самое ценное я оттуда предусмотрительно утащила, я же запасливый человек. Вот сейчас пороюсь в закромах и выложу очередную статью про Константина. Это рецензия на вечер его сольных работ, состоявшийся в октябре 1987 года в Торонто. Нет, знаете, я выложу даже две статьи, чтобы можно было сравнить и проникнуться. Первая статья: из Globe and Mail, автор - Дейдре Келли; вторая статья - из Toronto Star, автор - Майкл Крэбб. От себя скажу, что статью Келли я нежно люблю за эту великолепную характеристику Константина (когда-то я ее уже цитировала): "Patsalas <...> was well known for ballets such as Canciones, L'ile Inconnue, Piano Concerto and Rite of Spring and as an intimate of the National's late great artistic director, Erik Bruhn". Так исчерпывающе, что и добавить нечего.
It was carnival time at Harbourfront's Premiere Dance Theatre on Tuesday night when choreographer Constantin Patsalas unveiled a motley collection of his own works, including the world premiere of a knee-buckling "punk" ballet called Exposures: Jawohl!
The packed house of Toronto politicos and ballet stars may have been drawn equally by art and controversy. Patsalas, as resident choreographer of the National Ballet of Canada was well known for ballets such as Canciones, L'ile Inconnue, Piano Concerto and Rite of Spring and as an intimate of the National's late great artistic director, Erik Bruhn. But Patsalas' artistry and connections did not prevent him from leaving the National amid a storm of recriminations. (He is currently suing the company for wrongful dismissal.) Tuesday's performance could then, depending on the point of view, be construed as either an innocent showcase or an elaborate thumbing of the nose at the National powers-that-be.
Patsalas used some of his past connections to furnish his show. Some dancers, such as Karyn Tessmer, Gizella Witkowsky and apprentice Lidya Green, were plucked from the ranks of the National Ballet while others were brought in from the National Ballet School. One dancer, David MacGillivray, came in from Ballet British Columbia. Others such as Lloyd Adams (he was in the original cast of Cats) and former National dancers Amalia Schelhorn, Vanessa Harwood came from Toronto's independent community.
The carnival spirit was abetted by Patsalas' love of theatricality and grand-scale variety. The music was loud, melodramatic, sentimental, urbane; the costumes vivid, fanciful, diaphanous, provocative. There was a cat's cradle display of rope, a gallery of photographic images and props that included an assembly of wheeled toys, a pair of black stilettos, a bunch of red roses and a black and white umbrella. The only thing missing was a pink elephant, but, had the theatre doors been wide enough, Patsalas might have found a way to bring one in.
The Harbourfront show (which ends Saturday) presents a new style of dance-making from Patsalas, incorporating the graceful esthetics of ballet with the grand spectacle of opera and embracing wit and humor perhaps to keep detractors at bay.
While Exposures: Jawohl! is an extravagent departure for Patsalas, it could also be called a long-awaited return to his roots. Like German new-dance artists Pina Bausch, Reinhild Hoffmann and Susanne Linke, Patsalas is a student of the Folkwang University at Essen, the famed experimental modern dance school founded by Kurt Joos. After becoming a member of the National Ballet of Canada in 1972, Patsalas concentrated on classical technique, leaving experimentation for his European classmates. Now he appears to have rediscovered the subversiveness that lies at the heart of exciting dance. In Exposures, Patsalas destroys the traditional forms presented in the first half of the program (particularly in 1985's Notturni, 1981's Bolero and 1987's Currents) and appears to triumph over certain esthetic conventions and arrangements. He infuses the whole with a strong dose of raw emotion and sexual energy and aspires to dramatic expression by folding a fragmented, multi-lingual narrative sсript into the dance spectacle. What emerges is a collage in revue form, with dream- like images and many parallel actions structured on the principle of tension and release and leading toward a vague idea of salvation.
Shaping his ideas is a pastiche of songs by punk chanteuse Nina Hagen. A German-born experimentalist, Hagen has a classically trained voice which she uses to puncture operatic tradition and jostle the melody lines of pop and rock music. In Hagen, Patsalas appears to have found a soul-mate but, so far, lacks her consistency and sense of purpose. Is he using the Harbourfront show as a purging, or is this the start of something new?
Patsalas' vision might just be too overblown for a 450-seat theatre like PDT. Seen up close, his work betrays a questionable taste for the rococo, a saccharine sentimentality and a fondness for romantic cliche. When his themes are worn and second-hand (and they often are), his choreography suffers.
Back at the National, Patsalas' successor, Glen Tetley, is putting the finishing touches on La Ronde, a ballet that will have its world premiere at O'Keefe Centre next week. It will be interesting to see if the National's loss might also be its gain.
German avant-garde rock star Nina Hagen might seem an unlikely inspiration for a ballet choreographer but then Constantin Patsalas has always had interesting musical tastes.
His roots may be in classical ballet but his imagination is clearly marching to a very contemporary beat.
It's more than a year since a discontented Patsalas withdrew from the National Ballet of Canada where he had been resident choreographer and latterly artistic adviser. But if Patsalas has been denied the human and material resources of a large classical ballet troupe he has not allowed this to dampen his creative urge.
The five-part all-Patsalas program on view this week at Harbourfront's Premiere Dance Theatre includes two brand new pieces and one of them at least, Exposures: Jawohl!, danced to Nina Hagen, shows that the choreographer is exploring new territory.
Despite some creaky joints, Exposures: Jawohl! offers a surreal post-punk cabaret, a raunchy spectacle which though thin on content suggests that Patsalas is significantly loosening his allegiance to his classical ballet roots.
Besides setting his dancers in motion by such conventional forms of locomotion as running and jumping, in Exposures Patsalas also puts them on skateboards, unicycles, pogo sticks, roller-skates and even crutches. Instead of wafting dresses and sleek tights, Patsalas, doubling as costume designer, dresses them in tiger-striped briefs, black leather leotards, threatening metallic bras and pants cut off at the top rather than the bottom.
The sheer theatricality of Exposures helps Patsalas even the odds for attention in an often uneven match against the gripping voice of Hagen.
Currents, the other new work, is slight by comparison. Former National Ballet principal Vanessa Harwood dallies with three energetic escorts in a dance that seems inappropriately accompanied by Andre Jolivert's Second Trumpet Concerto.
Patsalas is much more in tune with his chosen music in Notturni, a sometimes wistful but evocative work he choreographed for the Banff Centre two years ago. It, however, is more typical of the neo-classical choreographer we remember from Patsalas' National Ballet days. Exposures reflects a freer, more adventurous mind.
Patsalas evokes carnival spirit
It was carnival time at Harbourfront's Premiere Dance Theatre on Tuesday night when choreographer Constantin Patsalas unveiled a motley collection of his own works, including the world premiere of a knee-buckling "punk" ballet called Exposures: Jawohl!
The packed house of Toronto politicos and ballet stars may have been drawn equally by art and controversy. Patsalas, as resident choreographer of the National Ballet of Canada was well known for ballets such as Canciones, L'ile Inconnue, Piano Concerto and Rite of Spring and as an intimate of the National's late great artistic director, Erik Bruhn. But Patsalas' artistry and connections did not prevent him from leaving the National amid a storm of recriminations. (He is currently suing the company for wrongful dismissal.) Tuesday's performance could then, depending on the point of view, be construed as either an innocent showcase or an elaborate thumbing of the nose at the National powers-that-be.
Patsalas used some of his past connections to furnish his show. Some dancers, such as Karyn Tessmer, Gizella Witkowsky and apprentice Lidya Green, were plucked from the ranks of the National Ballet while others were brought in from the National Ballet School. One dancer, David MacGillivray, came in from Ballet British Columbia. Others such as Lloyd Adams (he was in the original cast of Cats) and former National dancers Amalia Schelhorn, Vanessa Harwood came from Toronto's independent community.
The carnival spirit was abetted by Patsalas' love of theatricality and grand-scale variety. The music was loud, melodramatic, sentimental, urbane; the costumes vivid, fanciful, diaphanous, provocative. There was a cat's cradle display of rope, a gallery of photographic images and props that included an assembly of wheeled toys, a pair of black stilettos, a bunch of red roses and a black and white umbrella. The only thing missing was a pink elephant, but, had the theatre doors been wide enough, Patsalas might have found a way to bring one in.
The Harbourfront show (which ends Saturday) presents a new style of dance-making from Patsalas, incorporating the graceful esthetics of ballet with the grand spectacle of opera and embracing wit and humor perhaps to keep detractors at bay.
While Exposures: Jawohl! is an extravagent departure for Patsalas, it could also be called a long-awaited return to his roots. Like German new-dance artists Pina Bausch, Reinhild Hoffmann and Susanne Linke, Patsalas is a student of the Folkwang University at Essen, the famed experimental modern dance school founded by Kurt Joos. After becoming a member of the National Ballet of Canada in 1972, Patsalas concentrated on classical technique, leaving experimentation for his European classmates. Now he appears to have rediscovered the subversiveness that lies at the heart of exciting dance. In Exposures, Patsalas destroys the traditional forms presented in the first half of the program (particularly in 1985's Notturni, 1981's Bolero and 1987's Currents) and appears to triumph over certain esthetic conventions and arrangements. He infuses the whole with a strong dose of raw emotion and sexual energy and aspires to dramatic expression by folding a fragmented, multi-lingual narrative sсript into the dance spectacle. What emerges is a collage in revue form, with dream- like images and many parallel actions structured on the principle of tension and release and leading toward a vague idea of salvation.
Shaping his ideas is a pastiche of songs by punk chanteuse Nina Hagen. A German-born experimentalist, Hagen has a classically trained voice which she uses to puncture operatic tradition and jostle the melody lines of pop and rock music. In Hagen, Patsalas appears to have found a soul-mate but, so far, lacks her consistency and sense of purpose. Is he using the Harbourfront show as a purging, or is this the start of something new?
Patsalas' vision might just be too overblown for a 450-seat theatre like PDT. Seen up close, his work betrays a questionable taste for the rococo, a saccharine sentimentality and a fondness for romantic cliche. When his themes are worn and second-hand (and they often are), his choreography suffers.
Back at the National, Patsalas' successor, Glen Tetley, is putting the finishing touches on La Ronde, a ballet that will have its world premiere at O'Keefe Centre next week. It will be interesting to see if the National's loss might also be its gain.
Patsalas' mind marches to a contemporary beat
German avant-garde rock star Nina Hagen might seem an unlikely inspiration for a ballet choreographer but then Constantin Patsalas has always had interesting musical tastes.
His roots may be in classical ballet but his imagination is clearly marching to a very contemporary beat.
It's more than a year since a discontented Patsalas withdrew from the National Ballet of Canada where he had been resident choreographer and latterly artistic adviser. But if Patsalas has been denied the human and material resources of a large classical ballet troupe he has not allowed this to dampen his creative urge.
The five-part all-Patsalas program on view this week at Harbourfront's Premiere Dance Theatre includes two brand new pieces and one of them at least, Exposures: Jawohl!, danced to Nina Hagen, shows that the choreographer is exploring new territory.
Despite some creaky joints, Exposures: Jawohl! offers a surreal post-punk cabaret, a raunchy spectacle which though thin on content suggests that Patsalas is significantly loosening his allegiance to his classical ballet roots.
Besides setting his dancers in motion by such conventional forms of locomotion as running and jumping, in Exposures Patsalas also puts them on skateboards, unicycles, pogo sticks, roller-skates and even crutches. Instead of wafting dresses and sleek tights, Patsalas, doubling as costume designer, dresses them in tiger-striped briefs, black leather leotards, threatening metallic bras and pants cut off at the top rather than the bottom.
The sheer theatricality of Exposures helps Patsalas even the odds for attention in an often uneven match against the gripping voice of Hagen.
Currents, the other new work, is slight by comparison. Former National Ballet principal Vanessa Harwood dallies with three energetic escorts in a dance that seems inappropriately accompanied by Andre Jolivert's Second Trumpet Concerto.
Patsalas is much more in tune with his chosen music in Notturni, a sometimes wistful but evocative work he choreographed for the Banff Centre two years ago. It, however, is more typical of the neo-classical choreographer we remember from Patsalas' National Ballet days. Exposures reflects a freer, more adventurous mind.
воскресенье, 06 ноября 2016
23:46
Доступ к записи ограничен
Живи, а то хуже будет
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 05 ноября 2016
Живи, а то хуже будет
Ух ты! "Отстрел экзотических птиц" занял второе место на РСИЯ. Вот это да, я не ожидала. Приятно.
Имею полное право в десятый раз выложить известную фотографию с главными героями. Знаю, что это бессовестно, но такой повод, такой повод.
Имею полное право в десятый раз выложить известную фотографию с главными героями. Знаю, что это бессовестно, но такой повод, такой повод.
Живи, а то хуже будет
Хорошая идея - начинать день с "Сильфиды", особенно с "Сильфиды" с Маргаритой Шрайнер. Только что вернулась, в общем - вполне довольна, пусть спектакль в целом был не так восхитителен, как июньский дебют Шрайнер с Дмитрием Гудановым. Но тот спектакль был изумителен от и до, а сегодняшний - просто хороший утренник. И конечно, Маргарита Шрайнер была прелестна, это моя любимая Сильфида в БТ, замечательно талантливая девушка. Сколько всего намешано в ее тоненькой, чуточку угловатой, поразительно юной Сильфиде - и грация, и лукавство, и порывистость, и беззаботность, и беспринципность. Эта дева воздуха, даже дитя воздуха - существо абсолютно аморальное, по-своему даже избалованное, привыкшее получать то, что хочет. А раз хочет Джеймса - то и добивается его без всяких сомнений, нет для Сильфиды слова "нельзя". Далеко не все виденные мною сильфиды были так самоуверенны и требовательны, но эта Сильфида поражала своей настойчивостью и целеустремленностью. И что любопытно - сильфида в исполнении Шрайнер получается немножко и существом третьего пола, крылатым андрогином на границе миров и полов. Дело не во внешности - хотя она худенькая и воздушная, чуточку бестелесная по сравнению, допустим, с плотской и крепкой Эффи, - но несмотря на вполне женственный облик она - не "женщина с крылышками", она не девушка и не юноша, а сильфида - девичьи кокетливая, юношески решительная, ребячески резвая и хитрая, нарушающая привычные гендерные роли - это юноше так пристало похищать невесту со свадьбы, а не девушке - жениха. Пожалуй, ни в одной из виденных мною "Сильфид" это не было показано так отчетливо и ярко. Но когда Джеймс пытается овладеть сильфидой, сделать ее не просто своей, не просто земной, а еще и женщиной, - она не может этого вынести и умирает.
И мне нравится, что Сильфида Маргариты Шрайнер - она вовсе не сахарная, не миленькая нежная фея, нет, она с характером, она хитрюга, немножечко даже пройдоха, с вдруг пробивающейся властностью в жестах - когда во втором акте она вроде бы и кокетливо, но очень решительно запрещает Джеймсу прикасаться к себе, велит ему отойти, сесть на каменьподумать о своем поведении. Вообще она мимирует потрясающе, я еще при ее дебюте обратила на это внимание: у нее жесты очень четкие, не размазанные, осмысленные и выразительные. Чувствуется, что она понимает, о чем она "говорит", а не просто повторяет заученные движения. В танце сегодня были помарки, но в целом, по-моему, она танцевала пусть не идеально, но прелестно. Порхала и летала, как перышко, легче воздуха. Может быть, ее танец иногда становился чуточку "угловатым", не хватало ему романтической "округлости" (черт знает, как это объяснить словами), но мне это не мешало. И опять она очень здорово провела сцену смерти: видно было, как она слепнет и цепенеет, чувствуя, что по телу разливается холод, видно было, как ей страшно. Бабочка, схваченная внезапным морозом.
Джеймс Артемия Белякова мне в целом понравился, хотя все-таки с Дмитрием Гудановым Шрайнер выглядела лучше - вернее, они просто очень хорошо смотрелись вместе, парой. Но Беляков был мил, Джеймс у него очень красивый, юный, чистый, без каких-то глубин и бездн, без тайной тоски и неудовлетворенности (это было у Гуданова). Мимирует очень увлеченно, иногда даже слишком размашисто - ну, от большого старания и от увлеченности, - но это ничего страшного, образуется, я думаю. Главное, что роль ему, мне кажется, подходит, и я надеюсь, он будет еще ее "обживать" и полировать. Гримаски у него детские и забавные: в первом акте, когда Сильфида зовет его сбежать, а он не хочет, то и она делает обиженную мордочку и отворачивается, и он тоже смешно надувает губы - мол, а что я могу? И во втором акте, когда Сильфида не хочет его поцеловать (ну, послать воздушный поцелуй), он тоже очень выразительно и очаровательно обижается. А в сцене смерти Сильфиды он меня вдруг приятно поразил: там произошла маленькая техническая накладка, отпало только одно крылышко, и Джеймс-Беляков подобрал это крылышко, отошел на авансцену, и было видно, что у него дрожат руки. Он уже понимал, что наделал, понимал, что убил Сильфиду. Это было очень здорово сыграно.
Танцевал он неплохо, но не блестяще, мелкая бурнонвилевская техника у него еще заметно хромает. Нет у него такой легкости и элегантности танца, как, например, у Лопатина или Гуданова. Но он старался и произвел - ну, лично на меня - хорошее впечатление.
Мэдж Кристины Карасевой меня опять порадовала. Так интересно следить за ней, за тем, как она постепенно развивает эту роль, делает свою Мэдж все ярче и многограннее. И это, пожалуй, мой любимый тип - Мэдж, если не влюбленная в Джеймса, то испытывающая к нему определенный интерес, но при этом не прощающая обид и неуважения, Мэдж мстительная и торжествующая. В ее взаимодействии с Джеймсом во втором акте и вправду проскальзывало что-то почти эротическое, и в самом конце, за секунду до того, как Джеймс упал бездыханным на сцену, она наклонилась к нему, взяла его за подбородок, приподняла его голову и посмотрела ему в глаза. И это было так здорово! Эх, может, когда-нибудь она Джеймсов и целовать начнет, я бы посмотрела. И мне понравились изменения в облике этой Мэдж: раньше она была молодой рыжеволосой красоткой, слишком уж симпатичной для ведьмы. А сегодня у нее волосы были уже не рыжие, а поседевшие, этакая ведьмовская грива, и смотрелось это намного лучше. Сочная такая колдунья - горбоносая, хищная, высокая, злая, очаровательная. Очень хороша.
В роли Эффи сегодня дебютировала Тамара Миронова. Честно говоря, мне она не очень понравилась, показалась грубоватой и бледной. Конечно, сам образ Эффи в этой версии не так интересен, как в версии Хюббе, но, наверно, можно было бы и здесь сыграть ее намного тоньше. Гурн - Александр Войтюк - напротив, был сегодня очень хорош. Нравится мне, как он играет Гурна: как простого парня, но не как простака. Но ему бы другую Эффи.
Кордебалет сегодня был неплох в обоих актах, но огонька не высекал. Дарья Бочкова была очень мила в па-де-сис, а во втором акте порадовали две сильфиды - Анастасия Денисова и Ольга Кишнева. И выход сильфид получился сегодня очень удачным, было в нем что-то магическое.
Ну вот. Так что я получила удовольствие, спектакль хороший, а Маргарита Шрайнер - очаровательна. И Кристина Карасева тоже обворожительна. Надеюсь, я их еще не раз увижу в "Сильфиде" (хотя следующий блок, кажется, будет только в июне).
И мне нравится, что Сильфида Маргариты Шрайнер - она вовсе не сахарная, не миленькая нежная фея, нет, она с характером, она хитрюга, немножечко даже пройдоха, с вдруг пробивающейся властностью в жестах - когда во втором акте она вроде бы и кокетливо, но очень решительно запрещает Джеймсу прикасаться к себе, велит ему отойти, сесть на камень
Джеймс Артемия Белякова мне в целом понравился, хотя все-таки с Дмитрием Гудановым Шрайнер выглядела лучше - вернее, они просто очень хорошо смотрелись вместе, парой. Но Беляков был мил, Джеймс у него очень красивый, юный, чистый, без каких-то глубин и бездн, без тайной тоски и неудовлетворенности (это было у Гуданова). Мимирует очень увлеченно, иногда даже слишком размашисто - ну, от большого старания и от увлеченности, - но это ничего страшного, образуется, я думаю. Главное, что роль ему, мне кажется, подходит, и я надеюсь, он будет еще ее "обживать" и полировать. Гримаски у него детские и забавные: в первом акте, когда Сильфида зовет его сбежать, а он не хочет, то и она делает обиженную мордочку и отворачивается, и он тоже смешно надувает губы - мол, а что я могу? И во втором акте, когда Сильфида не хочет его поцеловать (ну, послать воздушный поцелуй), он тоже очень выразительно и очаровательно обижается. А в сцене смерти Сильфиды он меня вдруг приятно поразил: там произошла маленькая техническая накладка, отпало только одно крылышко, и Джеймс-Беляков подобрал это крылышко, отошел на авансцену, и было видно, что у него дрожат руки. Он уже понимал, что наделал, понимал, что убил Сильфиду. Это было очень здорово сыграно.
Танцевал он неплохо, но не блестяще, мелкая бурнонвилевская техника у него еще заметно хромает. Нет у него такой легкости и элегантности танца, как, например, у Лопатина или Гуданова. Но он старался и произвел - ну, лично на меня - хорошее впечатление.
Мэдж Кристины Карасевой меня опять порадовала. Так интересно следить за ней, за тем, как она постепенно развивает эту роль, делает свою Мэдж все ярче и многограннее. И это, пожалуй, мой любимый тип - Мэдж, если не влюбленная в Джеймса, то испытывающая к нему определенный интерес, но при этом не прощающая обид и неуважения, Мэдж мстительная и торжествующая. В ее взаимодействии с Джеймсом во втором акте и вправду проскальзывало что-то почти эротическое, и в самом конце, за секунду до того, как Джеймс упал бездыханным на сцену, она наклонилась к нему, взяла его за подбородок, приподняла его голову и посмотрела ему в глаза. И это было так здорово! Эх, может, когда-нибудь она Джеймсов и целовать начнет, я бы посмотрела. И мне понравились изменения в облике этой Мэдж: раньше она была молодой рыжеволосой красоткой, слишком уж симпатичной для ведьмы. А сегодня у нее волосы были уже не рыжие, а поседевшие, этакая ведьмовская грива, и смотрелось это намного лучше. Сочная такая колдунья - горбоносая, хищная, высокая, злая, очаровательная. Очень хороша.
В роли Эффи сегодня дебютировала Тамара Миронова. Честно говоря, мне она не очень понравилась, показалась грубоватой и бледной. Конечно, сам образ Эффи в этой версии не так интересен, как в версии Хюббе, но, наверно, можно было бы и здесь сыграть ее намного тоньше. Гурн - Александр Войтюк - напротив, был сегодня очень хорош. Нравится мне, как он играет Гурна: как простого парня, но не как простака. Но ему бы другую Эффи.
Кордебалет сегодня был неплох в обоих актах, но огонька не высекал. Дарья Бочкова была очень мила в па-де-сис, а во втором акте порадовали две сильфиды - Анастасия Денисова и Ольга Кишнева. И выход сильфид получился сегодня очень удачным, было в нем что-то магическое.
Ну вот. Так что я получила удовольствие, спектакль хороший, а Маргарита Шрайнер - очаровательна. И Кристина Карасева тоже обворожительна. Надеюсь, я их еще не раз увижу в "Сильфиде" (хотя следующий блок, кажется, будет только в июне).
пятница, 04 ноября 2016
Живи, а то хуже будет
Разбирала заметки на планшете, зачиталась собственными отзывами на датскую "Сильфиду". Я их писала в антрактах, так что это не столько отзывы, сколько бессвязные свежие впечатления - потом уже по их следам были написаны типа полноценные "рецензии". Но перечитывать и эти заметки для себя так же увлекательно, как и причесанные подробные отзывы; может быть, даже еще увлекательнее - сразу все вспоминается очень ярко и отчетливо.
Я понимаю, что это уже повторение пройденного, почти все из этих заметок так или иначе вошло в большие посты, посвященные "Сильфиде" Хюббе. Но мне самой хочется перепечатать сюда эти лохматые неотредактированные впечатления (а то вдруг с планшетом что-то случится, и они потеряются). Это попахивает эксгибиционизмом, но я надеюсь, меня за это простят, а если и не простят - я как-нибудь переживу.
Итак, заметки вокруг и около "Сильфиды" в постановке Николая Хюббе, спектакль 11 февраля 2016 года. В ролях: Джеймс - Ульрик Бирккьяр, Сильфида - Эми Уотсон, Мэдж - Себастьян Хейнс, Эффи - Киззи Матиакис, Гурн - Андреас Кос, Анна - Ева Клоборг.
Сегодня еще лучше, чем вчера, первый акт точно. Мэдж появляется во время свадебной пляски сразу после того, как появляется Сильфида, и Джеймс бросается сначала за ней, а потом за ним. Тут подчеркнуто, что у Джеймса и Мэджа раньше были отношения. Как Мэдж появляется - грациозный хищник, вкрадывающийся в комнату и устраивающийся в кресле, медленно стягивающий перчатки. Каждый жест отточен и прекрасен. И в каком замешательстве Джеймс, увидавший его! Он не столько зол, сколько страшно смущен и растерян. И его явно тянет к Мэджу. А как Мэдж смотрит на него, как в один миг оттягивает галстук и крахмальный воротничок, будто задыхается. И как смотрит на Анну - секундный зрительный контакт, но такой выразительный. Анна сегодня не такая неприступно железная, как вчера, в последней сцене она тоже теряется и мечется. Гурн прелестен - приносит букетик цветов в дуле охотничьего ружья, а когда дарит букетик Эффи, то еще и обнимает ее - не нагло, а от полноты чувств. Но Анна это безобразие пресекает. Эффи откровенно злится на Джеймса во время пляски, не тревожится, а именно злится, и в финале изображает радость поневоле, видно, что она раздражена и обижена на Джеймса. Джеймс ничего не замечает, он совсем заморочен Сильфидой и почти сходит с ума. Как танцует, боже мой! Изумительно. И играет не такого мрачного Джеймса, как Купински, но взбалмошного и действительно мечтательного полубезумца. Ему хочется танцевать с Сильфидой на лужайке и больше ни о чем не думать. А Сильфида ему подстать - взбалмошное порывистое существо с довольно резкими жестами, вся порыв и детские страсти. Но тоже не хлопает нормально в ладоши. И по-детски дразнит и очаровывает Джеймса.
Сцена гадания чудная! Гадать бросается парень, а Джеймс не дает Эффи приблизиться к Мэджу, оттаскивает ее довольно грубо. Корда изумительно отыгрывает интерес, когда Мэдж шепчет одной девушке на ухо что-то - тут у всех ушки на макушке. А перед пляской Гурн приглашает было одну девушку, но тут подходит тот самый парень, которому гадали, и выражает свое неудовольствие. Отыграно прелестно. И корда сегодня радует.
Джеймс очень хорош, хрупкий романтик, с явным привкусом бисексуальности. При этом честно пытается покончить с прошлым и остепениться, но Сильфида путает ему все карты. Да и на Мэджа он не может смотреть спокойно. Нет, эти Мэдж и Джеймс точно были любовниками, сомнений почти нет.
Второй акт меня просто размазал. Поцелуй! Какой мне додали поцелуй! Как в самом конце Джеймс сначала тоже прижимается лицом к груди Мэджа, а потом поднимает голову - и Мэдж обнимает его лицо ладонями и долго целует. И потом Джеймс падает без чувств, а Мэдж смотрит на него как безумный, с трагичным, измученным лицом. Господи, как это сыграно! И как в начале этой сцены Джеймс стоит на коленях и роняет кольцо, а потом, когда Мэдж подходит к нему, Джеймс бросается на него, но без гнева, а с отчаянием. И пантомимные жесты Мэджа говорят вовсе не о том, о чем они говорят в классической версии. Тут явственно читается: я любил тебя, а ты меня оставил. Это очень сильно.
Влюбленный Мэдж. Что не мешает ему густо поддавать эротики в сцене с мальчиками. Они там зажигают мощно, и Мэдж их ласкает еще откровеннее, чем вчера. Джеймс в сцене свадьбы Эффи и Гурна не просто подходит близко, а вплотную, и утыкается лицом матери в плечо. Но она уходит, даже не взглянув на него. Он наказан за свое легкомыслие, за свою неверность, и мать не жалеет его.
В первой сольной вариации в па-де-де он как будто недокручивал, потом растанцевался. Играл прелестно, прям видно было, как он опьяняется танцем, сильфидами, лесом. В сцене с Мэджем и шарфом он не настаивает, а упрашивает Мэджа, хотя и не пытается его соблазнить. А когда убегает с шарфом, то подмигивает и кивает Мэджу заговорщически. Да, а еще в последней сцене Мэдж показывает Джеймсу мертвую Сильфиду, причем помогает ему встать очень нежно и поддерживает сзади за талию, и, кажется, даже целует в шею. Видно, что ему сладко прикасаться к Джеймсу.
Сильфида прелестная, резвая и безмозглая. В па-де-де была прекрасна и порывиста, очень кокетлива. Уворачивается от Джеймса славно. А Джеймс совсем потерял голову и этого не скрывал. Очень он был хорош, гораздо живее Купински.
Корда сегодня была чудесна. Сильфиды все хороши. И как же мне нравится цветовое черно-белое решение второго акта. Очень стильно, лаконично и выразительно, графично и необычно, создает какое-то иное измерение, иное пространство. Мир сильфид, белый мир, где людям нельзя выжить, и где сами сильфиды умирают от человеческих прикосновений.
Я понимаю, что это уже повторение пройденного, почти все из этих заметок так или иначе вошло в большие посты, посвященные "Сильфиде" Хюббе. Но мне самой хочется перепечатать сюда эти лохматые неотредактированные впечатления (а то вдруг с планшетом что-то случится, и они потеряются). Это попахивает эксгибиционизмом, но я надеюсь, меня за это простят, а если и не простят - я как-нибудь переживу.
Итак, заметки вокруг и около "Сильфиды" в постановке Николая Хюббе, спектакль 11 февраля 2016 года. В ролях: Джеймс - Ульрик Бирккьяр, Сильфида - Эми Уотсон, Мэдж - Себастьян Хейнс, Эффи - Киззи Матиакис, Гурн - Андреас Кос, Анна - Ева Клоборг.
Сегодня еще лучше, чем вчера, первый акт точно. Мэдж появляется во время свадебной пляски сразу после того, как появляется Сильфида, и Джеймс бросается сначала за ней, а потом за ним. Тут подчеркнуто, что у Джеймса и Мэджа раньше были отношения. Как Мэдж появляется - грациозный хищник, вкрадывающийся в комнату и устраивающийся в кресле, медленно стягивающий перчатки. Каждый жест отточен и прекрасен. И в каком замешательстве Джеймс, увидавший его! Он не столько зол, сколько страшно смущен и растерян. И его явно тянет к Мэджу. А как Мэдж смотрит на него, как в один миг оттягивает галстук и крахмальный воротничок, будто задыхается. И как смотрит на Анну - секундный зрительный контакт, но такой выразительный. Анна сегодня не такая неприступно железная, как вчера, в последней сцене она тоже теряется и мечется. Гурн прелестен - приносит букетик цветов в дуле охотничьего ружья, а когда дарит букетик Эффи, то еще и обнимает ее - не нагло, а от полноты чувств. Но Анна это безобразие пресекает. Эффи откровенно злится на Джеймса во время пляски, не тревожится, а именно злится, и в финале изображает радость поневоле, видно, что она раздражена и обижена на Джеймса. Джеймс ничего не замечает, он совсем заморочен Сильфидой и почти сходит с ума. Как танцует, боже мой! Изумительно. И играет не такого мрачного Джеймса, как Купински, но взбалмошного и действительно мечтательного полубезумца. Ему хочется танцевать с Сильфидой на лужайке и больше ни о чем не думать. А Сильфида ему подстать - взбалмошное порывистое существо с довольно резкими жестами, вся порыв и детские страсти. Но тоже не хлопает нормально в ладоши. И по-детски дразнит и очаровывает Джеймса.
Сцена гадания чудная! Гадать бросается парень, а Джеймс не дает Эффи приблизиться к Мэджу, оттаскивает ее довольно грубо. Корда изумительно отыгрывает интерес, когда Мэдж шепчет одной девушке на ухо что-то - тут у всех ушки на макушке. А перед пляской Гурн приглашает было одну девушку, но тут подходит тот самый парень, которому гадали, и выражает свое неудовольствие. Отыграно прелестно. И корда сегодня радует.
Джеймс очень хорош, хрупкий романтик, с явным привкусом бисексуальности. При этом честно пытается покончить с прошлым и остепениться, но Сильфида путает ему все карты. Да и на Мэджа он не может смотреть спокойно. Нет, эти Мэдж и Джеймс точно были любовниками, сомнений почти нет.
Второй акт меня просто размазал. Поцелуй! Какой мне додали поцелуй! Как в самом конце Джеймс сначала тоже прижимается лицом к груди Мэджа, а потом поднимает голову - и Мэдж обнимает его лицо ладонями и долго целует. И потом Джеймс падает без чувств, а Мэдж смотрит на него как безумный, с трагичным, измученным лицом. Господи, как это сыграно! И как в начале этой сцены Джеймс стоит на коленях и роняет кольцо, а потом, когда Мэдж подходит к нему, Джеймс бросается на него, но без гнева, а с отчаянием. И пантомимные жесты Мэджа говорят вовсе не о том, о чем они говорят в классической версии. Тут явственно читается: я любил тебя, а ты меня оставил. Это очень сильно.
Влюбленный Мэдж. Что не мешает ему густо поддавать эротики в сцене с мальчиками. Они там зажигают мощно, и Мэдж их ласкает еще откровеннее, чем вчера. Джеймс в сцене свадьбы Эффи и Гурна не просто подходит близко, а вплотную, и утыкается лицом матери в плечо. Но она уходит, даже не взглянув на него. Он наказан за свое легкомыслие, за свою неверность, и мать не жалеет его.
В первой сольной вариации в па-де-де он как будто недокручивал, потом растанцевался. Играл прелестно, прям видно было, как он опьяняется танцем, сильфидами, лесом. В сцене с Мэджем и шарфом он не настаивает, а упрашивает Мэджа, хотя и не пытается его соблазнить. А когда убегает с шарфом, то подмигивает и кивает Мэджу заговорщически. Да, а еще в последней сцене Мэдж показывает Джеймсу мертвую Сильфиду, причем помогает ему встать очень нежно и поддерживает сзади за талию, и, кажется, даже целует в шею. Видно, что ему сладко прикасаться к Джеймсу.
Сильфида прелестная, резвая и безмозглая. В па-де-де была прекрасна и порывиста, очень кокетлива. Уворачивается от Джеймса славно. А Джеймс совсем потерял голову и этого не скрывал. Очень он был хорош, гораздо живее Купински.
Корда сегодня была чудесна. Сильфиды все хороши. И как же мне нравится цветовое черно-белое решение второго акта. Очень стильно, лаконично и выразительно, графично и необычно, создает какое-то иное измерение, иное пространство. Мир сильфид, белый мир, где людям нельзя выжить, и где сами сильфиды умирают от человеческих прикосновений.