Ура, я это сделала. Я закончила прустофик - в смысле, фик по "В поисках утраченного времени" Пруста. Это откровенное хулиганство, но я себе додала и Сен-Лу с Морелем, и Сен-Лу с Марселем. Попозже выложу его и на дайри, а пока - ну вдруг найдутся извращенцы вроде меня? - можно его почитать на АО3. Я почти не пыталась имитировать стиль Пруста, потому что это невозможно, да и вообще это, конечно, черт-те что, но я получила удовольствие. Так вот, кому интересно - читайте, вот он: "Дыра в пейзаже".

@темы: фики, Marcel Proust

---

Давно хотела переписать этот отрывочек из книги Дорис Херинг и Фреда Фела Giselle and Albrecht. American Ballet Theatre's Romantic Lovers - из главки, посвященной разным Жизелям и Альбрехтам в АБТ, в том числе паре Нора Кей+Эрик Брун. Брун и Кей вспоминали, как танцевали вместе в "Жизели" - и надо сказать, что вредный Эрик был совершенно в своем репертуаре, читайте, в общем:

Erik Bruhn - who rhapsodizes about his off-stage relationships with Carla Fracci and French ballerina Yvette Chauvire, and who believes that an off-stage relationship, even as chastely intense as that of Giselle and Albrecht, is necessary to what comes across on stage - was almost peevish about Nora Kaye. He said it took nine months of dancing the ballet to make them a pair, and he noted that in rehearsal he would pass his hand before her eyes, and she was not aware of him. As he said this, he quashed another of the cigarettes he chain-smoked during the conversation.

Эрик! Ну сигарету-то за что, она же не виновата!
Ну а что касается Норы Кей - то вот что она вспомнила об их с Эриком партнерстве в "Жизели":

When Nora Kaye was questioned about this need for an off-stage rapport, she was surprised. "I just thought of him as a dancer," she said. "I admired him as a dancer. Off-stage we giggled a lot. I was more comfortable with Youskevitch. He was a warmer partner. He was very giving."

Так что еще бабушка Люсия Чейз надвое сказала, кто там был виноват в отсутствии столь нужного Эрику off-stage rapport, без которого - Эрик на это явно намекает - не было и толкового on-stage rapport. Хотя надо еще добавить, что Кей честно признавалась, что ей вообще не хотелось танцевать Жизель, она не чувствовала никакой связи с этим персонажем. И по-видимому, с Юшкевичем ей еще удавалось как-то преодолеть это внутреннее равнодушие к исполняемой роли, а вот с Эриком - кажется, не очень. И тем не менее, как пишет Херинг, и у пары Кей/Брун были свои moments of strength. Можно ими полюбоваться, это сканы из той же книги.

A photo posted by Instagram

@темы: Erik Bruhn, "Giselle", Erik Bruhn - photos

---

Я ведь в двадцатых числах снова уеду в Гамбург и еще раз посмотрю программу All Our Yesterdays - я о ней вот здесь писала. Очень, очень рассчитываю снова увидеть Алину Кожокару в Адажиетто в "Пятой симфонии Малера". Во-первых, потому что Адажиетто - это отчасти "Эпилог", поставленный для Эрика Бруна и Наталии Макаровой в 1975 году. Во-вторых, потому что Кожокару - гениальна, и кто бы отказался видеть ее снова, снова и снова. В общем, жду объявления составов, предвкушаю, радуюсь. И надо из инстаграма притащить подходящую фотографию - как раз "Эпилог" с Эриком и Наталией. А то опять давно Эрика тут не было, я соскучилась.

A photo posted by Instagram

@темы: Erik Bruhn, John Neumeier and his ballets, Erik Bruhn - photos

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Всем Генделя и Жарусски в офигительном парике. Это "Агриппина", послушный сынок Нерон с маменькой Агриппиной. Мне ужасно нравится, что Жарусски здесь - спасибо костюму, гриму и парику, - очень напоминает девушку-травести. Ну и голос. Нет, ну что говорить, голос у Жарусски ангельский, я это все время повторяю.

@темы: Мы очень любим оперу

---

Давно ничего балетного не выкладывала, вот вам свеженькое - отрывок из "Медузы" Сиди Ларби Шеркауи, поставленной специально для Королевского Балета и Наталии Осиповой. Балет не гениальный, но Осипова божественно хороша. И мне очень нравится, как звучит в этом балете музыка Пёрселла в сочетании с электронной музыкой Ольги Войцеховски. А это одна из моих любимых сцен - может быть, самая любимая сцена в этом балете: тут не только, на мой взгляд, самая интересная хореография, и не только Осипова прекрасна, но еще и контратенор Тим Мид потрясающе исполняет What Power Art Thou из семиоперы Пёрселла "Король Артур".

@темы: Не только Дягилев или "вообще о балете", Мы очень любим оперу

---

UPD. Инцидент исчерпан, обломись, товарищ стукач. Орги РСИЯ не нашли в отрывке никакой "графики" и крамолы, и поэтому текст остается на конкурсе как есть - без изменений. Не скрою, очень довольна этим решением (и если совсем честно - не ожидала, что оно будет принято).
А кстати, что касается стукача, - вот он, мой верный читатель: ведь не ленился же, закопался в текст, с карандашом в руках искал, к чему бы придраться. Молодец, дайте ему пряник, подсластите бедняге жизнь, а то обидно ему, наверно, что не удалось пришить мне нарушение правил.

Не поленитесь, ткните в ссылочку и порадуйтесь вместе со мной: awardsruslash.diary.ru/p217518103.htm#740829657
Пришел, понимаете ли, бдительный товарищ, обнаружил в эрикотексте графичный секс с несовершеннолетними и побежал доносить куда следует.
"А потом Кузьма Кузьмич, взяв перо с бумагою, написал Кузьма Кузьмич буквами печатными, что как истый патриот, верный сын отечества, он обязан известить всех, кого положено".
Где там графичность, я не знаю, но бдительному товарищу виднее.
А я теперь с интересом буду ждать, когда со мной свяжутся.

запись создана: 30.05.2019 в 19:49

---

Попробую написать хоть об одной датской "Даме с камелиями" - о спектакле 25 мая. Я уже сказала, что для меня это стало одним из сильнейших в жизни театральных переживаний, чем-то сравнимым по силе воздействия с "Билли Баддом" в БТ или с "Сильфидой" в том же КДБ. После этого спектакля я лишний раз ощутила, какой же суррогат подсовывают в БТ, выдавая его за "Даму с камелиями". Не верите? А вот посмотрите трансляцию с мадам Захаровой, приобщитесь. Жаль только, потом нечем будет это заедать, ужасно жаль, что в КДБ опять почти перестали делать трансляции балетов. Да даже если б и сделали - все равно этот состав не стал бы трансляционным, все же он был не первый, а второй. Хотя достоин быть первым. "Даму" с первым датским составом я тоже видела на следующий день - и это был хороший спектакль. Но не гениальный, как спектакль накануне.
И мне кажется, гениальным он стал в первую очередь благодаря исполнителям главных партий - Киззи Матиакис и Александру Бозинову - и благодаря пианистке Алисон Смит. Все танцевали и играли очень хорошо, кто-то был чуть ярче, кто-то чуть бледнее, но именно Матиакис и Бозинов "держали" и "делали" весь спектакль - как, собственно говоря, и должно быть в "Даме с камелиями". Это густонаселенный балет, и когда главная пара не тянет, он все же может доставить удовольствие - если второстепенные персонажи хороши. Нечто подобное было у меня в Гамбурге в прошлом году: там Маргарита и Арман были довольны схематичны и бледны, особенно Маргарита в исполнении гест-стар Ольги Смирновой, но зато второстепенные персонажи обращали на себя внимание, до сих пор с удовольствием вспоминаю графа Н в исполнении юного Мариа Юге. Но зато когда главная пара "тянет" - вот тут видишь этот балет по-новому и ощущаешь, как много он теряет, если нет в нем по-настоящему прекрасных Маргариты и Армана.
Киззи Матиакис стала для меня лучшей Маргаритой из всех виденных мною когда-либо. Даже Аньес Летестю, даже Марсия Хайде - хороши, но не так хороши, как она (впрочем, их-то я видела лишь в записях, не было энергетики живого спектакля). О БТшных вообще не говорю - они и рядом с ней не стояли. Маргарита Киззи Матиакис не боялась выглядеть некрасивой, первую свою вариацию - вариацию, прерывающую дуэт де Грие и Манон, - она станцевала очень резко, с ломаными, жесткими движениями, и в то же время - изумительно музыкально (Ида Преториус на следующий день станцевала эту же вариацию более плавно и округло). И в то же время в ней не было - и во всем спектакле до самого конца - не было ни наигрыша, ни истерики, а только отчаяние, разочарованность, жесткость (порою обращающаяся в жестокость) и предчувствие смерти. У этой Маргариты чахотка была очень натуральная - и совершенно неромантичная, с удушьем, с отвратительными приступами кашля, чахотка, съедающая Маргариту изнутри. И Маргарита едва ли когда-нибудь забывала о своей близкой смерти - даже во втором акте, в белом па-де-де, обычно почти безоблачном, это предчувствие смерти не оставляло ее. И еще в первом акте была в Маргарите едва уловимая безжалостность к тем, кто будет жить, а она умрет. И от этого возник достаточно любопытный эффект в "театральных" сценах первого и третьего актов: в первом акте смеющаяся Маргарита окружена поклонниками, да, она больна, но она пока отмахивается веером от смерти, она сияющая "мраморная девушка", королева полусвета, и на условной сцене танцует ее двойник - такая же сияющая Манон; в третьем акте Маргарита одинока и сломлена, поклонники исчезли, остались лишь верный граф Н, да Прюданс с Гастоном, ее друзья, она смотрит, как ее двойник Манон умирает на сцене, и понимает, что и для нее все кончено. Так вот, обычно контраст между этими сценами очень силен: в начале спектакля Маргарита еще цветет, пусть это и чахоточное цветение (как чахоточный румянец), в конце спектакля она угасает. Маргарита в исполнении Киззи Матиакис уже в первом акте внутренне одинока и как будто отделена от всех стеклянной преградой, никто еще эту преграду не чувствует, но сама Маргарита знает, что это стекло есть, и она совершенно одна, она беззащитна перед болезнью и неминуемой смертью. И в третьем акте все просто начинают наконец-то тоже чувствовать и видеть эту преграду. И Маргарита не то чтобы угасает после цветения, а перестает "делать усилия", чтобы не умереть. Внешних перемен почти нет, даже красное платье, в котором она приходит в театр в третьем акте, не велико ей (у Аньес Летестю оно было именно что велико - и Маргарита казалась совсем исхудавшей, изглоданной чахоткой), она слаба, но у нее и прежде бывали приступы слабости, и красные пятна румян на скулах напоминают о кукольном гриме Манон в первом акте. И собственная смерть для нее не становится чем-то невероятным, она и так не на секунду не забывала, что умрет.
Синее па-де-де Матиакис и Бозинов станцевали очень хорошо - хотя, признаться, я люблю это па-де-де меньше, чем белое и черное, оно и хореографически, и эмоционально не так сильно меня задевает. Но уже в нем было видно, как они прекрасны в дуэте: все было очень легко, осознанно и элегантно, и Маргарита не наигранно, а очень искренне смеялась над влюбленным и слегка обезумевшим от любви Арманом, и щелкала его по носу, когда он уж слишком увлекался, и потихоньку проникалась его чувствами, отзывалась на них - и начинала ему верить. А Бозинов - он в отличие от многих Арманов был в синем па-де-де ни капельки не груб (иногда настойчивость Армана здесь может перейти в грубость, даже Райан Томаш, Арман из первого датского состава, не избежал этого, к сожалению). И совершенно умилительно чмокал Маргариту в шею - вызывая смех и у нее, и у зрителей. Подкупала его хрупкость и юность - Бозинов действительно выглядит совсем мальчиком, романтичным, по уши влюбленным юнцом, и это придает ему дополнительное очарование. И он прелестно танцевал - не было никаких технических фейерверков, никаких танцев на разрыв аорты, даже там, где эти фейерверки и разрывы могли бы выглядеть более-менее органично (вариации Армана в конце второго акта и в черном па-де-де). Если разбирать его танец на отдельные элементы - то да, можно сказать, что вот тут он не дотянул, здесь он что-то выполнил не совсем чисто, здесь, допустим, Стефан Бюйон станцевал гораздо лучше, но если брать всю партию в целом - то, как Бозинов исполнил ее, как сплавил воедино хореографию, драматическую выразительность и музыку, - то выходит, что придраться не к чему (и не хочется придираться, и не надо).
Первый акт все же для меня выглядит чуточку "раздробленным", менее цельным, чем второй и третий акты. Голубой и красный кордебалетные танцы, на мой вкус, несколько утяжеляют и растягивают действие, да и исполнены они здесь были не так захватывающе, как, например, в Гамбурге. С другой стороны - без них не обойдешься, потому что на этом фоне развивается роман Маргариты и Армана. И хоть я только что сказала, что танцевал кордебалет не так захватывающе, как в Гамбурге, но все же очень хорошо - просто, наверно, я именно эти танцы не очень люблю, вот они меня и мало трогают. А во втором и третьем актах кордебалет был на высоте. Впрочем, там все были потрясающи.
И второй акт меня потряс, я сразу после него написала в своих заметках, что не знаю, как теперь переживу третий акт. Все дело в белом па-де-де - и не только, конечно, во всех взаимоотношениях Маргариты и Армана в этом акте. Киззи Матиакис была просто невероятна. В белом безоблачном па-де-де она уже чувствовала, что ее счастье скоротечно (Арман совсем этого не чувствовал, он был уверен, что это навсегда, что они вечно будут вместе). И временами по ее лицу проходила судорога боли - будто отражение такой же боли, вспыхивающей вдруг в музыке. Далеко не всегда и исполнители, и аккомпаниаторы замечают эту боль - и делают так, чтобы ее заметили и зрители. Но здесь и Алисон Смит, и Киззи Матиакис снова и снова протягивали через белое па-де-де эту черную нитку, предчувствие конца. Лишь Арман, бедный влюбленный мальчик, был безмятежен - и безумно влюблен, он будто обволакивал Маргариту своей любовью, как облаком, как белым платьем: а мне бы стать рубашкой, чтоб ты в меня оделась. Никогда прежде я не чувствовала с такой силой, что белое па-де-де - оно именно об эфемерности, о безумной хрупкости любви. И никогда прежде я не плакала на нем, а тут удержаться не могла, сидела вся в слезах. И боялась, что если так расклеилась на белом па-де-де, то что же со мной будет на па-де-де черном. А ведь после белого па-де-де напряжение только усиливалось. И в дуэте-диалоге с Дювалем-старшим Маргарита опять вела себя так, что было ясно: она знает, что обречена, она, в общем-то, готова и к смерти, и к разлуке с Арманом, она с самого начала чувствовала, что ей придется с ним расстаться. И хоть она и сопротивлялась, и молила об отсрочке, но понимала, что никто ей отсрочку не даст, она смертница. В ее противостоянии с Дювалем-старшим не было ни надрыва, ни истерики, а только отчаяние, безуспешные попытки отбиться от смерти - и сознание собственной обреченности. И очень, очень хорош был Бенджамин Буза - Дюваль-старший. Хотя все-таки у меня не получилось воспринимать его как отца Армана - несмотря на седые височки. Он слишком молодо выглядел, слишком молодо двигался, он просто казался слишком молодым - и не столько волновался за Армана, сколько ревновал его к Маргарите. Глядя на него, я опять вспоминала Белу Миркасяна из "Camille" - любовника Армана Дюваля, Буза в роли Дюваля-старшего очень сильно напоминал Белу. Впрочем, кому как, а мне это нравится. Номинальный отец, старший любовник, к которому Арман возвращается в конце концов - но с разбитым вдребезги сердцем. И он добивается своего, и, сломив сопротивление Маргариты, становится очень мягок, очень нежен с ней, как с ребенком. А она стоит, окаменев, и не может опустить руку, которую он поцеловал. Все кончено, впереди только смерть.
И как это было сыграно, если б вы знали, как это было выражено в танце, в жестах: трезвая и горькая обреченность. Как она собирала последние силы, чтобы не показать Арману, что все кончено. И в парафразе белого па-де-де оставалась только трагедия, и дотанцевав, она прижималась к нему сзади, обнимала, не в силах отпустить его, а потом сама отстранялась и толкала его прочь, помертвев от горя. В описании это выглядит мелодраматично, но чудо именно в том, что не было там ни мелодрамы, ни страстей в клочья, Матиакис подавала все очень скупо и сдержанно, на полутонах, и это производило сильнейшее впечатление. И замечательно то, что и Бозинов тоже играл так же - оттенками, полутонами, - в своей вариации в конце второго акта. Я очень люблю эту вариацию, я видела много разных исполнений, но так, как это станцевал Бозинов, - так на моей памяти никто не танцевал. Вот здесь его сердце и разбивалось вдребезги, он тоже не срывался в истерику, не пережимал со своими чувствами - гневом, обидой, неверием, он просто снова и снова перечитывал это проклятое письмо, пытаясь найти там что-то, что отменит разлуку, сделает прощание шуткой. И не находил, и в отчаянии отшвыривал прочь и письмо, и шляпку (необычная, кстати, деталь: как правило, Арман несколько раз бросает и поднимает письмо, а бросив в последний раз, уже не поднимает, берет шляпку, а потом швыряет ее в сторону и снова начинает танцевать), не в силах вынести больше этих мелочей, напоминавших ему о Маргарите, когда самой Маргариты уже не было рядом с ним: оставался ее почерк, ее запах, и это было мучительно для него, невыносимо. Он заканчивал вариацию так, что было ясно - он тоже умирает. И весь второй белый акт, самый нежный, самый веселый в "Даме с камелиями", становился актом смерти.
А третий акт меня совсем размазал. Не помню, когда я испытывала такое в балете в последний раз, вот на "Сильфиде" разве что, на безвозвратно канувших "Сильфидах" с Бирккьяром и Хейнсом, Дином и Хейнсом. Как хороша была медленная осенняя интерлюдия: где Маргарита и Арман встречаются снова, он поднимает ее букет, она протягивает руку, чтобы прикоснуться к его волосам; столько грусти, что даже Олимпии - Вильме Джиглио - ненадолго передалась эта грусть, она была печальна и серьезна поначалу. Потом, правда, расправила перышки и начала кокетничать с Арманом, а Арман начал заигрывать с ней - назло Маргарите, забившейся в угол скамейки, следившей за ним и Олимпией. Тоже потрясающая сцена: ничего нет, Маргарита только смотрит на них, сидит почти неподвижно, но ее боль разлита в воздухе, и невозможно отвести от нее взгляд. А Арман, ухаживая за Олимпией, щекотал ей шею, грубо переигрывая те моменты, когда целовал Маргариту в шею в синем па-де-де. Все снижено, нарочно огрублено - и он в отчаянии, и она в отчаянии, и лишь Олимпия, беспечная колибри, порхает себе и порхает. Джиглио была очень милой Олимпией, но не очень яркой, и ей все же не хватало, мне кажется, чуточку наглости и вульгарности. С другой стороны - она тоже играла "приглушенно", и это лучше подходило к общей стилистике спектакля, меньше грубых ярких красок, больше оттенков и нюансов. И она была обаятельна, такая интересная брюнеточка, полная противоположность светлой Маргарите.
Но после осенней интерлюдии и свидания Армана с Олимпией было черное па-де-де. И я совсем не знаю, как о нем писать, потому что это не переведешь в слова. Это было что-то почти потустороннее, алхимическое превращение любви и боли в музыку и танец. Хореография знакома, музыка знакома, ты помнишь все о трудных поддержках, о движениях, о том, что сейчас будет то, а сейчас будет это, сейчас его вариация, потом ее коротенькая вариация, и снова дуэт, и последний всплеск, и конец, - но в то же время ты опять не видишь элементов, а видишь только целое, и кажется, что танцуют не только тела, но и души, прикрытые только музыкой. Это была полная беззащитность, абсолютное оголение чувств: их бросало друг к другу, и они оба знали, что надежды нет, впереди только смерть. Я на это смотрела и даже плакать не могла, дышать не могла, и хотела, чтобы это никогда не заканчивалось. А рядом со мной сидел мужчина - и откровенно плакал, всхлипывал, вытирал глаза. и даже на мгновение стало жаль, что спектакль не заканчивается на черном па-де-де, потому что казалось - это вершина, выше уже не поднимешься, лучше уже не будет. Но все-таки было и лучше - и совсем по-другому.
На черном балу Арман закрывал Олимпии лицо черной вуалью Маргариты. Я совсем не помню, было ли это в гамбургском прошлогоднем спектакле, а вот, например, в парижской видеоверсии этого нет, там Арман превращает вуаль Маргариты в шарфик и накидывает Олимпии на плечи. Но вот так, когда вуаль остается вуалью, это выглядит еще лучше, - и Олимпия с улыбочкой снимает эту вуаль, как тряпку, и бросает на пол. Арман в этой сцене не пьянел - обычно-то его изображают опьяневшим и оттого издевающимся над Маргаритой, но Бозинов решил эту сцену по-другому: это было не опьянение, а затмение ненависти, "мне плохо, так пусть будет плохо и ей". Хрупкий, нежный мальчик страшно преображался, и было невыносимо смотреть на его танец с Маргаритой - столько животной жестокости, столько желания отомстить ей, причинить ей такую же боль, какую испытывал он сам. И она уже была совсем обессилевшая и добитая. А еще Бозинов потрясающе сыграл свое отрезвление и раскаяние - когда понял, что натворил, что сам приблизил ее смерть.
И финал - финал был прекрасен. Во-первых, Арман читал дневник Маргариты - и плакал, действительно плакал, я сидела близко и видела, как у него по щекам текли слезы, губы дрожали. А во-вторых - Маргарита. Как она умирала - будто истаивала сама в музыке, становилась музыкой и любовью, и ее хрупкое тело тоже становилось любовью, и столько в ней было горечи и нежности. И опять - ни капли наигрыша, ни единой фальшивой ноты, все очень сдержанно и горестно, и прекрасно.
А на поклонах они оба - Матиакис и Бозинов - стояли измученные и грустные, еще явно не освободившиеся от своих ролей. И в один момент Матиакис положила голову Бозинову на плечо, и это было так трогательно, так любовно. Изумительные они, давно я не видела такой потрясающей химии в балете. Хотелось бы мне снова увидеть их вдвоем - жаль только, уже явно не в "Даме с камелиями".
Но я почти ничего не написала об остальных персонажах - а стоит о них сказать. Очень меня порадовали Гастон Рье - Джонатан Хмеленски и Прюданс Дювернуа - Астрид Эльбо. Если не ошибаюсь, они и в жизни - пара, и если это так, то неудивительно, что между ними искрило, и в их любовь верилось без возражений. Хмеленски, которого я далеко не всегда люблю в "париковых" ролях (я уже где-то объясняла: он по жизни выбрит налысо, и для условно классических ролей надевает парик, а в условно контемпоральных ролях обходится без парика - и как правило, в контемпорари он мне нравится больше), был прекрасен с головы до ног. У него получился Гастон в стиле Карла Пакетта - легкий, задорный, изящный, ни капли не пошлый даже в рискованной-раскованной вариации с хлыстиком, гладко выбритый (а то вот в Гамбурге повадились приклеивать Гастонов к усам, да и в БТ тоже), добросердечный и бойкий. С каким вкусом он щелкал хлыстиком - да еще и в конце первого акта легонько шлепнул Прюданс по заду, нахал, - и с таким же вкусом целовал в щечку Нанину в их шутливом трио с Прюданс. И танцевал прелестно, и вообще вносил жизнерадостность в этот не слишком-то радостный балет. И Прюданс от него не отставала - она была ему подстать: бойкая, веселая, немножко сорвиголова, добросердечная и хитрющая (прекрасно был отыгран момент с упрятыванием колье Маргариты за корсаж: "денежки я приберу, нечего им тут валяться"). Лукавая и кокетливая, и в то же время очень нежно относящаяся к Маргарите: вот чувствовалось, что они и вправду подруги, и в последней "театральной" сцене Прюданс все норовила прикоснуться к ней, как-то поддержать ее - совсем сломленную и умирающую. Порадовала меня и Нанина - Кристина Мичанек: у нее получилась совсем молоденькая, но очень серьезная Нанина, такая некрасивая, но очень милая и заботливая девочка, тоже искренне привязанная к Маргарите. Она была очаровательна во втором акте, когда все переживала, что Маргарита танцует без шальки, ее же продует, и все пыталась накинуть шаль Маргарите на плечи, а ей все мешали (и Тобиас Преториус, озорничая, надел шаль себе на голову). И в игре незадолго до появления герцога ей достался еще один поцелуй - обычно Нанина там все время остается без кавалера и без поцелуя, а тут ей повезло.
Манон и де Грие - Сильвия Сельвини и Марсин Купински: я была очень рада их увидеть, особенно Купински, но должна признать, что линия Маргарита+Манон здесь была бледнее, чем, например, в той же видеоверсии с Аньес Летестю. Пожалуй, это оттого, что линия Маргарита+Арман здесь все затмила. В связи между Маргаритой и Манон не было настоящего напряжения, не было нерва, и лишь последнее па-де-труа вдруг прозвучало так, как мне и хотелось: выразительно и печально, с проскальзывающей нежностью Маргариты к умирающей Манон. Купински станцевал очень мрачного и недоброго де Грие - с первого же появления в нем было что-то пугающее. Но очарователен он был, как всегда, и на его ноги - и на его footwork - можно смотреть бесконечно. Он так изящен, прелесть. И прекрасно провел короткий дуэт с Бозиновым-Арманом - и трио с ним и Манон-Сельвини: они здесь оба уже были почти пугающими, такие опасные, злые маски, не выпускающие Армана из своих набеленных рук. А Манон-Сельвини очень понравилась мне в вариации после черного па-де-де - она была так трогательна и хрупка, так несчастна, она тоже, как и Маргарита, предчувствовала свою смерть и тянулась к Маргарите - но Маргарита еще не отвечала ей, не могла ей ответить.
Еще я должна непременно вспомнить Лиама Редхеда - пусть у него здесь и не было афишной партии, но он все равно обращал на себя внимание своим отточенным, безупречным, фарфоровым танцем. Вот тоже - на эти ноги и на работу этих ног можно смотреть вечно, он так изящен, так грациозен, и в белом акте я им любовалась, и жалела только, что в третьем акте, на черном балу, его поставили в последнюю линию - и мне не удавалось на него насмотреться. Но все равно он прелесть. Боже мой, да кто там не прелесть? Мои хорошие датчане, как же я рада, что я вас увидела, я ужасно без вас скучала.
Ну вот, кажется, теперь все. Пойду работать наконец. И оставлю здесь же полноценный трейлер, он вчера появился. И он тоже с правильным вторым составом.

@темы: John Neumeier and his ballets, Royal Danish Ballet

---

Я сейчас в Копенгагене, наслаждаюсь "Дамой с камелиями". Сегодня смотрела первый состав - и это был хороший спектакль. Но вчера я смотрела второй состав - и спектакль был гениальным, одно из моих сильнейших балетных потрясений в жизни. Никого нет на свете лучше моих любимых датчан. И Киззи Матиакис и Александр Бозинов для меня теперь - идеальные Маргарита и Арман. Я постараюсь потом подробнее о них написать - хотя и не знаю, как тут писать, это надо было видеть.
Но хоть немножко можно и увидеть - потому что трейлер сделали именно с ними, со вторым составом, и я ужасно этому рада. Хотя Ида Преториус и Райан Томаш из первого состава тоже очень хороши (и не только они), но Киззи и Александр, право, заслуживали, чтоб с ними просто сделали нормальную видеоверсию спектакля. Но этого не будет, так что придется довольствоваться трейлером.
А еще у Киззи и Александра изумительная химия. Я их помню еще в "Сильфиде" Эффи и Гурном - Бозинов был таким трогательным, таким влюбленным Гурном, что нельзя было и сомневаться, что Эффи будет с ним счастлива. А в "Даме с камелиями" они сыграли трагических любовников - и в их любовь так верилось, что прямо хотелось тут же их сшипперить. Шучу, конечно, но они и вправду совпали так, что лучше нельзя.

@темы: John Neumeier and his ballets, Royal Danish Ballet

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

И все-таки безумно жаль, что в следующем сезоне "Билли Бадд" не вернется в Варшаву. Это было вполне ожидаемо, но я все-таки тихо-тихо надеялась, что вдруг предчувствия меня обманут, и "Неустрашимый" снова приплывет в Варшаву, а я в Варшаву прилечу и с ним встречусь. Но нет. Вообще пока такое чувство, что нигде в Европе в следующем сезоне "Билли Бадда" не будет, и от этого грустно. Мне не хватает этой оперы в живом исполнении. И нельзя даже догнаться видеоверсией с любимым Клэггартом - потому что нет ее, этой видеоверсии (ау, чехи, вы когда-нибудь расчехлите то, что снимали в прошлом году?). Только одно и остается - перебирать фотографии и вздыхать. Вот, например, хорошая фотография: слева - Дональд (Лукаш Карауда), справа - Датчанин (Александр Телига), а посередине - Билли Бадд (Михал Партыка) и душечка каптенармус Клэггарт (Гидон Сакс). Дональд с Датчанином все понимают правильно, а вот Билли - ну так, не совсем уверен.

@темы: Мы очень любим оперу, Выходи-ка, Билли, чтоб тебя убили (Billy Budd), Gidon Saks is love

---

Третье воскресенье мая - день памяти жертв СПИДа. И в этом году оно выпало на 19 мая - а 30 лет назад именно в этот день умер от СПИДа Константин Патсалас (не могу писать "Пацалас", душа противится). Такое вот ироничное совпадение.

@темы: Constantin Patsalas

---

Я малость охуела от больших перемен на РСИЯ, но все равно сижу и думаю - принести туда эрикотекст или хеннинготекст или ну нафиг. Широкой славы в узких кругах, конечно, хочется, но славы мне не обломится, это уж я знаю. Короче, сама не знаю, надо ли оно мне или не надо. Тут еще человеколюбивые мысли просыпаются типа "жюрей бы пожалела, очень им надо читать твои стопиццот тыщ слов про эрикобруна". С другой стороны - а может, жюри и не будут это читать, вот только глянут в первую главу, ужаснутся и скажут, что нахуй с пляжа такое щастье.

@темы: фики

---

Нет, все-таки в вашем генделе крови не обнаружено. И я еще себя сдерживаю, а вообще меня что-то страшно пробило на Генделя и вообще. И хочу поставить перед сном сначала Mio bel tesoro в ангельском исполнении Жарусски, а потом прекрасный дуэт Vivo in te из "Тамерлана".

@темы: Мы очень любим оперу

---

Очередная эрикофоточка, которой непременно надо со всеми поделиться: Эрик и Иван Надь в "Паване мавра". Какие же у Эрика дивные руки! У Надя тоже очень красивые, но у Эрика даже лучше.

A photo posted by Instagram

@темы: Erik Bruhn, Erik Bruhn - photos

---

Давненько у меня здесь не было старой балетной прессы. Фиг знает, кому это будет интересно, но вдруг все же появится второй в мире сумасшедший, интересующийся Константином, и найдет у меня залежи всего интересного, ему хорошо, а я буду рада. Статья из The Windsor Star от 30 марта 1981 года. Что здесь любопытно? А любопытно здесь все, что касается па-де-де Poèmes Intimes. Оно было исполнено в НБК всего один раз и не вошло в репертуар (его нет в списке репертуарных балетов на сайте НБК), но зато именно его исполнили Кимберли Глэско и Кевин Пью на балетном конкурсе в Москве - и, если я правильно помню, завоевали в итоге серебряные медали (ну не только благодаря этому па-де-де, разумеется). А вот гастроли в СССР, о которых говорится в этой статье (для них Константин и ставил Poèmes Intimes), не состоялись - и НБК впервые побывал в России только минувшей осенью в рамках "Контекста". И показывал, увы, не балеты Константина.
(А еще в этой статье интересна критика в адрес "Песен странствующего подмастерья" Бежара. Не исключено, впрочем, что рецензенту просто не повезло с исполнителями.)

@темы: Constantin Patsalas

---

Что-то у меня сегодня день Томаса Хэмпсона: сначала "Тоску" венскую с ним послушала, потом малеровским кнабенвундерхорном заполировала, а теперь, пожалуй, надо выложить адриановскую фоточку (хоть я ее уже выкладывала), сгореть и переключиться, наконец, на что-нибудь другое. Весь день хэмпсонилась (с перерывом на "Тоску"-из-Брегенца, потому что одна "Тоска" тянет за собой другую), сколько же можно.

A photo posted by Instagram

@темы: Мы очень любим оперу, Thomas Hampson is baritone love

---

Надо еще немножко поговорить с собой о Билли Бадде. Или даже не говорить, а накидать видео и удовлетворенно цыкнуть зубом. Почему-то мимо меня прошел уже довольно давно выложенный пролог из мадридской постановки в исполнении Тони Спенса. Вопреки пропеваемому тексту - Вир и в прологе здесь не сказать чтобы старый. Поет неплохо. Но не сказать, чтобы меня зацепило это исполнение пролога. Я уж молчу о Дашаке, но, например, в варшавской постановке Алан Оке пел пролог намного интереснее. Впрочем, возможно, Спенс расцветает в основной части спектакля, такое с Вирами тоже бывает.



А после Спенса я решила переслушать пролог в исполнении Лангриджа - ENO, 1988 год. И ой, пропала в бескрайнем море. И это притом, что опять-таки - Лангридж намного круче в основной части спектакля, чем в прологе и в эпилоге, но все равно - как интересно он поет, и какой у него получается нервный, измученный, непрощенный Вир. Тоже, в общем-то, не старый, хотя и основательно потрепанный за несколько веков, очень хрупкий - и в облике, и в голосе заметна эта хрупкость. Конечно, после пролога нельзя было не сунуться в остальной спектакль и не пересмотреть все выходы Вира. Лангридж изумителен, конечно. Не знаю, что еще и сказать, но если вы до сих пор не посмотрели ENOшного "Билли" с Лангриджем и Ван Алланом - ну посмотрите же, право, не пожалеете.

@темы: Мы очень любим оперу, Выходи-ка, Билли, чтоб тебя убили (Billy Budd), Philip Langridge is tenor love

---

Просто очень симпатичный Эрик - и с полотенчиком, все как положено.

A photo posted by Instagram

@темы: Erik Bruhn, Erik Bruhn - photos

---

И еще фоточку, чтоб Эрик не думал, что я о нем забыла и променяла его на оперных красавцев. Эта фотография уже всплывала в инстаграме, но тогда она была обрезана снизу, а тут я нашла вариант целиком (все оценили хайбол у Эрика в руке?). Рудольф Нуреев, Роландо Пенья, Эрик Брун, Нью-Йорк, 1966 год. У Эрика дивная шапочка. И это по-своему поразительно, потому что шапочки - это же совсем не его стиль, это стиль Рудольфа.

@темы: Rudolf Nureyev, Erik Bruhn, Erik Bruhn - photos