Живи, а то хуже будет
Вспомнила, что меня страшно бесит смешит в последних сериях ЛоГГ. Вот, изволите ли видеть, умирает император Райнхард. Вокруг собрались: жена, сестра, полдюжины врачей, Эва Миттермайер с Феликсом на руках, сам Миттермайер, строй адмиралов навытяжку, министры, Эмиль, в конце концов. Целая толпа. И что же мы видим? А то, что ее величество императрица, придерживая его высочество императренка одной рукой, вытирает умирающему императору лоб и смачивает ему пересохшие губы. И хоть бы один тип (Эву в расчет не берем, у нее уже руки заняты) из всех собравшихся в комнате догадался взять у Хильды младенца! Нет, все так скорбят, так скорбят, а императрица - она двужильная, и ребенка покачает, и последний вздох умирающего примет. Ну что за народ, я не знаю...
А вообще, Райнхард, по-моему, так и не сумел четко определиться со своей программой на будущее - и подозреваю, что желание всех завоевать и всех превзойти было от чистого сердца и от души. Что же до пункта про ответственность перед вселенной, то... это явно было плодом сознательных размышлений и взвешиваний: чем бы оправдать свои завоевания?
"А хотя бы я и жадничаю! Зато от чистого сердца" (с)
Но это похоже на правду: Райнхард свои инстинкты пытается глушить или хоть завуалировать, а они лезут, упрямые, и чем дальше, тем меньше он способен с ними сладить. Чё-то он совсем по Ницше живет, как там было? "Горе тому, в ком таятся пустыни, у пустыни есть свойство расти"?
Хотя на самом деле это все, конечно, не смешно, а грустно. Пустыня выросла и душу сожрала.
В общем, с душой это обычное, я бы даже сказала, "шимунское" дело. Можно расти дальше, стать мужчиной (или женщиной
А в общем, вот ничего не могу поделать с собой - Райнхарда не жаль.) Он сам упрямо шел именно к такому концу. Впрочем, это и без меня уже давно заметили.
Нет, мне его жалко - но не за то, что умер, умирал он уже совсем опустевшим, а за то, что так печально прожил. Вроде бы, все при нем - и красив, и вселенную покорил, и в историю вошел, не вычеркнешь, и любой фокус может выкинуть, и кто ему возразит? А ему ничего не надо, ничего не хочется. Бедный.
С другой стороны, тех, кому бы жить да жить, а им не дали - жальчее.
Вот в том-то и дело, у меня как-то не получается жалеть Райнхарда после Союзных - Джессики, Яна, Блюмхарда... э, да чего там, после Кирхиайса, которому тоже жить и жить, тоже как-то не получается проникнуться к Раечке жалостью. Добро бы ему действительно хотелось жить, но а так, когда он уж весь измаялся, и скучно-то ему, и воевать-то ему не с кем, - что его жалеть? И кому о нем жалеть? Э-эх.
А прожил - да, печально. И не повзрослел до конца, так и остался обиженным мстительным мальчишкой.
Да, - хныкал Райнхард, - сделаешь тут Изумрудный Ри-Мааджонг, когда целоваться не с кем! Кругом одни крокодилы...
Ваше величество! - наперебой заорали верные адмиралы. - Да мы! Да мы для вас! Да мы за вас! Да мы даже цаловацца согласны! В щечку! - и покраснели.
Шенкопф вот, пожалуй, прожил сколько хотел и все успел...
Ваше величество! - наперебой заорали верные адмиралы. - Да мы! Да мы для вас! Да мы за вас! Да мы даже цаловацца согласны! В щечку! - и покраснели.
О боги! Ты только представь себе строй краснеющих адмиралов - а ведь за ними будут стоять такие же красные замы и адъютанты! Я хочу такую сцену в ЛоГГе
Ну ладно, не все же о грустном.
О боги! Ты только представь себе строй краснеющих адмиралов - а ведь за ними будут стоять такие же красные замы и адъютанты! Я хочу такую сцену в ЛоГГе
Я тоже это хочу!
Ну, не для баловства же, ради дела, ради Изумрудного Ри-Мааджона, черт возьми, хоть никто и не знает, что это такое.
"Пустите Баерляйна, - шептались адъютанты. - Ему блондины нравятся, ему не привыкать!" - Сами идите!" - отбивался Баерляйн и краснел вдвое сильнее...
Сами идите!" - отбивался Баерляйн и краснел вдвое сильнее...
"Чего, чуть что, сразу Байерляйн? - бормотал он, пытаясь отползти в задние ряды. - Я вообще... чужой адъютант... служу рачительно... пусть кто выше званием, тот и идет..."
пусть кто выше званием, тот и идет..."
И на адмирала своего смотрел с надеждою. Потому что маршал Миттермайер может все!
Потому что маршал Миттермайер может все!
Но все-таки он не чудотворец! Это Ян Вэньли все может, а адмирал Миттермайер, между прочим, женат, и женат счастливо. И что ему жена скажет, если узнает, что он кайзера целовал, пусть и для блага государства?
А что Яну жена скажет, если он кайзера целовать начнет?! Нет, что она сделает, угадайте!
Сублимирует, сублимирует по-черному.:Р
А Роенталь - тот да, под давлением общественности и долга, собрался с силами и кайзера чмокнул. Только Ри-Мааджона все равно не вышло: то ли целовать надо было не в щеку, то ли Роенталь не подходил для таких дел, то ли шимун был в нерабочем состоянии и летать не мог вообще.
Бергенгрюн, принесите бутылку виски, я знаю, у вас есть.
"- Адмирал Роенталь, - сказал Оберштайн с каменным спокойствием, - идите и поцелуйте императора.
- Оберштайн, меня тошнит!
- Иди, скотина адмирал Роенталь, - толкнул Роенталя в спину Биттенфельд, - иди, а то меня пошлют..." :Е
А Биттенфельд, выходит, согласился с Оберштайном - впервые в жизни. И самому противно, а пришлось.
А про то, что Роенталю очень даже следовало рождаться, ему никто никогда не говорил...ну, может быть, кроме Миттермайера, вот Оскар и думал всякое. Потому что Миттермайер - это ж друг, он же обидного не скажет, но вообще-то...эх...
Роенталь выпимши был склонен к ламентациям, как людоед, поужинавший интеллигентами. Ко второй бутылке уже начинал задумываться о тщете всего сущего, сердце у него рвалось к выстрелу, горло бредило бритвою, жизнь не удавалась, и только Миттермайер представлялся не то лучом света в темном царстве, не то прожектором перестройки...