Живи, а то хуже будет
Двадцать девятого марта я опять решила махнуть за балетными впечатлениями не на Запад, а на Восток, и отправилась в Самару на вечер, посвященный юбилею Никиты Долгушина. Строго говоря, юбилей этот - восемьдесят лет со дня его рождения, - миновал еще в прошлом году, но здорово, что его отметили так или иначе (да и не такой уж большой оказался разрыв в датах, ведь Долгушин родился восьмого ноября, а значит - весь сезон 2018/2019 получался юбилейным). Невольно вспоминала, конечно, другого прошлогоднего юбиляра - скажите, как его зовут? правильно, его зовут Эрик Брун, он был старше Долгушина на десять лет, но в честь него никто и не подумал устроить юбилейный вечер. И это очень обидно. А они с Долгушиным, кстати, были знакомы, оба танцевали в Австралийском балете в 1962/63 годах - Брун с Соней Аровой, Долгушин с Татьяной Зиминой, - и Долгушин в своих интервью отзывался о Бруне с большим уважением и симпатией. Надо сказать, у них и внешне было что-то общее - danseur-noble'вость, прекрасное сложение, легкость, интеллигентность и отточенность танца. Но совпадений в исполняемом репертуаре у них было не так уж и много (по разнообразию исполняемых партий я бы сравнила Долгушина с другим моим любимым датчанином - Хеннингом Кронстамом). И хоть они, как вспоминал Долгушин, и встречались после Австралии, но, по-видимому, тесных контактов у них не было. Так что это просто приятное лично для меня пересечение, каждая связь с Эриком Бруном мне доставляет радость.
А почему юбилейный вечер Долгушина состоялся в Самаре? Ну, хотя бы потому, что Долгушин почти десять лет проработал главным балетмейстером в САТОБ в девяностых. И приятно, что там его до сих пор помнят, в Петербурге, где он проработал в общей сложности куда больше десяти лет, кажется, никаких юбилейных торжеств устраивать не стали. А впрочем, ладно, что рассуждать, кто вспомнил и где вспомнил, главное - что его вспомнили, вечер устроили, и это хорошо. Хотя бы даже и пришлось отправляться ради него в Самару, но мне, например, не жаль, я теперь с интересом приглядываюсь к самарской труппе, есть там несколько людей, за которыми мне очень приятно наблюдать. И вообще приятно приезжать в этот театр и в этот город. Кроме того - где бы я еще смогла увидеть то, что увидела на этом вечере? Нигде. Другое дело, что далеко не все увиденное, как мне показалось, стоило восстановления и показа - но об этом ниже.
Сам Долгушин в интервью Михаилу Мейлаху ("Эвтерпа, ты?") шутил, вспоминая о своем переходе в Новосибирский театр оперы и балета в шестидесятые годы: "Когда Нуреев прыгнул на Запад, я прыгнул на Восток". Так что все и получилось у меня по-долгушински. Я даже успела пробежаться по городу и по набережной Волги прогуляться, а то в прошлый раз так и не дошла. Но не слишком разгуливала, потому что за час до спектакля в театре должна была состояться лекция Ольги Розановой о Долгушине, и я на эту лекцию очень хотела попасть (и попала). В Колонном зале - там же, где проходила лекция, - еще устроили очень хорошую фотовыставку, посвященную Долгушину. А в лекции и в спектакле было много отличных видеоматериалов. И я знаю, кого надо благодарить за подбор видео, и хочу этого человека поблагодарить: самарский завлит, ты прекрасен, а нарезка видео тоже очень хороша. Единственное нарекание - может быть, стоило как-то подписывать, что откуда взято, потому что далеко не все можно было узнать по отрывкам. Да, "Сильфиды", "Жизель", "Легенда о любви", "Павана мавра", "Маскарад" достаточно узнаваемы, но много было и такого, что мелькало - и я не успевала понять, откуда это, или просто не знала. Долгушин с возрастом хорошел - тоже как Брун: худоба, благородная лепка лица, профиль, глаза. Чуть меньше мне нравилось, когда он переставал танцевать и начинал говорить: все же именно в его речи было многовато позы, такой актерской наигранности, все время там у него искусство с большой буквы Ы. Я и здесь невольно сравнивала с Бруном - тот тоже рассуждал об искусстве и о своем месте в искусстве - но это было гораздо интеллигентнее и без позы. Но с другой стороны, время от времени и в рассуждениях Долгушина проскальзывало что-то интересное. Ну и мне кажется, это отчасти и свойство людей его поколения, профессии и места проживания, свойство советских людей, близких, а то даже и не близких к культуре, - говорить об искусстве непременно с придыханием. Меня это раздражало, но могло быть и хуже.
В лекции интереснее всего оказалась, пожалуй, не сама лекция, где было не очень много полезной информации, но много восторженных восклицаний, - а видеонарезка, в первую очередь - отрывки из "Жизели" 1998 года, которую Долгушин представил сначала в Самаре, потом в Питере, и станцевал Альберта - в шестьдесят лет. Честно сказать, меня несколько покоробило прозвучавшее объяснение: мол, он обкатывал на самарцах то, что боялся сразу показать в Питере. Как будто самарский зритель - второй сорт. Но и увиденное покоробило тоже. "Жизель" в шестьдесят лет - это все же дело опасное, хоть ты танцуешь Альберта, хоть Жизель. Алисия Алонсо тоже танцевала "Жизель" в шестьдесят, но у нее это выглядело немного иначе: она была трагически стара, она казалась даже старше, потому что изображала юную девушку, и это притворство ее дополнительно старило, но в ее танце было что-то гениальное, вневременное. Танец Долгушина - ну, это танец старого Альберта. Тень танца в очень замедленном темпе. У Алонсо это была фича, она всегда уходила в сильное адажио, даже когда была молода и могла танцевать быстрее. Но у Долгушина это физическая невозможность выдерживать нужный темп. Это заметно. И это грустно. Это не столько восхищает - надо же, в шестьдесят лет так танцует! - сколько наводит на мысли о том, что в шестьдесят лет уже не стоит танцевать Альберта. Все будут восхищаться смелостью, аплодировать, все будут искать несомненные достоинства - и достоинства найдутся, это вам не растолстевший Лифарь с одышкой, это стройный пожилой красавец в хорошем парике, с ровными ногами и тонкой талией. Но будет ли это выступление иметь балетную ценность? Классический балет - это все-таки безжалостное искусство. И может быть, в шестьдесят лет лучше отбивать чечетку под Гершвина, а не изнемогать в вариациях Альберта. Спору нет, Альберт и должен изнемогать, но не так быстро и так заметно.
Кроме того, мне не понравились некоторые выдумки Долгушина, введенные в хореографический и пантомимный текст. Мирта, хватающая Альберта за горло, - ну право, это грубый натурализм. Жизель не закрывает толком Альберта собой от Мирты, а будто сама ищет у него защиты, и нет этого ощущаемого в музыке жеста - когда она разводит руки крестом, защищая Альберта. А без него все совсем не то, что нужно. Но это еще ерунда, ужаснее всего был финал - почти бравурный финал, в котором Альберт, потеряв Жизель навсегда, принимался делать антраша-сис - и так, пока занавес не закроется. Боже, что это было? Розанова объясняла, что вот, дескать, Альберт радуется, что спасен, но господи, лучше бы не радовался, лучше бы не прыгал вот так от счастья, это же катастрофически неуместно и глупо. Но по-своему и поучительно - лишнее напоминание о том, что хороший танцовщик далеко не всегда может быть хорошим хореографом и постановщиком. Надо об этом не забывать. И я об этом еще вспомнила на самом вечере.
Вечер был отменно длинный, длинный, длинный. Три отделения, почти четыре часа, с антрактами, с вступительными речами, с видеонарезкой. Видео, как я уже говорила, было прекрасно, вступительные речи - ну, это отдельный такой жанр, я его не понимаю, а еще был балет - и балет очень разного качества, как по исполнению, так и по хореографии. Первое отделение целиком отдали под "Павильон Армиды" - фантазию Долгушина по мотивам фокинского балета: тут и музыка Черепнина, и примерно сохраненная канва либретто, и костюмы по эскизам Бенуа. Костюмы, сразу скажу, были не очень: Армиде, ее наперсницам и ведьмам повезло - они выглядели очень презентабельно, а вот виконту де Божанси и рабу Армиды не повезло совсем. Особенно пострадал раб - о, эти красно-черные полосатые подштанники, они были ужасны. Может, все же не стоило идти на поводу у Бенуа, может, стоило внести какие-нибудь изменения? Но несмотря на ужасный костюм, раб - Сергей Гаген - был прекрасен. Он танцевал заметно лучше виконта де Божанси - Дмитрия Пономарева (которого я запомнила очень слабым Фебом в "Эсмеральде"). И пусть в па-де-труа раба, виконта и Армиды (Ксения Овчинникова) были помарки, но все же это па-де-труа было очень мило. Овчинникова очаровательная Армида. Пономарев был абсолютно невыразителен в своих сольных вариациях, но несколько лучше в танце с арапчатами и в финальном общем танце. К концу все разошлись и станцевали от души, и мне понравился этот финал - тройки, перестроения, исчезновение вереницы танцующих. Забавны оказались легкие отсылочки к "Жизели": сначала ведьмы затанцовывали слугу Батиста, а потом арапчата затанцовывали виконта, и это было остроумно. И ведьмы, да, ведьмы - три очаровательные дрэг-квинс, Никита Чебаков был очаровательнее всех, совершенно прелестная ведьмочка. И наперсницы Армиды тоже были очень славные, и в целом этот балет оставил приятное послевкусие: хорошенькая безделушка, легкая ироничная стилизация, и станцевали ее пусть не блестяще, но недурно. Отточить и отрепетировать "Павильон" получше - и можно было бы и в репертуар его вернуть, мне кажется. Я бы его охотно пересмотрела, мне понравилось.
Второе отделение было названо "Никита Долгушин - балетмейстер-реставратор", и далеко не все, что в нем было показано, стоило восстановления. Началось все хорошо - с отрывка из "Шопенианы": кордебалет был так себе, довольно деревянный, но Сергей Гаген и Марина Накадзима заставили забыть о деревянности кордебалета. Они так чудесны, что ради них стоило приехать в Самару и идти на этот вечер. Они изумительно чувствуют друг друга - и хореографию, и музыку, они оба легки и очень изящны, они просто хороши - вернее, Гаген хорош, а Накадзима небесно хороша. Я смотрела на нее и плакала от восторга. Слезлива стала, конечно, но нельзя было спокойно смотреть на ее танец. Какой бы она стала сильфидой в "Сильфиде" (а Гаген мог бы стать прекрасным Джеймсом). И вот если бы вернули и "Шопениану" в репертуар, я бы непременно постаралась снова увидеть в ней Накадзиму.
Но увы, после "Шопенианы" все как-то покатилось по нисходящей. "Калифорнийский мак" - знаменитый номер Павловой в ее же собственной хореографии - лишний раз доказал, что Павлова была велика и гениальна, потому что превращала во что-то потрясающее даже убогую хореографию. Вероника Землякова - увы, не Павлова, она очень старалась, но смотреть на нее в этом номере было немного неловко и скучно. Одно хорошо - номер был короткий. Но право, стоит ли восстанавливать такие номера, если у вас нет под рукой Павловой, которая может сделать их хоть сколько-нибудь заслуживающими внимания?
Па-де-труа Феи кукол и двух Пьеро из "Феи кукол" было бы милым пустячком, если б его урезать раза в три. А так это получился безумно растянутый милый пустячок. Да, историческая ценность, да, классика, да, реконструкция, но все равно - резать, как говаривал незабвенный Сергей Павлович Дягилев. И был абсолютно прав. Причем к исполнителям претензий нет, Любовь Савукова была прелестной Феей кукол, а Максим Маренин и Диего Эрнесто Кальдерон Армьен очень старались, изображая влюбленных и ревнивых Пьеро. И танцевали все трое очень мило, и играли славно, и кое-где на них было по-настоящему интересно смотреть. Но в какой-то момент в голове начинало стучать: "ладно, все, давай на коду, закругляем это все к такой-то матери".
Танец буффонов снова из "Павильона Армиды" - но уже в восстановленной хореографии Фокина, - такой же балетный танец шутов, как все балетные танцы шутов. Не комично, не смешно, не остроумно, но все прыгают и изображают натужное веселье. Причем прыгали более-менее неплохо, а Никита Чебаков и тут выделялся за счет своего обаяния. И - это плюс - танец был коротким. Правда, это значило, что следующий номер будет длинным. Поступь Ледяной девы и дуэт Ледяной девы и Асака из "Ледяной девы" Лопухова (на музыку Грига) - невыразительно и скучно. И да, снова длинно. А может, оно только казалось длинным от скуки. И это акробатическая хореография со шпагатами производит впечатление чего-то безнадежно устаревшего. Так и шибает в нос двадцатыми годами, когда такая акробатика была чем-то отчаянно новаторским и смелым. После нее щелкунчиковое па-де-де было почти освежающим (ну да, принц Оршад и должен освежать), хотя исполнили его очень средне: Овчинникова - фея Драже - старалась, но Армидой она была ярче, Игорь Кочуров - принц Оршад - тоже ничем особенным не порадовал. Но справились, и то хорошо. И все дожили до антракта.
И после антракта выяснилось, что второе отделение - это было еще очень ничего. Это было совсем даже ничего. То, что творилось в третьем отделении, вызывало у меня острое желание закрыть лицо руками и некультурно ругаться. Причем с первого же номера - отрывка из "Кармен-сюиты" в хореографии Долгушина. Все номера в третьем отделении были в хореографии Долгушина, - и право, несмотря на "Армиду", я склонна подумать, что Долгушин не был хорошим хореографом. И то, что он поставил, надо бы не возрождать, а закопать и забыть, чтоб не портить ему репутацию. Это точно касается "Кармен-сюиты". Боже, какой пиздец. Извините, но это был именно он. Какое-то чудо сексизма, вульгарности, пошлости, безуспешных "попыток в эротику": безвкусные танцы для жиголо в подтяжках и девок в цветных платьицах, карикатурный дон Хосе в белом кителе и откровенная блядь Кармен. И бездарный дуэт Кармен с типа скованными руками и дона Хосе. Это все так устарело, это так избито, это невозможно смотреть. Это ни капли не эротично, это антиэротично, это антисексуально, это никуда не годится. Закопать и забыть. И не заставлять Анастасию Тетченко - прекрасного Конора в непрекрасных "Трех масках короля" - танцевать в этом убожестве.
Па-де-де на музыку Россини, показанное после "Кармен-сюиты", - опять затянутая донельзя тоска, попытка поиграть на поле классической хореографии. Смертельно скучно, безумно долго и очень, очень плохо исполнено. Илья Черкасов был совсем слаб, Диана Гимадеева чуть получше, но тоже не бог весть что. Впрочем, думаю, проблема здесь не в исполнении - сомневаюсь, что даже очень хорошие танцовщики смогли бы выжать что-нибудь из этой тягомотины.
"Эпитафия" на музыку Альбинони. Привет вам, "Ромео и Джульетта", вас тут еще не хватало. Вариация на тему "последний дуэт в склепе": сначала Ромео убивается на как будто мертвой Джульеттой, выпивает яд, падает, тут просыпается Джульетта, убивается над совершенно мертвым Ромео, закалывается, падает, потом оба вскакивают и еще немного танцуют вместе. Снова махровая пошлость, пафосная, претенциозная, мнимо многозначительная, а на самом деле - простая, как топор, и безумно раздражающая. Может быть, конечно, я просто устала к концу. Но все эти заламывания рук и возвышенные страдания меня взбесили не меньше, чем "Кармен-сюита". Вот тоже - зачем это восстанавливать? Зачем показывать, что Долгушин создавал безвкусную, в плохом смысле слова провинциальную, дешевую хореографию? Потому что и "Кармен-сюита", и вот эта "Эпитафия" - это дешевка, "эротика для нищих" и "трагедия для нищих". Смотреть неловко.
Ну и последним номером программы стало па-де-де на музыку Чайковского из ЛО - вот то самое условно первое "па-де-де Черного лебедя", то, что у Баланчина стало "Па-де-де Чайковского". Полагаю, что Долгушин баланчинское па-де-де видел и отчасти им вдохновлялся. Что сказать? Оно не так позорно, как "Эпитафия", оно не так бесконечно уныло, как россиниевское па-де-де, - музыка спасает, хореография пусть и банальна, но местами вроде бы и ничего - особенно в женской вариации (а вот в мужских вариациях музыка часто сама по себе, а хореография - набор классических элементов - сама по себе), опять же, исполнители хороши - Марина Накадзима и Сергей Гаген делают все, что в их силах. Но смотришь на это и думаешь: угу, хорошо, но лучше бы дать Накадзиме и Гагену станцевать баланчинское "Па-де-де Чайковского". Да, оно не имеет отношения к Долгушину. Зато оно имеет прямое отношение к балету. А это гораздо важнее.
Закончилось же все бравурным финалом: Долгушин танцует свое гершвино-джазовое на видео, самарские танцовщики вторят ему на сцене. Прием не нов, но выглядело недурно. Самое то для окончания вечера. Жаль, конечно, что для меня он прошел от лучшего к худшему, приятнее было бы обратное движение - снизу вверх, к лучшему. Но уж как получилось. И все же было любопытно посмотреть и разнообразную хореографию, и самарцев в этой самой разнообразной хореографии, Марина Накадзима и Сергей Гаген оказались лучше всех. Ну и просто - здорово, что этот вечер состоялся, каким бы спорным ни казалось мне его содержание. Хорошо, что Долгушина не забыли. И мне приятно было снова оказаться в Самаре. Надеюсь, что не в последний раз (если меня не перестанут пускать в театр за вот такие отзывы).
А почему юбилейный вечер Долгушина состоялся в Самаре? Ну, хотя бы потому, что Долгушин почти десять лет проработал главным балетмейстером в САТОБ в девяностых. И приятно, что там его до сих пор помнят, в Петербурге, где он проработал в общей сложности куда больше десяти лет, кажется, никаких юбилейных торжеств устраивать не стали. А впрочем, ладно, что рассуждать, кто вспомнил и где вспомнил, главное - что его вспомнили, вечер устроили, и это хорошо. Хотя бы даже и пришлось отправляться ради него в Самару, но мне, например, не жаль, я теперь с интересом приглядываюсь к самарской труппе, есть там несколько людей, за которыми мне очень приятно наблюдать. И вообще приятно приезжать в этот театр и в этот город. Кроме того - где бы я еще смогла увидеть то, что увидела на этом вечере? Нигде. Другое дело, что далеко не все увиденное, как мне показалось, стоило восстановления и показа - но об этом ниже.
Сам Долгушин в интервью Михаилу Мейлаху ("Эвтерпа, ты?") шутил, вспоминая о своем переходе в Новосибирский театр оперы и балета в шестидесятые годы: "Когда Нуреев прыгнул на Запад, я прыгнул на Восток". Так что все и получилось у меня по-долгушински. Я даже успела пробежаться по городу и по набережной Волги прогуляться, а то в прошлый раз так и не дошла. Но не слишком разгуливала, потому что за час до спектакля в театре должна была состояться лекция Ольги Розановой о Долгушине, и я на эту лекцию очень хотела попасть (и попала). В Колонном зале - там же, где проходила лекция, - еще устроили очень хорошую фотовыставку, посвященную Долгушину. А в лекции и в спектакле было много отличных видеоматериалов. И я знаю, кого надо благодарить за подбор видео, и хочу этого человека поблагодарить: самарский завлит, ты прекрасен, а нарезка видео тоже очень хороша. Единственное нарекание - может быть, стоило как-то подписывать, что откуда взято, потому что далеко не все можно было узнать по отрывкам. Да, "Сильфиды", "Жизель", "Легенда о любви", "Павана мавра", "Маскарад" достаточно узнаваемы, но много было и такого, что мелькало - и я не успевала понять, откуда это, или просто не знала. Долгушин с возрастом хорошел - тоже как Брун: худоба, благородная лепка лица, профиль, глаза. Чуть меньше мне нравилось, когда он переставал танцевать и начинал говорить: все же именно в его речи было многовато позы, такой актерской наигранности, все время там у него искусство с большой буквы Ы. Я и здесь невольно сравнивала с Бруном - тот тоже рассуждал об искусстве и о своем месте в искусстве - но это было гораздо интеллигентнее и без позы. Но с другой стороны, время от времени и в рассуждениях Долгушина проскальзывало что-то интересное. Ну и мне кажется, это отчасти и свойство людей его поколения, профессии и места проживания, свойство советских людей, близких, а то даже и не близких к культуре, - говорить об искусстве непременно с придыханием. Меня это раздражало, но могло быть и хуже.
В лекции интереснее всего оказалась, пожалуй, не сама лекция, где было не очень много полезной информации, но много восторженных восклицаний, - а видеонарезка, в первую очередь - отрывки из "Жизели" 1998 года, которую Долгушин представил сначала в Самаре, потом в Питере, и станцевал Альберта - в шестьдесят лет. Честно сказать, меня несколько покоробило прозвучавшее объяснение: мол, он обкатывал на самарцах то, что боялся сразу показать в Питере. Как будто самарский зритель - второй сорт. Но и увиденное покоробило тоже. "Жизель" в шестьдесят лет - это все же дело опасное, хоть ты танцуешь Альберта, хоть Жизель. Алисия Алонсо тоже танцевала "Жизель" в шестьдесят, но у нее это выглядело немного иначе: она была трагически стара, она казалась даже старше, потому что изображала юную девушку, и это притворство ее дополнительно старило, но в ее танце было что-то гениальное, вневременное. Танец Долгушина - ну, это танец старого Альберта. Тень танца в очень замедленном темпе. У Алонсо это была фича, она всегда уходила в сильное адажио, даже когда была молода и могла танцевать быстрее. Но у Долгушина это физическая невозможность выдерживать нужный темп. Это заметно. И это грустно. Это не столько восхищает - надо же, в шестьдесят лет так танцует! - сколько наводит на мысли о том, что в шестьдесят лет уже не стоит танцевать Альберта. Все будут восхищаться смелостью, аплодировать, все будут искать несомненные достоинства - и достоинства найдутся, это вам не растолстевший Лифарь с одышкой, это стройный пожилой красавец в хорошем парике, с ровными ногами и тонкой талией. Но будет ли это выступление иметь балетную ценность? Классический балет - это все-таки безжалостное искусство. И может быть, в шестьдесят лет лучше отбивать чечетку под Гершвина, а не изнемогать в вариациях Альберта. Спору нет, Альберт и должен изнемогать, но не так быстро и так заметно.
Кроме того, мне не понравились некоторые выдумки Долгушина, введенные в хореографический и пантомимный текст. Мирта, хватающая Альберта за горло, - ну право, это грубый натурализм. Жизель не закрывает толком Альберта собой от Мирты, а будто сама ищет у него защиты, и нет этого ощущаемого в музыке жеста - когда она разводит руки крестом, защищая Альберта. А без него все совсем не то, что нужно. Но это еще ерунда, ужаснее всего был финал - почти бравурный финал, в котором Альберт, потеряв Жизель навсегда, принимался делать антраша-сис - и так, пока занавес не закроется. Боже, что это было? Розанова объясняла, что вот, дескать, Альберт радуется, что спасен, но господи, лучше бы не радовался, лучше бы не прыгал вот так от счастья, это же катастрофически неуместно и глупо. Но по-своему и поучительно - лишнее напоминание о том, что хороший танцовщик далеко не всегда может быть хорошим хореографом и постановщиком. Надо об этом не забывать. И я об этом еще вспомнила на самом вечере.
Вечер был отменно длинный, длинный, длинный. Три отделения, почти четыре часа, с антрактами, с вступительными речами, с видеонарезкой. Видео, как я уже говорила, было прекрасно, вступительные речи - ну, это отдельный такой жанр, я его не понимаю, а еще был балет - и балет очень разного качества, как по исполнению, так и по хореографии. Первое отделение целиком отдали под "Павильон Армиды" - фантазию Долгушина по мотивам фокинского балета: тут и музыка Черепнина, и примерно сохраненная канва либретто, и костюмы по эскизам Бенуа. Костюмы, сразу скажу, были не очень: Армиде, ее наперсницам и ведьмам повезло - они выглядели очень презентабельно, а вот виконту де Божанси и рабу Армиды не повезло совсем. Особенно пострадал раб - о, эти красно-черные полосатые подштанники, они были ужасны. Может, все же не стоило идти на поводу у Бенуа, может, стоило внести какие-нибудь изменения? Но несмотря на ужасный костюм, раб - Сергей Гаген - был прекрасен. Он танцевал заметно лучше виконта де Божанси - Дмитрия Пономарева (которого я запомнила очень слабым Фебом в "Эсмеральде"). И пусть в па-де-труа раба, виконта и Армиды (Ксения Овчинникова) были помарки, но все же это па-де-труа было очень мило. Овчинникова очаровательная Армида. Пономарев был абсолютно невыразителен в своих сольных вариациях, но несколько лучше в танце с арапчатами и в финальном общем танце. К концу все разошлись и станцевали от души, и мне понравился этот финал - тройки, перестроения, исчезновение вереницы танцующих. Забавны оказались легкие отсылочки к "Жизели": сначала ведьмы затанцовывали слугу Батиста, а потом арапчата затанцовывали виконта, и это было остроумно. И ведьмы, да, ведьмы - три очаровательные дрэг-квинс, Никита Чебаков был очаровательнее всех, совершенно прелестная ведьмочка. И наперсницы Армиды тоже были очень славные, и в целом этот балет оставил приятное послевкусие: хорошенькая безделушка, легкая ироничная стилизация, и станцевали ее пусть не блестяще, но недурно. Отточить и отрепетировать "Павильон" получше - и можно было бы и в репертуар его вернуть, мне кажется. Я бы его охотно пересмотрела, мне понравилось.
Второе отделение было названо "Никита Долгушин - балетмейстер-реставратор", и далеко не все, что в нем было показано, стоило восстановления. Началось все хорошо - с отрывка из "Шопенианы": кордебалет был так себе, довольно деревянный, но Сергей Гаген и Марина Накадзима заставили забыть о деревянности кордебалета. Они так чудесны, что ради них стоило приехать в Самару и идти на этот вечер. Они изумительно чувствуют друг друга - и хореографию, и музыку, они оба легки и очень изящны, они просто хороши - вернее, Гаген хорош, а Накадзима небесно хороша. Я смотрела на нее и плакала от восторга. Слезлива стала, конечно, но нельзя было спокойно смотреть на ее танец. Какой бы она стала сильфидой в "Сильфиде" (а Гаген мог бы стать прекрасным Джеймсом). И вот если бы вернули и "Шопениану" в репертуар, я бы непременно постаралась снова увидеть в ней Накадзиму.
Но увы, после "Шопенианы" все как-то покатилось по нисходящей. "Калифорнийский мак" - знаменитый номер Павловой в ее же собственной хореографии - лишний раз доказал, что Павлова была велика и гениальна, потому что превращала во что-то потрясающее даже убогую хореографию. Вероника Землякова - увы, не Павлова, она очень старалась, но смотреть на нее в этом номере было немного неловко и скучно. Одно хорошо - номер был короткий. Но право, стоит ли восстанавливать такие номера, если у вас нет под рукой Павловой, которая может сделать их хоть сколько-нибудь заслуживающими внимания?
Па-де-труа Феи кукол и двух Пьеро из "Феи кукол" было бы милым пустячком, если б его урезать раза в три. А так это получился безумно растянутый милый пустячок. Да, историческая ценность, да, классика, да, реконструкция, но все равно - резать, как говаривал незабвенный Сергей Павлович Дягилев. И был абсолютно прав. Причем к исполнителям претензий нет, Любовь Савукова была прелестной Феей кукол, а Максим Маренин и Диего Эрнесто Кальдерон Армьен очень старались, изображая влюбленных и ревнивых Пьеро. И танцевали все трое очень мило, и играли славно, и кое-где на них было по-настоящему интересно смотреть. Но в какой-то момент в голове начинало стучать: "ладно, все, давай на коду, закругляем это все к такой-то матери".
Танец буффонов снова из "Павильона Армиды" - но уже в восстановленной хореографии Фокина, - такой же балетный танец шутов, как все балетные танцы шутов. Не комично, не смешно, не остроумно, но все прыгают и изображают натужное веселье. Причем прыгали более-менее неплохо, а Никита Чебаков и тут выделялся за счет своего обаяния. И - это плюс - танец был коротким. Правда, это значило, что следующий номер будет длинным. Поступь Ледяной девы и дуэт Ледяной девы и Асака из "Ледяной девы" Лопухова (на музыку Грига) - невыразительно и скучно. И да, снова длинно. А может, оно только казалось длинным от скуки. И это акробатическая хореография со шпагатами производит впечатление чего-то безнадежно устаревшего. Так и шибает в нос двадцатыми годами, когда такая акробатика была чем-то отчаянно новаторским и смелым. После нее щелкунчиковое па-де-де было почти освежающим (ну да, принц Оршад и должен освежать), хотя исполнили его очень средне: Овчинникова - фея Драже - старалась, но Армидой она была ярче, Игорь Кочуров - принц Оршад - тоже ничем особенным не порадовал. Но справились, и то хорошо. И все дожили до антракта.
И после антракта выяснилось, что второе отделение - это было еще очень ничего. Это было совсем даже ничего. То, что творилось в третьем отделении, вызывало у меня острое желание закрыть лицо руками и некультурно ругаться. Причем с первого же номера - отрывка из "Кармен-сюиты" в хореографии Долгушина. Все номера в третьем отделении были в хореографии Долгушина, - и право, несмотря на "Армиду", я склонна подумать, что Долгушин не был хорошим хореографом. И то, что он поставил, надо бы не возрождать, а закопать и забыть, чтоб не портить ему репутацию. Это точно касается "Кармен-сюиты". Боже, какой пиздец. Извините, но это был именно он. Какое-то чудо сексизма, вульгарности, пошлости, безуспешных "попыток в эротику": безвкусные танцы для жиголо в подтяжках и девок в цветных платьицах, карикатурный дон Хосе в белом кителе и откровенная блядь Кармен. И бездарный дуэт Кармен с типа скованными руками и дона Хосе. Это все так устарело, это так избито, это невозможно смотреть. Это ни капли не эротично, это антиэротично, это антисексуально, это никуда не годится. Закопать и забыть. И не заставлять Анастасию Тетченко - прекрасного Конора в непрекрасных "Трех масках короля" - танцевать в этом убожестве.
Па-де-де на музыку Россини, показанное после "Кармен-сюиты", - опять затянутая донельзя тоска, попытка поиграть на поле классической хореографии. Смертельно скучно, безумно долго и очень, очень плохо исполнено. Илья Черкасов был совсем слаб, Диана Гимадеева чуть получше, но тоже не бог весть что. Впрочем, думаю, проблема здесь не в исполнении - сомневаюсь, что даже очень хорошие танцовщики смогли бы выжать что-нибудь из этой тягомотины.
"Эпитафия" на музыку Альбинони. Привет вам, "Ромео и Джульетта", вас тут еще не хватало. Вариация на тему "последний дуэт в склепе": сначала Ромео убивается на как будто мертвой Джульеттой, выпивает яд, падает, тут просыпается Джульетта, убивается над совершенно мертвым Ромео, закалывается, падает, потом оба вскакивают и еще немного танцуют вместе. Снова махровая пошлость, пафосная, претенциозная, мнимо многозначительная, а на самом деле - простая, как топор, и безумно раздражающая. Может быть, конечно, я просто устала к концу. Но все эти заламывания рук и возвышенные страдания меня взбесили не меньше, чем "Кармен-сюита". Вот тоже - зачем это восстанавливать? Зачем показывать, что Долгушин создавал безвкусную, в плохом смысле слова провинциальную, дешевую хореографию? Потому что и "Кармен-сюита", и вот эта "Эпитафия" - это дешевка, "эротика для нищих" и "трагедия для нищих". Смотреть неловко.
Ну и последним номером программы стало па-де-де на музыку Чайковского из ЛО - вот то самое условно первое "па-де-де Черного лебедя", то, что у Баланчина стало "Па-де-де Чайковского". Полагаю, что Долгушин баланчинское па-де-де видел и отчасти им вдохновлялся. Что сказать? Оно не так позорно, как "Эпитафия", оно не так бесконечно уныло, как россиниевское па-де-де, - музыка спасает, хореография пусть и банальна, но местами вроде бы и ничего - особенно в женской вариации (а вот в мужских вариациях музыка часто сама по себе, а хореография - набор классических элементов - сама по себе), опять же, исполнители хороши - Марина Накадзима и Сергей Гаген делают все, что в их силах. Но смотришь на это и думаешь: угу, хорошо, но лучше бы дать Накадзиме и Гагену станцевать баланчинское "Па-де-де Чайковского". Да, оно не имеет отношения к Долгушину. Зато оно имеет прямое отношение к балету. А это гораздо важнее.
Закончилось же все бравурным финалом: Долгушин танцует свое гершвино-джазовое на видео, самарские танцовщики вторят ему на сцене. Прием не нов, но выглядело недурно. Самое то для окончания вечера. Жаль, конечно, что для меня он прошел от лучшего к худшему, приятнее было бы обратное движение - снизу вверх, к лучшему. Но уж как получилось. И все же было любопытно посмотреть и разнообразную хореографию, и самарцев в этой самой разнообразной хореографии, Марина Накадзима и Сергей Гаген оказались лучше всех. Ну и просто - здорово, что этот вечер состоялся, каким бы спорным ни казалось мне его содержание. Хорошо, что Долгушина не забыли. И мне приятно было снова оказаться в Самаре. Надеюсь, что не в последний раз (если меня не перестанут пускать в театр за вот такие отзывы).
-
-
31.03.2019 в 19:57Вы хорошо пишите )))
-
-
01.04.2019 в 14:37-
-
06.04.2019 в 16:40-
-
06.04.2019 в 16:48А Долгушин был личностью очень любопытной. И вечер в его честь тоже получился любопытный, не жалею, что съездила.)
-
-
06.04.2019 в 17:11-
-
06.04.2019 в 17:20