Живи, а то хуже будет
C опозданием, но все же попробую написать немного о "Нижинском" 27 июня. У меня было что-то похожее весной в Стасике - когда я шла на тройчатку Брянцев-Геке-Наарин в самоубийственном настроении (и "Призрачный бал" это (само)убийственное настроение благополучно усилил), а после Наарина вышла из театра другим человеком: живым и недепрессивным. Жаль только, этого эффекта ненадолго хватило, но это уже другая история. Вот и на "Нижинского" я пришла, чувствуя себя ужасно, и даже думала - не пропустить ли мне спектакль, черт с ним, с билетом, пусть пропадает, ну куда я пойду в таком состоянии? Но все-таки решила пойти - и не пожалела: уже в первом акте мне стало намного легче, а во втором - вообще хорошо.
Это был очень удачный спектакль, не сравнить с майским. Майский спектакль тоже был недурен, но тогда второй акт мне показался слегка затянутым, особенно дуэт Нижинского и Ромолы - вот тот самый, мучительный, с саночками. Есть у "Нижинского" такая особенность: первый акт в принципе динамичнее, а второй акт иногда может "провиснуть", даже когда его танцуют одни и те же люди. В последнем моем "Нижинском" был почти тот же состав, что и в мае, - лучший состав: Александр Рябко - Нижинский, Иван Урбан - Дягилев, Элен Буше - Ромола, Алеикс Мартинез - Станислав, Патрисия Фриза - Бронислава, Карен Азатян - Золотой раб и Фавн, Александр Труш - Призрак розы, Ллойд Риггинс - Петрушка, Якопо Беллусси - Леонид Мясин, Анна Лаудере - Элеонора Береда, Карстен Юнг - Томаш Нижинский. Лишь Тамару Карсавину танцевала уже не Сю Лин, как в мае, а Сильвия Аццони - и разница была видна без бинокля и лорнета. Сю Лин хороша, не спорю, вполне профессиональна, на нее приятно смотреть. Но Аццони - божественна, иного слова не подберу. И насколько же она ярче и интереснее в этой не самой выразительной роли: ее сильфида легка как перышко, воплощение балетной гармонии и грации, ее нимфа - это же пламя, ведьма, соблазнительница, а не жертва, как у Сю Лин, в финале первого акта она торжествующе хохочет, танцуя с фавном, она ведет в их танце, а не он; во втором акте она прелестна и трогательна Балериной, очаровательной безмозглой куклой, и еще трогательнее - сильфидой, которая появляется на миг, как видение, отвлекая Нижинского от окружающих ужасов и уродств. Замечателен был Карен Азатян - и Золотым рабом, и Фавном: его Раб - это чувственное животное, прекрасное тело и ни грамма души, пластичная, гибкая плоть, он соблазняет неразборчиво - что видит поблизости красивое, то и хочет, к тому и тянется: видит Ромолу - тянется к Ромоле, а когда Дягилев ее отталкивает, Раб охотно падает в объятия к Дягилеву, забывая о Ромоле в тот же миг. Другое дело - Фавн, он куда опаснее, душа у него есть, но она холодна, он соблазняет осознанно и настойчиво, и не уступит, пока не добьется своего. Прекрасно было па-де-труа с ним, Ромолой и Нижинским в первом акте - и снова меня поразила Элен Буше, изумительная трагичная Ромола, отчаянно влюбляющаяся в то, чего нет на свете. Наверно, дело еще в том, что тема безнадежной любви мне сейчас особенно близка, поэтому я и воспринимала так остро эту историю любви к чему-то несуществующему, к образу, призраку, тени. И любовь эта оборачивалась для Ромолы пожизненной мукой, саночками, которые она обречена везти, даже когда сил уже нет. Разумеется, это имеет мало отношения к реальной Ромоле и ее реальным отношениям с Нижинским (и мне жаль, что - впрочем, как всегда, - полностью обойдена здесь бисексуальность Ромолы), но в исполнении Буше Ромола была такой прекрасной и такой несчастной, что я то и дело понимала, что сочувствую ей сильнее, чем всем остальным, - чем Нижинскому, чем Дягилеву. В дуэте во втором акте очень легко пережать, сорваться в истерику, но Буше - некрасивая, растрепанная, измученная, - не была истеричной, а была лишь безумно уставшей, вымотанной, страдающей женщиной. И они с Рябко-Нижинским стоили здесь друг друга: оба доведенные до края, оба страдают, и ничем не помочь, никак их не спасти.
Александр Рябко - Нижинский - как всегда, прекрасен, чтоб не сказать - гениален. Как он поразительно отыгрывает переходы от sanity к insanity: во втором акте, в дуэте с Ромолой, и потом, уже до конца, у него по-настоящему безумные глаза, он страшен в своем сумасшествии. И в финале у него безумное и отчаянное лицо, мне даже показалось, он плакал. А я сама плакала в сцене, когда он прощался - мысленно, перед самым концом - с матерью, сестрой и братом, и балетный экзерсис, балетная гармония были напоминаниями об утраченном рассудке (вот так же и в сцене, когда Станислав сходил с ума, балетные движения, на которые он смотрел, становились резкими, дергаными, уродливыми: безумие проникало в балет, необратимо изменяло его, как изменяло сначала рассудок Станислава, а потом и рассудок Вацлава). Но здесь все были мучительно хороши: и Анна Лаудере - Элеонора, и Патрисия Фриза - Бронислава (и в "весне священной" она снова почти насмерть затанцевала себя - впрочем, это настолько мощная сцена, что там кажется: ты сам умираешь, хотя ты-то не танцуешь, только смотришь на то, как танцуют и сходят с ума Избранница и кордебалет), и Алеикс Мартинез - Станислав.
И мне снова показалось, что Рябко-Нижинский сильнее влюблен в Урбана-Дягилева, чем Дягилев - влюблен в него. Или, скажем так, Дягилев как будто - как и Ромола - влюблен в отдельные "грани" Нижинского, но не в него целиком. Он был мягче с Призраком розы - невесомым, нежным и чувственным Александром Трушем, и с Золотым рабом тоже, а вот с Нижинским он был жёсток с самого начала и довольно сдержан. Впрочем, я все сравниваю этот спектакль с прошлогодним, где Александр Труш заменил Рябко в роли Нижинского: тогда центральный дуэт Дягилева и Нижинского был поразительно эротичен, мне кажется, Урбан никогда не танцевал этот дуэт так эротично с Рябко - по крайней мере, в тех спектаклях, что я видела. И в этот раз Урбан казался в дуэте с Рябко слегка мрачноватым, чувственным, но не слишком сильно влюбленным, скорее жестоким, чем нежным. И гораздо сильнее он оживился в дуэте с Мясиным - Якопо Беллусси: вот их дуэт был очень эротичен, и почти те же движения, что и в дуэте Дягилева с Нижинским, как-то "заострились", наполнились взаимным влечением и сексуальностью. Мясин подчеркнуто соблазнял Дягилева - причем мне показалось, что Ноймайер слегка расширил его роль в последних спектаклях: он появляется еще в воспоминаниях Нижинского о буднях в Мариинском балете, и всячески выделывается перед Дягилевым, пытаясь обратить на себя его внимание. И когда уже в условных "Играх" Дягилев, наконец, проявляет к нему интерес - о, Мясин счастлив, и пусть изображает скромность, но видно, что готов дать Дягилеву, лишь бы Дягилев взял. И Дягилев охотно берет - и отталкивает Нижинского, а тот совершенно раздавлен его изменой. Рябко изумительно обыграл это отчаяние Нижинского, столкнувшегося с охлаждением Дягилева. И я отметила для себя то, на что не обращала внимания раньше: пока Дягилев флиртует с Мясиным, Нижинский мастурбирует над брошенной теннисной ракеткой, как фавн мастурбирует над шарфом нимфы. Еще один штришок к тройничку в "Играх" - и тройничок почти складывается, но Дягилев отталкивает Нижинского и выбирает одного Мясина, new boy in town.
Но это все в первом акте, а во втором - Урбан-Дягилев пронзительно сыграл прощание с Нижинским: когда медленно прикасался пальцами к его губам, а потом все тянул к нему руку, пока его самого увозили за кулисы на саночках. Ну и в финале появлялся снова на галерее и смотрел сверху на последний танец Нижинского. Урбан все-таки эталонный исполнитель роли Дягилева, the Diaghilev, иначе и не скажешь. И как он выразителен, как изящен, как легок до сих пор, несмотря на возраст, как изумительно справляется с труднейшими поддержками в дуэте с Нижинским. И как хорошо его худое, некрасивое лицо, глаз от него не оторвать, когда он на сцене. Но как бы мне хотелось еще раз увидеть его в спектакле с Нижинским-Трушем. Жаль, что у Ноймайера, кажется, не принято особенно перетасовывать составы, если только нет каких-то срочных замен - вот как это случилось в прошлом году.
Да, и еще кое-что о последних изменениях, внесенных Ноймайером: я это еще в майском спектакле заметила - во втором акте на сцену выходит вереница солдат и девушек - во главе с Петрушкой, они то движутся вот так, вереницей, то рассыпаются на группки и кружатся в хороводах, то снова собираются вместе, движутся по сцене, образуя извилистую линию. Ну вот, а в майском спектакле - и в июньском тоже - в эту вереницу еще встроились гости отеля Сувретта-хаус, и мне кажется, сцена от этого только выиграла: усилилось ощущение тихого безумия, нарастающей угрозы. Вообще было бы очень интересно проследить, какие изменения Ноймайер внес в "Нижинского" за восемнадцать лет, минувшие с премьеры.
Ну что ж, "Нижинский" остается в репертуаре Гамбургского балета, сильно подозреваю, что в следующем сезоне снова на него поеду. И всем советую - в первую очередь для того, чтобы увидеть Рябко-Нижинского, Буше-Ромолу и Урбана-Дягилева. Я уже вздыхала на эту тему, но вздохну еще раз: как жаль, что для ДВД записали не Буше, а Каролину Агуэро. Хотя, кажется, Буше тогда была травмирована, но все равно жаль. Агуэро очень хороша, и в живом спектакле - том самом, с Нижинским-Трушем, - она мне очень понравилась, но Буше все-таки неизмеримо сильнее и круче. Но увы, остается теперь лишь ловить ее в живых спектаклях - чтобы было потом о чем вспоминать.
Это был очень удачный спектакль, не сравнить с майским. Майский спектакль тоже был недурен, но тогда второй акт мне показался слегка затянутым, особенно дуэт Нижинского и Ромолы - вот тот самый, мучительный, с саночками. Есть у "Нижинского" такая особенность: первый акт в принципе динамичнее, а второй акт иногда может "провиснуть", даже когда его танцуют одни и те же люди. В последнем моем "Нижинском" был почти тот же состав, что и в мае, - лучший состав: Александр Рябко - Нижинский, Иван Урбан - Дягилев, Элен Буше - Ромола, Алеикс Мартинез - Станислав, Патрисия Фриза - Бронислава, Карен Азатян - Золотой раб и Фавн, Александр Труш - Призрак розы, Ллойд Риггинс - Петрушка, Якопо Беллусси - Леонид Мясин, Анна Лаудере - Элеонора Береда, Карстен Юнг - Томаш Нижинский. Лишь Тамару Карсавину танцевала уже не Сю Лин, как в мае, а Сильвия Аццони - и разница была видна без бинокля и лорнета. Сю Лин хороша, не спорю, вполне профессиональна, на нее приятно смотреть. Но Аццони - божественна, иного слова не подберу. И насколько же она ярче и интереснее в этой не самой выразительной роли: ее сильфида легка как перышко, воплощение балетной гармонии и грации, ее нимфа - это же пламя, ведьма, соблазнительница, а не жертва, как у Сю Лин, в финале первого акта она торжествующе хохочет, танцуя с фавном, она ведет в их танце, а не он; во втором акте она прелестна и трогательна Балериной, очаровательной безмозглой куклой, и еще трогательнее - сильфидой, которая появляется на миг, как видение, отвлекая Нижинского от окружающих ужасов и уродств. Замечателен был Карен Азатян - и Золотым рабом, и Фавном: его Раб - это чувственное животное, прекрасное тело и ни грамма души, пластичная, гибкая плоть, он соблазняет неразборчиво - что видит поблизости красивое, то и хочет, к тому и тянется: видит Ромолу - тянется к Ромоле, а когда Дягилев ее отталкивает, Раб охотно падает в объятия к Дягилеву, забывая о Ромоле в тот же миг. Другое дело - Фавн, он куда опаснее, душа у него есть, но она холодна, он соблазняет осознанно и настойчиво, и не уступит, пока не добьется своего. Прекрасно было па-де-труа с ним, Ромолой и Нижинским в первом акте - и снова меня поразила Элен Буше, изумительная трагичная Ромола, отчаянно влюбляющаяся в то, чего нет на свете. Наверно, дело еще в том, что тема безнадежной любви мне сейчас особенно близка, поэтому я и воспринимала так остро эту историю любви к чему-то несуществующему, к образу, призраку, тени. И любовь эта оборачивалась для Ромолы пожизненной мукой, саночками, которые она обречена везти, даже когда сил уже нет. Разумеется, это имеет мало отношения к реальной Ромоле и ее реальным отношениям с Нижинским (и мне жаль, что - впрочем, как всегда, - полностью обойдена здесь бисексуальность Ромолы), но в исполнении Буше Ромола была такой прекрасной и такой несчастной, что я то и дело понимала, что сочувствую ей сильнее, чем всем остальным, - чем Нижинскому, чем Дягилеву. В дуэте во втором акте очень легко пережать, сорваться в истерику, но Буше - некрасивая, растрепанная, измученная, - не была истеричной, а была лишь безумно уставшей, вымотанной, страдающей женщиной. И они с Рябко-Нижинским стоили здесь друг друга: оба доведенные до края, оба страдают, и ничем не помочь, никак их не спасти.
Александр Рябко - Нижинский - как всегда, прекрасен, чтоб не сказать - гениален. Как он поразительно отыгрывает переходы от sanity к insanity: во втором акте, в дуэте с Ромолой, и потом, уже до конца, у него по-настоящему безумные глаза, он страшен в своем сумасшествии. И в финале у него безумное и отчаянное лицо, мне даже показалось, он плакал. А я сама плакала в сцене, когда он прощался - мысленно, перед самым концом - с матерью, сестрой и братом, и балетный экзерсис, балетная гармония были напоминаниями об утраченном рассудке (вот так же и в сцене, когда Станислав сходил с ума, балетные движения, на которые он смотрел, становились резкими, дергаными, уродливыми: безумие проникало в балет, необратимо изменяло его, как изменяло сначала рассудок Станислава, а потом и рассудок Вацлава). Но здесь все были мучительно хороши: и Анна Лаудере - Элеонора, и Патрисия Фриза - Бронислава (и в "весне священной" она снова почти насмерть затанцевала себя - впрочем, это настолько мощная сцена, что там кажется: ты сам умираешь, хотя ты-то не танцуешь, только смотришь на то, как танцуют и сходят с ума Избранница и кордебалет), и Алеикс Мартинез - Станислав.
И мне снова показалось, что Рябко-Нижинский сильнее влюблен в Урбана-Дягилева, чем Дягилев - влюблен в него. Или, скажем так, Дягилев как будто - как и Ромола - влюблен в отдельные "грани" Нижинского, но не в него целиком. Он был мягче с Призраком розы - невесомым, нежным и чувственным Александром Трушем, и с Золотым рабом тоже, а вот с Нижинским он был жёсток с самого начала и довольно сдержан. Впрочем, я все сравниваю этот спектакль с прошлогодним, где Александр Труш заменил Рябко в роли Нижинского: тогда центральный дуэт Дягилева и Нижинского был поразительно эротичен, мне кажется, Урбан никогда не танцевал этот дуэт так эротично с Рябко - по крайней мере, в тех спектаклях, что я видела. И в этот раз Урбан казался в дуэте с Рябко слегка мрачноватым, чувственным, но не слишком сильно влюбленным, скорее жестоким, чем нежным. И гораздо сильнее он оживился в дуэте с Мясиным - Якопо Беллусси: вот их дуэт был очень эротичен, и почти те же движения, что и в дуэте Дягилева с Нижинским, как-то "заострились", наполнились взаимным влечением и сексуальностью. Мясин подчеркнуто соблазнял Дягилева - причем мне показалось, что Ноймайер слегка расширил его роль в последних спектаклях: он появляется еще в воспоминаниях Нижинского о буднях в Мариинском балете, и всячески выделывается перед Дягилевым, пытаясь обратить на себя его внимание. И когда уже в условных "Играх" Дягилев, наконец, проявляет к нему интерес - о, Мясин счастлив, и пусть изображает скромность, но видно, что готов дать Дягилеву, лишь бы Дягилев взял. И Дягилев охотно берет - и отталкивает Нижинского, а тот совершенно раздавлен его изменой. Рябко изумительно обыграл это отчаяние Нижинского, столкнувшегося с охлаждением Дягилева. И я отметила для себя то, на что не обращала внимания раньше: пока Дягилев флиртует с Мясиным, Нижинский мастурбирует над брошенной теннисной ракеткой, как фавн мастурбирует над шарфом нимфы. Еще один штришок к тройничку в "Играх" - и тройничок почти складывается, но Дягилев отталкивает Нижинского и выбирает одного Мясина, new boy in town.
Но это все в первом акте, а во втором - Урбан-Дягилев пронзительно сыграл прощание с Нижинским: когда медленно прикасался пальцами к его губам, а потом все тянул к нему руку, пока его самого увозили за кулисы на саночках. Ну и в финале появлялся снова на галерее и смотрел сверху на последний танец Нижинского. Урбан все-таки эталонный исполнитель роли Дягилева, the Diaghilev, иначе и не скажешь. И как он выразителен, как изящен, как легок до сих пор, несмотря на возраст, как изумительно справляется с труднейшими поддержками в дуэте с Нижинским. И как хорошо его худое, некрасивое лицо, глаз от него не оторвать, когда он на сцене. Но как бы мне хотелось еще раз увидеть его в спектакле с Нижинским-Трушем. Жаль, что у Ноймайера, кажется, не принято особенно перетасовывать составы, если только нет каких-то срочных замен - вот как это случилось в прошлом году.
Да, и еще кое-что о последних изменениях, внесенных Ноймайером: я это еще в майском спектакле заметила - во втором акте на сцену выходит вереница солдат и девушек - во главе с Петрушкой, они то движутся вот так, вереницей, то рассыпаются на группки и кружатся в хороводах, то снова собираются вместе, движутся по сцене, образуя извилистую линию. Ну вот, а в майском спектакле - и в июньском тоже - в эту вереницу еще встроились гости отеля Сувретта-хаус, и мне кажется, сцена от этого только выиграла: усилилось ощущение тихого безумия, нарастающей угрозы. Вообще было бы очень интересно проследить, какие изменения Ноймайер внес в "Нижинского" за восемнадцать лет, минувшие с премьеры.
Ну что ж, "Нижинский" остается в репертуаре Гамбургского балета, сильно подозреваю, что в следующем сезоне снова на него поеду. И всем советую - в первую очередь для того, чтобы увидеть Рябко-Нижинского, Буше-Ромолу и Урбана-Дягилева. Я уже вздыхала на эту тему, но вздохну еще раз: как жаль, что для ДВД записали не Буше, а Каролину Агуэро. Хотя, кажется, Буше тогда была травмирована, но все равно жаль. Агуэро очень хороша, и в живом спектакле - том самом, с Нижинским-Трушем, - она мне очень понравилась, но Буше все-таки неизмеримо сильнее и круче. Но увы, остается теперь лишь ловить ее в живых спектаклях - чтобы было потом о чем вспоминать.
-
-
06.07.2018 в 18:37Ну и какие все до одного молодцы танцоры (всех же почти знаю!), и да, я б тоже посмотрела на совместный танец Урбана Дягилева и Труша Нижинского, если б была такая возможность.
-
-
06.07.2018 в 21:21А на Урбана и Труша я бы тоже очень хотела еще раз взглянуть. У меня такое чувство, будто у Урбана с Трушем вообще прекрасная химия, вот и в сцене с Призраком розы, которого здесь танцевал Труш, Дягилев-Урбан смотрелся изумительно.)) Но с Трушем-Нижинским было бы еще круче. Хотя с Рябко он тоже мне очень нравится, да и что говорить, Рябко меня потрясает каждый раз, когда я его вижу, изумительный танцовщик. И Буше тоже дивная.
-
-
07.07.2018 в 00:18-
-
07.07.2018 в 02:37Ну и спектакль в самом деле был очень, очень хорош, приятно его вспомнить.)