Живи, а то хуже будет
Из последнего письма Эрика Рудольфу: "Приезжай в смокинге или в чем хочешь, расслабься и наслаждайся праздником". Это он приглашал Рудольфа на гала-спектакль, посвященный тридцатипятилетию Национального балета Канады. Причем ясно давал понять, что хочет видеть Рудольфа на нем именно в качестве почетного гостя, а не танцовщика - участника спектакля.
Перелистывала Мейнерца и задумалась снова: все-таки странно все с этой последней болезнью Эрика. Он еще в декабре 1985 года сказал Люкке Шрам, что собирается пройти обследование, как только вернется в Торонто, чтобы понять, что за затемнения в легких нашли у него врачи. И то ли он до марта следующего года так и не стал проходить обследование, то ли прошел его, но врачи ничего не нашли. Скорее первое. У меня вообще складывается смутное ощущение, что Эрик понимал, что болен серьезно - и что осталось ему очень немного, и торопился успеть как можно больше. А потом торопился скорее умереть.
Валери Уайлдер, сообщавшая компании новости об Эрике, еще в самом начале, вскоре после того, как стало известно о его болезни, сказала, что, по-видимому, врачи приняли решение не проводить операцию. Впрочем, ничего удивительного, уже было слишком поздно. Оставалось только паллиативное лечение.
Потом я опять перечитала рассуждения о том, почему Эрик, скорее всего, не был болен СПИДом, и в сотый раз заорала: "Но как, как вы узнали,Холмс Мейнерц?!" - на строчке о том, что "у Бруна и Патсаласа десять лет не было сексуальных отношений". Ну почему именно десять, а не семь, восемь или одиннадцать? Ну откуда Мейнерц это узнал? Ну кто ему об этом сказал: Леннарт Пасборг, Люкке Шрам или сам дух Эрика явился и во всем признался? Я не могу, ну вот написал бы он просто: не было у Эрика симптомов СПИДа, так что скорее всего - жил он и умер ВИЧ-негативным. И все, и у меня нет вопросов. А то начинается: вот у Патсаласа был СПИД, а у Эрика скорее всего не было, и вообще они вместе не жили, не спали, и нафиг Эрику этот Патсалас не был нужен, и так далее, и так далее. "Я им говорю: дескать, так-то и так-то вот, а если не так, то значит - ложь. А они кричат: а где факты, где факты, мол? Аргументы вынь да положь!".
А чего я нервничаю, собственно говоря? Имею полное право Мейнерцу не верить, это материя тонкая, со свечкой тут никто не стоял. Пойду лучше посмотрю еще раз на фотографию Константина и Эрика в бусиках и порадуюсь. Или перечитаю абзац из книги Грюна: о том, что когда Эрик приезжает в Торонто, то живет у "Константина Патсаласа, молодого танцовщика греческого происхождения". Правда, тут еще вопрос, кто у кого живет: если верить Мейнерцу, наоборот - Константин жил тогда в доме, принадлежавшем Эрику. Впрочем, ладно, какая разница, они вели общее хозяйство, вот и все.
Перелистывала Мейнерца и задумалась снова: все-таки странно все с этой последней болезнью Эрика. Он еще в декабре 1985 года сказал Люкке Шрам, что собирается пройти обследование, как только вернется в Торонто, чтобы понять, что за затемнения в легких нашли у него врачи. И то ли он до марта следующего года так и не стал проходить обследование, то ли прошел его, но врачи ничего не нашли. Скорее первое. У меня вообще складывается смутное ощущение, что Эрик понимал, что болен серьезно - и что осталось ему очень немного, и торопился успеть как можно больше. А потом торопился скорее умереть.
Валери Уайлдер, сообщавшая компании новости об Эрике, еще в самом начале, вскоре после того, как стало известно о его болезни, сказала, что, по-видимому, врачи приняли решение не проводить операцию. Впрочем, ничего удивительного, уже было слишком поздно. Оставалось только паллиативное лечение.
Потом я опять перечитала рассуждения о том, почему Эрик, скорее всего, не был болен СПИДом, и в сотый раз заорала: "Но как, как вы узнали,
А чего я нервничаю, собственно говоря? Имею полное право Мейнерцу не верить, это материя тонкая, со свечкой тут никто не стоял. Пойду лучше посмотрю еще раз на фотографию Константина и Эрика в бусиках и порадуюсь. Или перечитаю абзац из книги Грюна: о том, что когда Эрик приезжает в Торонто, то живет у "Константина Патсаласа, молодого танцовщика греческого происхождения". Правда, тут еще вопрос, кто у кого живет: если верить Мейнерцу, наоборот - Константин жил тогда в доме, принадлежавшем Эрику. Впрочем, ладно, какая разница, они вели общее хозяйство, вот и все.