[М-ль Люсиль]

Стоило мне раздобыть двд "Нижинского", как на аукционах появились еще два предложения с этим мюзиклом. Но все дороже, так что я считаю, что мне очень повезло, и радуюсь. Чем больше копаешь информацию о Дягилеве и его окружении, тем сильнее ощущаешь, что - с одной стороны - авторы такаразучной постановки решили свою задачу чрезвычайно тонко и деликатно, но - с другой стороны - все-таки пожертвовали исторической точностью ради определенной романтичности. В основном за счет сильного расширения роли Ромолы - она появляется в действии слишком рано и сближается с Нижинским слишком быстро. Судя по всему, в жизни-то это сближение произошло лишь во время той самой несчастной поездки в Южную Америку. Ну вот, Ромолы в такаразучной постановке многовато - даром что она действительно получилась очень милым и интересным персонажем (ну, я об этом уже писала), зато всей остальной русско-балетной компании - мало, мало, хочу больше! Мне очень не хватает, например, Брониславы Нижинской. Мне жаль, что появляется Бакст, но не появляется Бенуа. Мне безумно жаль, что не появляются Нувель, Кокто, да та же Мися Серт. А вот роль той же Мари Рамбер, как мне кажется, неоправданно расширили. Ну, впрочем, не обращайте внимания, это я уже капризничаю, а спектакль все равно прекрасный, и я его люблю.
Перепрыгну отсюда к историческому Дягилеву и перепечатаю кое-что из дневников Кузмина, напрямую относящееся к симпатичнейшему Сергею Павловичу.

Выдержки из дневников 1906-1907 гг

7 июня 1906 года.

<...> Потом поехали в Тавр<ический> сад. Бакст и Дягилев были уже там. Дягилев, сначала обратив внимание на какого<-то> казака, вдруг увлекся старой историей с "хаки", санитаром, действительно очень милым. Но тот был не из "храбрых", и, кажется, дело, как и 2 года тому назад, не выгорело. Мне ни этот сапер, ни кто другой особенно не понравился. Храбрые воины караулили терпеливо и трогательно, профессионалы щепотью ходили вместе.<...> Опять догнали Дягилева, в волнении который нас бросил, перейдя на другую сторону; за кем он гнался, мы не заметили. <...>


10 июня 1906 года.

<...> ...пришедший к обеду Бакст передал, что Дягилев просил В<альтера> Ф<едоровича> прийти в Таврический. <...> В Таврическом был уже Дягилев с господином (так называемым Стасей) и кадетом Чичинадзе. Недалеко от меня сидели 2 тапетки, еврейчик в котелке и в черных перчатках и повыше, в соломенной шляпе, несколько чухонского типа, с узенькими блестящими и томными глазами, который все посматривал на меня. Пришел Нувель, потом Бакст; "хаки" не было, и Дягилев уехал с Чичинадзе.<...> Бакст ничего не понимал и звал нас старыми колотушками без осмысленных движений.<...>

[Примечание от меня: тапетка "с узенькими блестящими и томными глазами" - это Павлик Маслов, с которым Кузмин начнет роман буквально на следующий день, 11 июня, влюбится и посвятит Павлику "Любовь этого лета".]


5 ноября 1906 года.

<...> Теперь думает и чувствует быть comme nous autres, любил одно время Дягилева и Якунчикова.<...> [Кузмин передает откровения Сергея Судейкина. Из записи за тот же день: "Он был очень искрен и откровенен, хотя меня почти измучила рефлектировка и психология наших отношений".]


2 января 1907 года.

<...> У Кина беседовали мирно о Врубеле, Дягилеве, который уверял в Москве, что это - он открыл меня.<...>


1 сентября 1907 года.

<...> Вечером был у Дягилева. Там были Бенуа, Аргутинский, Серов и Нувель. Приехал Рябушинский. Таврида сияла, когда я проходил мимо. Дягилев ужасно мил, хотя и сообщил мне, что мой студент, за которым и он бегал уже года 2, - Поклевский-Козел, имеющий 4 миллиона и равнодушный к этому вопросу.<...>


5 сентября 1907 года.

<...> Нувель, кажется, подозревает, что я неравнодушен к Дягилеву.<...>


8 сентября 1907 года.

<...> Телефонирую Нувелю и Дягилеву, еду за конфетами. Рад необычайно. Первым явился В<альтер> Ф<едорович> с "Руном" и "В мире искусств"... <...> Пришел m-eur en question [Виктор Наумов], похорошевший, такой же скромный, поцеловались. Беседовали, пили чай. Нувель ушел. Наумов стал сразу серьезен и скучен, условие помнит. Вдруг является Дягилев, оживленный, шумный, любезный. Не помня моего адреса, послал раньше слугу по всем домам Тавр<ической> спрашивать, не здесь ли живу я. Опять читали "Ракеты", "На фабрике". Наумов был весел и мил. Я предложил Дягилеву подвезти его, но тот ехал в Лесной к Гофманам. Дягилев не верит, что у нас ничего нет, говорит, что не сегодня-завтра будет, жаловался на Нувеля, который скрыл, что едет ко мне, и т.д., сделал ему сцену на улице; расспрашивал, был мил. Когда я убирал, карточка Наумова, лежавшая на туалетном столе, была на круглом, около того места, где сидел Наумов, с надписью: "Как приятно получать такие карточки". Кто это сделал, Нувель или Дягилев, - не знаю.<...>


11 сентября 1907 года.

<...> В<альтер> Ф<едорович> сообщил, что Дягилев очень жалел, что не видел меня в балете, и просил прислать "Эме Лебеф", это меня подбодрило.<...>


13 сентября 1907 года.

<...> От Дягилева карточка из Вержболова, не новый ли это друг?<...>


20 сентября 1907 года.

<...> ...письмо от Сергея Павловича из Венеции, очень милое.<...>


28 октября 1907 года.

<...> Дягилева я не видел, к друзьям холоден, о В<икторе> А<ндреевиче> [Наумове] вспомнить не могу - смерть в сердце, пусть его друг, пусть Дягилев, пусть Гофман, наконец, но Нувель, Нувель - непереносно.<...>


31 октября 1907 года.

<...> Ходят сплетни обо мне и Дягилеве. Quel farce.


8 ноября 1907 года.

<...> В<альтер> Ф<едорович> предложил мне приехать к Маврину, ждавшему Дягилева из Народного Дома. Тот был в очень короткой студенч<еской> куртке, assez excitant. Приехал С<ергей> П<авлович>, оживленный, как всегда, полный рассказов; иронически, по-моему, хвалил мои бандо и жилет. Меня возбуждало видеть людей, которые, вероятно, по нашем уходе лягут вместе.<...>


25 декабря 1907 года.

<...> Приехал Нувель, сказавший, что Бенуа очень зовут, что у Дягилева ко мне дело и т. д. Поплелся, но плохо сделал. Все мне казались чужими. Сергей Павл<ович> хвастался Нижинским, спрашивал советов, которым не последует. <...>

@темы: Такаразука, Михаил Кузмин, Дягилев и все-все-все

Comments

[gr_gorinich]

Ну чего ты хочешь, в такаразуке должна быть романтика, вот все силы и пустили на любовный треугольник, а тех, кто был "не замешан", пропустили. Зрителю же еще поди объясни, что у Нижинского была еще сестра балерина, зритель скажет: "А где ж она тогда была, что утешать его бегала какая-то левая Ромола Пульски?" Ты зрителю скажешь, что Ромола не бегала... и спектакль развалится ) А ведь ей, Ромоле, отдали почти ту самую роль, что играла порой Броня: утешать Вацу и уверять, что он молодец и все образуется. А бедного Дягилева в спектакле не утешал никто. Кроме Мясина )))
А я читаю Бенуа и радуюсь - и он сам чудный, и зарисовки молодого Дягилева, врывающегося на семейную дачу "прямо из Европы" с рассказами и подарками прелестны. И по-прежнему Дягилев для Бенуа "Сережа", несмотря на все многочисленные из ссоры потом. Наконец-то мужчина-мемуарист, которого так же приятно читать, как Нижинскую и Карсавину, а то Стравинский и Фокин... мда. Ладно, не буду о нх плохо говорить.

Какие выдержки, однако! Ах, Кузмин-Кузмин, заложил в дневниках всех своих приятелей,бывавших в Таврическом саду! ) И Левушку Бакста, который решительно не понимал, чего оно все ради ))) Смешно, что ходили сплетни про Кузмина и Дягилева. А вот это:

Сергей Павл<ович> хвастался Нижинским, спрашивал советов, которым не последует

просто великолепно! Ах, хвастун! И ужасно интересно, каких советов он просил и что ему посоветовали? )))

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, а в общем, да, ты права: Ромоле в спектакле во многом перешла роль Брони. И слава богу, что ее еще не заставили - по примеру Брони же - утешать не только Нижинского, но и Дягилева.) А представь, как бы выглядел в спектакле тот самый знаменитый скандал из-за "Фавна": на одном конце сцены Нижинский поет: "Уйду из труппы, уйду из труппы, вот тогда он узнает!", а на другом конце сцены стоит Дягилев и поет: "Распущу труппу, распущу труппу, вот тогда он узнает!". А посередине стоит Ромола и заклинает: "Мальчики, не ссорьтесь, мальчики, успокойтесь!".)) Хм... нет, все-таки без Брони такую сцену не поставишь.
А Мясин хорошо утешает Дягилева в спектакле - бисенен-лапушка, ручной и милый, не скандалит и не сбегает (до поры, до времени).)

Что касается Бенуа - да, ты знаешь, я поначалу на него фыркала, но после Стравинского и Фокина он действительно кажется очень милым. А может, дело еще в том, что я его тоже читала с экрана, а вот в "Дягилеве и русском искусстве" напечатаны отрывки из его мемуаров, я стала их перечитывать - а ведь хорошо же! очень хорошо! Так что беру свое фырканье на Бенуа обратно.) И да, он сам пишет, что Дягилев для него все равно "Сережа" - хотя они иногда ссорились насмерть, и Дягилев превращался для Бенуа на какое-то время в "Сергея Павловича". Но в конце концов они всегда мирились - потому что если Дягилев хотел примирения, противостоять ему было почти невозможно.))

Хех, рада, что тебе Кузмин понравился, он душка.) Я еще распотрошу второй том его дневников, за 1908-15 гг. Правда, там меньше информации, но кое-что занятное о Дягилеве есть. А тут... ну, уму непостижимо, что забыл Левушка Бакст в Таврическом саду с этой развеселой компанией.) И тем не менее - ходил, наблюдал, высказывал свои суждения. Тоже прелесть.)
Каких советов просил Дягилев насчет Нижинского - понятия не имею.) Может быть, как лучше соблазнить этого "полуграмотного" мальчика... Но видишь, в тот день Кузмин был в меланхолическом настроении, так что ничего толком и не рассказал, а жаль.)
Мне еще нравится предыдущая запись - о Дягилеве и Маврине.)

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль,

на одном конце сцены Нижинский поет: "Уйду из труппы, уйду из труппы, вот тогда он узнает!", а на другом конце сцены стоит Дягилев и поет: "Распущу труппу, распущу труппу, вот тогда он узнает!". А посередине стоит Ромола и заклинает: "Мальчики, не ссорьтесь, мальчики, успокойтесь!".

И спектакль из трагедии моментально перерастает в комедию. Потому что после такой сцены ссоры быть не может, а может быть только какой-то немыслимый в реале "брак втроем".
А Мясин понимает, что сначала надо научиться и сделать карьеру, а уже потом начинать капризничать )

Если Дягилев чего-то хотел, он это получал, ужасный человек. Вот разве что в Таврическом саду не всегда охотился удачно. Зато у него были секретари и танцовщики. И бедный Маврин, про которого я теперь знаю ровно три факта: секретарь Дягилева, любовник Дягилева, ехал в Париж в 1909 году. А Кузмин, бессовестный, тешил себя эротическими фантазиями )))

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich,

Потому что после такой сцены ссоры быть не может, а может быть только какой-то немыслимый в реале "брак втроем".

Вот-вот.) А Дягилев, боюсь, не согласился бы на менаж а труа, в который была бы замешана женщина. Если уж втроем, так только с мальчиками... впрочем, мальчиков еще надо уговорить.)
Мясин - да, был юн, но поразительно благоразумен и расчетлив. Ну, на этом и выиграл.)

Дягилев не только не всегда удачно охотился в Таврическом саду, но еще и напрасно бегал два года за прекрасным студентом с 4 миллионами - и не ради миллионов, конечно, а ради прекрасных глаз.) Но, по-видимому, это был бег несерьезный, а для поддержания тонуса.)
О Маврине, наверно, нужно разузнать поподробнее, а то прямо как-то неудобно: информация постельно-однобокая, неужели он больше ничем не был замечателен?) А бедный Кузмин в то время только эротическими фантазиями и развлекался: он был влюблен в Виктора Наумова, и не то чтобы без взаимности - но без "доказательств любви", скажем так.) Да еще и ревновал этого Наумова к Нувелю (может быть, и не без оснований). Вот и радовался за других, у которых все хорошо.)

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, в результате никакокго менаж а труа не получилось вовсе, все рассорились и разбежались по углам. А у Нижинского, как я теперь понимаю, была однозначно и безошибочно шизофрения, которая, как известно, не лечится ( Прямо классический и печальный случай. И, конечно, стрессы болезнь обострили, но она так и так бы выскочила, она почти всегда выскакивает, если есть в генах, в возрасте от 15 до 30 лет. А тогда не то чо лечить, а даже купировать острые периоды не умели, так что никаких ремиссий.
А про Маврина надо в самом деле разузнать!

Но, по-видимому, это был бег несерьезный, а для поддержания тонуса

Для поддержания фигуры! "Этак побегаешь,- говаривал в Таврическом саду плотный Дягилев гораздо более стройному Кузмину, - и двух килограммов как не бывало. А если догонишь кого, так и трех". )
И - еще раз - как же просто и откровенно писал Кузмин свой дневник. Сравнишь с...ну, скажем. с записными книжками Блока - божи-божи, ничего общего. )

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, эхе-хе.( Бедняга Нижинский. Интересно, а у Стасика, выходит, тоже была шизофрения?

"Этак побегаешь,- говаривал в Таврическом саду плотный Дягилев гораздо более стройному Кузмину, - и двух килограммов как не бывало. А если догонишь кого, так и трех". )

Спортсмэн вы, Сергей Павлович, - отвечал Кузмин хитренько и брал на прицел Павлика Маслова в соломенной шляпе.) Хех, продолжаю читать отрывки разных воспоминаний о Дягилеве - ох, все отмечают, что темперамент у него был чрезвычайно бурный. И видимо, это не только в деловой, но и в личной жизни проявлялось.)
А Кузмина с Блоком сравнивать - дело пустое, уж очень разные люди были. И надо сказать, что поначалу, в 1905-1907 годах Кузмин писал дневники более подробно, читал их у Ивановых на "башне", и в общем, это было скорее литературное произведение, чем записи для себя. Потом он уже стал писать дневники лаконичнее, "темнее", с большими пропусками, но все равно, стиль никуда не делся - очень "кузминский", откровенный, пристрастный, удивительно милый.)

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, у Стасика наверняка. Пишут, что травмы головы, как и стрессы, вызвать шизофрению не могут, зато могут ее выявить, если она заложена. Выходит, у них кто-то в роду был болен тем же. Ясно, что не родители, видно, более отдаленные поколения. Броне повезло.

Ну да, по большей части Дягилева так и вспоминают - все время в действии. А в личной жизни, боюсь, доставалось от этого темперамента тех, с кем эта личная жизнь протекала )

стиль никуда не делся - очень "кузминский", откровенный, пристрастный, удивительно милый

Милый. Прямо теперь думаю: а не почитать ли, как с дягилевскими чтениями покончу? )

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, да уж, Броне очень повезло, что ее эта чаша миновала. Но в общем, мрачная история, что ни говори.(

А в личной жизни, боюсь, доставалось от этого темперамента тех, с кем эта личная жизнь протекала )

Так и хочется заорать из зала: "Давай все подробности!" - но я понимаю, что такое любопытство нагло и неприлично.) Но и так ясно, что жизнь с ним была не сахар.)

А Кузмина непременно почитай, я ж тебе его столько лет сватаю.) Но помни: он хоть и мил, но поначалу (в основном, в дневниках за 1905 год) позволяет себе очень неприятные антисемитские высказывания. За это я на него имею все-таки небольшой зуб. К счастью, постепенно он отходит от эстетского антисемитизма и потом уж к нему не возвращается.

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, мрачная, да. Как и вообще истории о душевных болезнях, минуй нас всех сия чаша. Но Вацлаву тоже, в некотором роде, повезло - у него получился "отложенный" вариант: он успел пожить, успел завести семью, потом было хоть кому о нем позаботиться. А Стасик, думаю, так и пропал один в революционную пору...

"Давай все подробности!"... Ох, неудобно - а ведь хочется подробностей-то ) Но где взять? Разве что скандально известный Лифарь нам их предоставит в некотором количестве? Да ведь пошловат. а пошлости как раз не хочется.

А я перехитрю Кузмина. начну его читать сразу с 1907 года )))

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, да, у Стасика почти не было шансов уцелеть. Но вообще, как посмотришь с точки зрения здорового человека, так и не скажешь, что лучше: жить в безумии долго... или не очень долго. И так, и так вывод один: не дай мне бог сойти с ума.

Пошлости не хочется, да... ну, а что поделать, если Лифарь был вот такой - не мастер стиля.) Но все равно прочитать его надо для общего развития и расширения кругозора.)

Нет, Кузмина надо читать минимум с 1906 года... а лучше всего пересилить себя и читать все-таки с пятого.) Правда, мне легко говорить, я, когда перечитываю, уже знаю, чего опасаться, и просто перескакиваю через самые неприятные записи. К сожалению, было в биографии Кузмина и симпатизирование черносотенцам... но, слава богу, он от этих симпатий довольно быстро избавился. В этом ему, как мне кажется, отчасти помог Чичерин, который так и писал Кузмину: мол, Миша, тебе этого не надо, не суйся туда, ты не такой. Кузмин этим советам в конце концов внял.

А вот Дягилев - что приятно - был явно свободен от антисемитизма и тому подобных гадостей.

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, Надо читать всех, конечно. Но сперва надо этих всех достать )) И как же хорошо, что мы опять попали на интересную тему вдвоем, а то доставали бы не мемуаристов в букинистах, а френдов в дайри - и они бы нас прокляли. А так хоть есть с кем перетереть за Дягилева и Нижинского, за Кузмина и Нувеля, за Броню и Кшесинскую...и за всех остальных тоже.

Отличие очень умного человека от недалекого: первый может понять, что вляпался не туда, отойти в сторону, почиститься и больше ни ногой ) А второй там и остается, да еще и доказывает, почему все, кто не как он, глупы.

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, а Дягилеву было не до национального вопроса, у него было много других )))

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, да-да, мы друг друга замечательно нейтрализуем: трындим вдвоем и окружающих не мучаем... ну, почти.) Мне теперь хочется выкладывать новые и новые материалы о Дягилеве - хоть из того же "Дягилев и русское искусство" можно кое-что интересное выписать, да и Кузмина закончить. Так что жди, я надеюсь, буду еще постить всякие интересные сплетни и документы.)

Ну, в общем, да, Кузмин сумел вылезти из этой грязи и больше в нее не влезать... или, скажем так, не влезать в нее так глубоко. У него потом еще время от времени встречаются юдофобские замечания, но далеко не такие смрадные. А к концу жизни он, похоже, почти совсем избавился от юдофобии.

А Дягилев занимался вопросами искусства и... и другими, например, вопросом: как же все-таки соблазнить хорошего мальчика Нижинского и увезти его с собой в Париж?)))

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, ты ж понимаешь, я не просто жду - я только того и жду!!! ) И очень радуюсь, что тебе не лень их перепечатывать.

Смешно быть юдофобом и ходить в Тавричесикй с Левушкой Бакстом...

И Дягилев решил этот вопрос, без всяких советчиков! )

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, не-а, мне не лень, мне только тяжело себя взять за уши и усадить за комп.) Но охота делиться хорошим. Я еще заказала у букинистов мемуары Сергея Григорьева "Балет Дягилева", авось дело выгорит, и я их заполучу.)
А Левушка Бакст был очень мил. Рыжий-рыжий и, наверно, конопатый.)

[ash-sand.]

Молчаливый читатель с удовольствием читал бы - интересно.) Начальных знаний, правда, не хватает...

[М-ль Люсиль]

stigies, ну, так ведь я сама недавно заинтересовалась Дягилевым и проч., так что на звание эксперта и не претендую.) Просто пишу о том, что самой интересно, и очень рада, если это будет интересно и вам.)

[ash-sand.]

М-ль Люсиль, конечно, интересно! Только я зачастую не знаю, кто все эти люди Мои знания о Серебряном веке сугубо отрывочны, и местами зияют лакуны.

[М-ль Люсиль]

stigies, а знаете, если вдруг есть вопросы по этим людям - вы их задавайте, я же охотно отвечу. Потому что я их почти всех очень люблю и всегда рада о них поболтать или дать какие-нибудь справки, мне это вовсе не сложно.)

[ash-sand.]

М-ль Люсиль, о, тогда можно мне для начала краткую справку об отношениях Кузмина? Википедия эту часть его жизни полностью обошла молчанием, а сам я нахватался каких-то обрывков...
Книги по теме можно тоже рекомендовать, но "для начинающих"

[М-ль Люсиль]

stigies, что делать, о личной жизни Кузмина либо хорошо, либо ничего, а в свете последних законов и общих тенденций предпочитают вовсе "ничего". Он бы этого не понял, он очень спокойно и естественно относился к своей ориентации и совершенно ее не скрывал. Если говорить о его личной жизни в "додневниковый период", то есть до 1905 года, то я в ней разбираюсь смутно и могу выделить разве что отношения Кузмина с неким "князем Жоржем" (кто это был, так и не удалось установить). После его смерти Кузмин заводил, как правило, довольно короткие связи с людьми не своего круга, если можно так выразиться. Что же касается "дневникового" периода, то есть начиная с 1905/1906 года, то там можно выделить следующие связи: с Павликом Масловым, человеком неопределенных занятий, а проще говоря - занимавшимся проституцией (связь началась летом 1906 года, Кузмин очень влюбился и написал тогда цикл "Любовь этого лета", который вошел в его первый сборник "Сети"); с Константином Сомовым (они сблизились, познакомившись у Вячеслава Иванова на "Башне", и Кузмин был одно время очень увлечен и влюблен: это конец лета - осень 1906 года); с Сергеем Судейкиным (осень-зима 1906 года); с Виктором Наумовым (1907 год, связь была платоническая); с Сергеем Позняковым (кажется, 1908-1909 годы, точно уже не скажу); с Всеволодом Князевым, разумеется; с Сергеем Миллером (обе связи - это уже десятые годы); и, наконец, с Юрием Юркуном (познакомились они в 1913 году и прожили вместе до смерти Кузмина в 1936 году). Любовь к Юркуну была, пожалуй, самой лиричной и крепкой привязанностью Кузмина, он действительно нашел в Юркуне не просто любовника, а и друга, и товарища, и ученика, и чуть ли не сына. Отношения были, конечно, не безоблачные, но очень... трогательные, что ли. По крайней мере, они мне всегда такими казались. Ах да, забыла еще одно маленькое увлечение Кузмина: в начале 20-х годов у него был короткий роман с Львом Раковым, и Кузмин посвятил Ракову один из моих любимых циклов - "Новый Гуль".

Ох, вот, надеюсь, я вас не запутала окончательно. Вот насчет книг - даже и не знаю, что именно рекомендовать. Если по Кузмину, то я бы посоветовала читать его дневники и его биографию, написанную Богомоловым и Малмстадом.)

[ash-sand.]

М-ль Люсиль, спасибо. Во-от, биография - это то, что мне надо.)

[М-ль Люсиль]

stigies, ага, она очень хорошая.) Богомолов и Малмстад - это, так сказать, заслуженные кузминоведы, так что на них можно положиться.)