Живи, а то хуже будет
Время от времени даже ЛОГГ можно пересматривать, полностью отключив мозг, ни во что не вдумываясь, а просто получая удовольствие. Особенно хорошо это проходит c первым сезоном - и не с Имперскими, но с Союзными сериями. Выглядит это примерно так: по мере появления каждого нового любимого героя из Союза (от Яна Вэньли собственной персоной до его кота, от Джессики до Фредерики, от троицы Мюрай-Патричев-Фишер до троицы Шёнкопф-Линц-Блюмхарт, да черт возьми, от какого-нибудь командующего Ситолета до Лебелло; Трунихта, пожалуйста, не предлагать) зритель (то есть я) закатывается от восторга. Имперские, как бы хороши они ни были, от Оберштайна до не знаю кого, до Марики, например, - не вызывают у меня именно такой радости, что-то вроде веселого ощущения новой встречи с хорошими людьми. Но причем когда к Союзу и компании Яна примыкают вполне себе имперские Меркатц и Шнайдер - то какой-то рычажок в настройках щелкает, и они тоже начинают вызывать такую же реакцию, как и все остальные любимые союзные. Впрочем, они в самом деле отлично вписались в Изерлонско-Яновскую команду. И вот интересно - как им удалось так хорошо адаптироваться? Ну ладно, Шнайдер, он молодой, ему легче, но вот Меркатц, черт-те сколько лет прослуживший Империи верой и правдой - как ему-то удалось прижиться на новой стороне, принять ее так, как он это сделал? Неужто он и вправду был демократом не по воспитанию, но по призванию?
А еще символично и мне очень нравится, что Меркатц с Шнайдером до последнего своего появления на экране носят и в Союзе свои имперские мундиры (можно даже сказать - донашивают; вообще, с мундирами интересно получается: наверно, они еще с Гайесбурга притащили с собой много сменных комплектов формы - ну не в Союзных же пошивочных мастерских их заказывать! "а сшейте-ка нам, маэстро, вот этакое черное и с имперскими эполетами!" "как не стыдно, дедушка, вы уже старый, усы седые, а все косплеем занимаетесь!").

А еще символично и мне очень нравится, что Меркатц с Шнайдером до последнего своего появления на экране носят и в Союзе свои имперские мундиры (можно даже сказать - донашивают; вообще, с мундирами интересно получается: наверно, они еще с Гайесбурга притащили с собой много сменных комплектов формы - ну не в Союзных же пошивочных мастерских их заказывать! "а сшейте-ка нам, маэстро, вот этакое черное и с имперскими эполетами!" "как не стыдно, дедушка, вы уже старый, усы седые, а все косплеем занимаетесь!").
А про ощущение "О, свои пришли!" - чистая правда, смотришь и радуешься. Эх, какой в первом сезоне Лебелло был бодрый, прогрессивный и приличный человек. И что от бедняги осталось к 60-м сериям? А ведь всего лишь не выдержал человек слишком форс-мажорной ситуации...
Имперские все-таки - слишком пафосный народ. Хотя, когда я второй раз пересматривала ЛоГГ и наткнулась на Кесслера, тоже возрадовалась бурно, будто союзному. Но Кесслер, он такой... очень хороший, он бы тоже в Союзе прижился, занеси его судьба.
Да, Лебелло очень жалко, он действительно не выдержал нажима и стресса. Доведись ему встать в главе Союза в более спокойные времена - и цены бы ему не было. А так он только одно и сумел - достойно умереть. Но это мало утешает...
А Кесслер - да, простой хороший человек, на экране появляется нечасто, но неизменно симпатичен, и радостно на него смотреть.
А самые рассудительные люди Империи про себя подумали, что даже черный мундир является прогрессом по сравнению с придворными розовыми кюлотами и белыми чулками... не говоря уж об идиотских жабо.
Я забыла, как звали того лысоватого дядьку, который имел привычку с Лебелло беседовать, сначала как единомышленник, а позже - как решительный противник политики утаивания и заигрывания? Все-таки хорошо, что и в стане политиков, по определению довольно грязном и неприятном, нам показали совершенно разных людей, и все они тоже - как живые. (включая, - бррр! - Трунихта.)
В ответ грянул сводный хор крепости Изерлон (куда входили Розенриттеры в полном составе плюс просто любители подрать глотку), исполнивший от начала до конца ту самую песню про "пришьем на китель мы кружева" с особо издевательскими интонациями. И по тону выходило, что в этих самых кружевах много не навоюешь. В общем, так и был спровоцирован очередной мелкомасштабный конфликт, и дело было не столько в обиде за любимый мундир с кантами и эполетами, сколько в том, что императору опять страшно хотелось повоевать, и ему любая причина годилась.
Эхх, а розовые кюлоты, да пудреные волосы, да камзолы и фижмы - это, конечно, ужас. Правда, пришедшие им на смену сюртуки и шейные платки тоже немногим лучше, но все-таки хоть какая-то эволюция. Глядишь, лет через двадцать-тридцать, ускоренными темпами, да в тесном контакте с Феззаном и Союзом - и до джинсов доэволюционируются бедные имперские люди.
Я забыла, как звали того лысоватого дядьку, который имел привычку с Лебелло беседовать, сначала как единомышленник, а позже - как решительный противник политики утаивания и заигрывания?
Я тоже забыла, как его звали (и что с ним сталось - тоже не помню), он у меня почему-то путается еще с Чун У Ченом, тоже славным человеком. Но помню, что тот дядька-приятель Лебелло тоже был умный и рассудительный тип.
Империя получит джинсы как раз в тот год, когда в Союзе в моду войдет стиль "метросексуал". Империя всегда отстает...
А лысоватый дядька, кажется, был арестован среди прочих заложников по приказу Оберштайна, а вот вышел ли из тюрьмы - не помню. Кажется, все-таки вышел, а вот Паэтте не повезло.
А лысоватый дядька, кажется, был арестован среди прочих заложников по приказу Оберштайна, а вот вышел ли из тюрьмы - не помню. Кажется, все-таки вышел, а вот Паэтте не повезло.
Да, и Мюрай тоже пережил все эту историю, везунчик. Ох, но эти Оберштайновы методы вгоняют в дрожь.
Ох, но эти Оберштайновы методы вгоняют в дрожь.
Это так. С безопасного расстояния за ним наблюдать - одно удовольствие, но каково-то рядом находиться? Или даже не рядом, но в сфере интересов. А сфера интересов у него широ-окая. И, что самое печальное, этот борец с голденбаумовской автократией сам автократичен до бесчеловечия, что-то вроде зла, зло пожирающего. Он, конечно, правильно поступил, что взорвал себя терраистами в 110-й серии: нечего ему делать в конституционной империи.
Ей еще пришлось пережить утром жуткую семейную сцену: император проснулся, хапнул медальон, пожелал Кирхиайсу доброго утра, покрутил цепочку и вдруг понял, что медальон не скрипит! И так не скрипит, и этак не скрипит... Ой, что было, что было...
Насчет Оберштайна все верно говоришь, я с тобой согласна. Он безжалостен, прямолинеен, ни в грош не ставит дискуссии и обсуждения, для него всегда цель оправдывает средства. Пожалуй, к нему идеально подходят слова Яна о том, что "существуют люди, которые считают, что есть вещи дороже человеческой жизни". Вот Оберштайн как раз из таких людей.
Вот если подумать, то и Яну некоторые его принципы дороже человеческой жизни. по крайней мере, его собственной. Иначе чего там - шел бы на службу к Райнхарду после падения союзного правительства! Но в огромном большинстве случаев для него человеческая жизнь первична. А Оберштайн - это прямо совершенный антигуманист какой-то. Не то чтобы он не ценил людей - ценит. Иных, как того же императора, ценит так, что собой закрывает. Но Оберштайн, наверное, не меньше ценит (знает им цену) и космические линкоры, промышленные комплексы или рисовые поля. У него своя арифметика, и люди там в ряду прочих неодушевленных, но полезных предметов. Поэтому солдат Оберштайн ценит выше, чем политически неблагонадежных хайнессенцев, молодых и умных - выше, чем старых и больных... и так далее. Это, имхо, гораздо страшнее любого самодурства Брауншвейга или военного азарта Лоэнграмма. Райнхард хотя бы в приницпе признает, что люди не измеряются той пользой, которую они могут принести государству... Страшно подумать, какое государство построил бы Оберштайн, будь у него вся полнота власти и много времени.
Но заметь, Оберштайн не пытается получить полноту власти и не стремится построить государство только по собственному вкусу. Может быть, он даже понимает, что от созданного им государства люди бы взвыли и запросились обратно в голденбаумовскую империю. Мастер грязных дел.
Вот как в 68-й, кажется, серии, когда Фернер говорит: думал, шеф будет возражать против начала военной кампании. Шеф ему отвечает двумя соображениями: первое - противник тоже не готов, так что в этом отношении силы равны, второе - император "на высоте" только во время войны и тогда, когда можно вести ее быстро и дерзко. То есть, _может быть_ Оберштайн не считает войну необходимой в принципе, но он: а) считает, что потери окупятся успехами; б) знает, что иначе Раечка не поступит, а он Раечку обещал поддерживать, когда нанимался. Тактика, только тактика!
И вот у меня назрел вопрос: Обершитайн вообще имел ли план, некую модель того, что должно возникнуть вместо голденбаумовского рейха? Был он революционером? Или он имел претензии к старому рейху только из-за глупой нецелесообразности его политики?