Вчера и сегодня наполучала кучу журналов, только начала их разбирать и осваивать. Нашла неизвестную фотографию Константина, обязательно отсканирую. Причем нашла ее в французском балетном журнале Les saisons de la danse, так что экспериментальная покупка себя оправдала. И сам журнал, похоже, довольно интересный, буду и дальше теперь на него рассчитывать (если лишние деньги найдутся).
А пока что буду краток и перепишу сжатую, но чрезвычайно приятную характеристику Константина в роли вдовушки Симоне - из статьи Fille and friends, опубликованной в сентябрьском Dance and dancers за 1977 год. Автор статьи - Патрисия Барнс (жена Клайва Барнса) - почему-то упорно пишет вместе Patsalas - Patsalis, но, может быть, это не ее ошибка, а ошибка корректора. Ну, я ее, конечно, поправлю, а в остальном не исправлю ни единого слова, перепишу все, как есть.

...Constantin Patsalas and Jacques Gorrissen both showed distinct ability as Simone. Patsalas in particular produced a thoroughly different interpretation from those we have become accustomed to. His Widow batted her eyelids, flirted outrageously and was altogether madcap and delightful.

Ну не прелесть ли? Жаль, не написано, с кем именно флиртовала эта вдовушка. Может быть, только с Томасом, отцом незадачливого Алена, но вполне может быть, что вдовушка предпочитала кого-нибудь помоложе, с нее станется, с вертушки этакой. Но если подумать - все правильно: Константину с его худобой, молодым лицом и мальчишескими ухватками как раз и следовало играть вдову Симоне как вполне еще бойкую кокетку. И пусть это могло и выглядеть несколько непривычно в аштоновской версии, но хорошо ведь все равно. И критику понравилось.

@темы: Constantin Patsalas

---

"А знаешь, мой принц, - говорит Вольфганг фон Ротбарт принцу Зигфриду, - нам-то с тобой повезло, у нас нормальное Лебединое озеро, а вот Лебединое озеро Григоровича - это ебаный стыд". Принц Зигфрид печально внимает. Он чувствует, что его друг кругом прав.
Летела домой, смотрела парижское ЛО - постановку Рудольфа 2005 года, с Аньес Летестю, Хосе Мартинесом и Карлом Пакеттом, - и вспоминала григоровичевское ЛО. Это не просто ебаный, это трижды выебанный во все дыры стыд и полный пиздец. И мне не стыдно, потому что ЛО Григоровича вызывает одно желание: материться с использованием десятиэтажных конструкций. Мало того, что эта падла изуродовала балет до полной неузнаваемости, так еще и милейшие исполнители помогли. И если принц Денис Родькин был просто смазливой мебелью - мебелью несмотря на расширенные вариации (хотя это нафиг были не вариации, а просто набор отдельных па, потому что Григорович не умеет ставить танцы, просто не умеет, и все тут), то прима Светлана Захарова превзошла все мои ожидания. Как она заваливалась набок во вращениях - особенно в па-де-де Черного Лебедя! Как она потрясающе сорвала к черту хрестоматийные тридцать два фуэте - так что даже оркестр, ко всему наверняка привычный, крякнул, всхлипнул и почти сбился. Как она вымогала из публики аплодисменты, выбегая на сцену снова и снова в середине акта (и после сорванных фуэте, кстати, тоже). Какие костлявые, корявые, отвратительные у нее были руки, какая она вся была нескладная, истощенная, попросту некрасивая, это же чудо что такое. Но в ЛО Григоровича она была на своем месте, это безусловно. Бездарности нашли друг друга.
Но хрен с ней, с Захаровой, какой же стыд, что в БТ идет эта отвратительная постановка, в которой от ЛО остались рожки да ножки, внятной истории нет, талантливых танцев нет, мимирования нет, населена роботами. И как тут не позавидовать парижанам, которые имеют возможность смотреть ЛО Рудольфа - тоже не без недостатков, но в целом - прекрасный, сильный спектакль со стройной историей, с внятными отношениями между героями, с мимированием, с уважением к музыке Чайковского. Хотя, наверно, можно завидовать не только парижанам, а еще датчанам, англичанам, американцам, итальянцам, швейцарцам (у итальянцев и швейцарцев теперь есть ЛО Ратманского), да господи, кому угодно позавидуешь, если это кого-то не кормят Лебединым Григоровича, уверяя, что это и есть самое лучшее Лебединое.

@темы: Не только Дягилев или "вообще о балете"

---

Первый балет Константина в НБК - ну, поставленный в рамках хореографической мастерской в 1973 году - назывался Je n'ai pas de nom. Больше ничего не знаю - ни на какую музыку он был поставлен, ни кто в нем танцевал, ни о чем там вообще была речь (хотя балеты Константина вообще не нарративны, насколько я могу судить). Только вот это "безымянное" название и осталось.
В общем, мне хотелось что-нибудь написать о Константине, но у меня сейчас под рукой нет никакой новой информации, так что обхожусь тем, что есть, пишу по памяти всякую ерунду.

@темы: Constantin Patsalas

---

Отдыхаю, но кое-какие сканы с собой прихватила, буду их выкладывать потихоньку. Сегодня на сцене - Виолетт Верди и Эрик в "Фрекен Юлии". Превью, конечно. И у Эрика, и у Виолетт одинаковое выражение лиц: "Вы привлекательны, я - чертовски привлекателен, папы/графа дома нет, чего зря время терять и ждать полуночи?". В общем, приходите к амбару, не пожалеете. Или пожалеете, но это будет потом.

@темы: Erik Bruhn, Erik Bruhn - photos

---

Из июльского номера Dancing Times за 1989 год, статья Майкла Крэбба National Ballet of Canada, посвященная в первую очередь вступлению Рейда Андерсона в должность худрука НБК и краткому обзору всего, что происходило в компании в последние годы. Что - или, вернее, кто интересует меня в этой статье? Да все догадались, конечно. Там нет абсолютно ничего нового, но пусть будет для истории. Да, почему-то в этой статье - видно, это корректор прошляпил - фамилию Линн Уоллис (Wallis) то и дело пишут как Wallace. Не надо с ней так. Зато фамилию Константина пишут правильно, и на том спасибо, а то я уж всякого навидалась в периодике: и Patsolas, и Patsalis, и Patsales, и черт знает как еще его обзывали.

Without Erik Bruhn's peresence, Wilder and Wallis were left to implement his plans in the midst of widespread speculation about their abilities. Added to this, Bruhn had left them an additional problem in the person of Constantin Patsalas, the National Ballet's Resident Choreographer and a close friend of Bruhn. At the late director's request he was given a loosely defined position as Artistic Adviser. Within a few months Patsalas's relationship with Wilder and Wallis had deteriorated to the point that he sought legal action to prevent the company from dancing a revival of one of this ballets in the 1986 fall season. His attempt to gain an injunction failed but Patsalas continued to sue for "constructive dismissal", suits that were never concluded before Patsalas's death at age 45 on May 19 this year.

Впрочем, насколько я понимаю - спасибо книгам Нойфельда - незадолго до смерти Константина стороны пришли к мировому соглашению и закончили эту затянувшуюся тяжбу вокруг его "конструктивного увольнения". Но несмотря на все усилия Валери Уайлдер - и следует отдать ей должное, она честно пыталась что-нибудь сделать, - НБК уже не удалось получить "благословения" Константина на то, чтобы труппа и дальше исполняла его балеты. Возможно, к тому времени он уже был не в состоянии принимать какие-либо решения. Смутно все это, информации не хватает. И все-таки - свинство это, что в 2001 году Куделка не включил ни одного балета Константина в юбилейную программу НБК. Зато уж свои балеты он не забыл, это уж будьте спокойны.
Что-то еще... а, да! Как мне нравится - не только у Крэбба, но и многих других журналистов - это трогательное желание непременно уточнить, что Константин был не просто так себе Константин и штатный хореограф НБК, а еще и "близкий друг" Эрика. Причем уточнять они стали только после смерти Эрика - будто подмигивая читателю: мол, пишем "друг", читаем "партнер/спутник/вдовец", в общем, мы все поняли, да? Может, конечно, мне это и кажется, но все равно - забавно, что при жизни Эрика этого не было, но после его смерти (и еще до истории с увольнением Константина из НБК) о Константине стали писать не только как об "отдельной единице", но и как о "близком друге" Эрика.

@темы: Erik Bruhn, Constantin Patsalas

---

 norakura, я вам обещала отсканировать раймондовскую фотографию славной битвы хорошего с отличным: Жана де Бриена с сарацином Абдерахманом. Вот она, наслаждайтесь. Насколько я понимаю, слева - Жан де Бриен, он же Рудольф, справа - Абдерахман, он же Эрик. А бедные "кони" - неизвестные герои.
Превью, как обычно, по клику открывается целиком (и второй снимок - тоже).



И за компанию отсканировала еще одну симпатичную раймондовскую фотку: ну, сарацина уже нет и в помине, Жан де Бриен получил свою Раймонду (а Раймонда - своего Жана де Бриена) и радуется.

@темы: Не только Дягилев или "вообще о балете", Rudolf Nureyev, Erik Bruhn

---

Ну, Макс Уимен (Вимен? Ваймен? Уаймен? в общем, Wyman), ну, скотина! В 1989 году он выпустил книгу Dance Canada - этакую краткую иллюстрированную историю. Я ее купила, получила сегодня, открыла ее в святой уверенности, что хоть пару слов о Константине найду - в конце концов, он сыграл какую-никакую роль в истории балета в Канаде. Да щас. Уимен не пишет о нем ни слова. Не было никакого Патсаласа, не существовал он, точка! А самыми многообещающими хореографами в НБК были Энн Дитчберн и Джеймс Куделка. Вот только они из НБК при Гранте ушли, и поэтому настал в НБК разор, раздор и запустение. Потом, правда, пришел Эрик Брун и влил в репертуар НБК свежую кровь в виде работ Дэнни Гроссмана и Робера Дезрозье. Но Патсаласа и тогда не существовало, не было его, и балетов его в репертуаре не было.
Вот знаете, вот говорите мне, что хотите: мол, история краткая, всех упомянуть невозможно, кем-то приходится жертвовать, и тэ дэ, и тэ пэ. Но черт возьми, Патсалас был не мелкой сошкой и не пятым лебедем у воды, он проработал в НБК достаточно долго, он стал вторым после Гранта Стрэйта штатным хореографом НБК - и Стрэйта Уимен вполне себе упоминает не раз и не два. Да, он не стал хореографом с мировым именем, но это же история канадского, а не мирового танца/балета. И вот так вычеркивать Константина из истории канадского танца, из истории НБК - это, по-моему, просто некрасиво. И сразу вспоминаются слова самого Константина: "I don't think that anybody who devoted himself for 15 years to the National Ballet of Canada should be treated in such a manner". И еще ахматовское "Мне к лицу стало всюду отсутствовать".
В общем, фу. И я понимаю, что, наверно, мое возмущение выглядит комично, но меня правда раздражает вот такое отношение к Константину.

@темы: Constantin Patsalas

---

Высокохудожественное перетягивание Раймонды (превью). Со стороны Жана де Бриена (Рудольф Нуриев) тянут-потянут Раймонду (Синтия Грегори) Анриетта (Карена Брок) и Бернар (Чарльз Уард), со стороны Абдерахмана (Эрик Брун) - Беранже (Кларк Типпет) и Мартина ван Гамел (Клеманс). В общем, "уйди! моя Раймонда! ко мне летела!".

@темы: Не только Дягилев или "вообще о балете", Rudolf Nureyev, Erik Bruhn, Erik Bruhn - photos

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

В эссе Restaging the Classics Эрик очень интересно рассказывает о своей первой "Жизели" с Алисией Марковой. Оказывается, вопреки воспоминаниям самой Марковой и Эрика, известие о том, что их ставят танцевать matinée, пришло не за два-три дня до спектакля, а чуть ли не за две недели. Там была любопытная история с кастингом: планировались три "Жизели" - две с Юшкевичем, главным Альбрехтом АБТ, две с Марковой, приглашенной гест-стар, на которую приманивали восторженную публику, плюс одна "Жизель" с Алисией Алонсо, так сказать, штатной Жизелью АБТ. Юшкевич танцевал один спектакль с Алонсо и вечерний спектакль с Марковой, но решительно отказался танцевать с Марковой еще и matinée (у него в контракте был прописан отказ от участия в утренних спектаклях). Начались поиски Альбрехта для Жизели-Марковой: думали было пригласить Долина - он тоже как раз был в то время в Нью-Йорке и ставил для АБТ Pas de Quatre - тоже с Марковой, но у него тогда были, мягко говоря, очень натянутые отношения с Алисией, и ни о какой "Жизели" не могло быть и речи. Люсия Чейз подумывала было вообще все перемешать и поставить на matinée пару Нора Кайе - Патрик Долин, но тут уж воспротивился Сол Хьюрок: потому что именно Маркова была главной приманкой для зрителя (на "Жизели" с ее участием было продано вдвое больше билетов, чем на "Жизель" с Алонсо и Юшкевичем). Так что в конце концов Чейз предложила Алисии попробовать станцевать с Эриком. Но Алисия благоразумно решила станцевать с Эриком запланированных "Сильфид" - прежде чем соглашаться на "Жизель". Все прошло хорошо, и Алисия дала добро на "Жизель" с Эриком.
При этом - хоть позднее и ей, и Эрику казалось, будто им объявили о совместной "Жизели" всего за пару дней до спектакля, и поэтому у них не было времени на длительные репетиции, - они и вправду репетировали вдвоем буквально несколько часов. Как тактично объясняет Эрик, Алисия, во-первых, вообще не была сторонницей длительных и "углубленных" репетиций, а во-вторых, ей вообще было не до "Жизели", она активно репетировала-вспоминала одну из своих коронных партий - Джульетты в "Ромео и Джульетте" Энтони Тюдора. Так что Эрику приходилось во многом справляться самому. От коллег было мало толку: Патрик Долин посетил одну репетицию (как раз совместную репетицию Эрика и Алисии), но вместо того, чтобы помогать Эрику, старательно говорил гадости Алисии и вел себя так "неделикатно", что его попросили уйти. Юшкевич тоже не принимал участия в репетициях: у него тоже были свои счеты с Марковой, и, как вспоминал Эрик, они так сильно расходились во мнениях относительно исполнения некоторых мест в "Жизели", что на одном из спектаклей их разногласия были заметны даже зрителям. Поэтому Эрику приходилось частично справляться самому, частично полагаться на Маркову, которая в данном случае была совершенно точно - ведущей, а не ведомой, как с Долиным или Юшкевичем, и настаивала на том, чтобы Эрик отыгрывал некоторые сцены так, как хочется ей. Например, в финале первого акта Юшкевич позволял герцогу и свите увлечь себя прочь от тела Жизели; с Юшкевичем Маркова отыгрывала эту сцену именно так: мертвая Жизель лежала в руках Берты, Альбрехт уходил прочь; но на репетициях с Эриком Маркова мягко, но внятно заявила, что ей больше нравится, когда Альбрехт обнимает мертвую Жизель и остается с ней до закрытия занавеса, так что Эрик отыгрывал эту сцену с ней именно так - обнимая мертвую Жизель, пока занавес не закроется. Эрик резонно замечает, что эта сцена - одна из ключевых: Альбрехт, уходящий вместе со свитой герцога Курляндского или остающийся рядом с мертвой Жизелью, - это не один и тот же человек, это, можно сказать, разные Альбрехты, ведущие себя абсолютно по-разному. Хотя мне, признаться, больше всего нравится третий вариант развития событий в этой сцене - запечатленный в "Жизели" с Эриком и Карлой Фраччи: когда Альбрехт и хотел бы остаться с мертвой Жизелью - но селяне отталкивают его, не пускают к ней, и в конце концов он уходит вроде бы и со свитой герцога - но ни в коем случае не с герцогом и не с Батильдой. Так что становится ясно, что как бы то ни было, а "прекрасная Батильда" здесь не простит и не утешит его, как в оригинальном либретто Готье.
Еще Эрик вспоминал, что во время совместных репетиций с Марковой открыл - и был несколько шокирован этим открытием - что Маркова могла танцевать партию Жизели, совершенно не интересуясь, что в это время делает Альбрехт. Когда Эрик задавал ей вопросы типа: "А что Альбрехт должен делать в этот момент?" - она отвечала: "Я точно не знаю, но я в этот момент делаю то-то, так что, наверно, раз я делаю это, то он должен делать то-то и то-то". "Как будто она впервые спрашивала себя о том, что делает ее партнер, - восклицал Эрик, - и спрашивала только потому, что я задавал ей этот вопрос!". Эрик-то считал, что в отличие от классических Зигфрида и Одетты или Флоримунда-Дезире и Авроры романтические Альбрехт и Жизель "должны знать гораздо больше о мыслях и чувствах друг друга, чтобы убедительно выступать вместе". Балерина и танцовщик должны не только выстраивать собственные концепции ролей Жизели и Альбрехта, но и делиться этими концепциями друг с другом, работать над взаимодействием и взаимосвязью персонажей на сцене, а не просто танцевать-играть что-то автономное по накатанной колее.
Эрик довольно любопытно пишет о других своих Жизелях в АБТ и о выступлениях с ними, сравнивая себя с тенором, который должен приспосабливаться к разным сопрано - от легкого лирического до драматического. Нора Кайе и Розелла Хайтауэр, другие его Жизели, были весьма драматическими - по сравнению с нежной и хрупкой Жизелью-Марковой. Правда, добавлял Эрик, на самом-то деле Маркова была вовсе не хрупка и невесома, она вполне могла бы раздробить Эрику руку, сжав ее слишком сильно, да и в высоких поддержках с ней было трудно, она не помогала партнеру так, как это делали Кайе и Хайтауэр (кстати, на то, что поддержки с Марковой были гораздо труднее, чем казалось со стороны, жаловались и другие ее партнеры - и Юрий Зорич, и тот же Патрик Долин). И Эрику самому приходилось играть и танцевать иначе с Кайе и Хайтауэр - чтобы казаться более сильным Альбрехтом под стать менее хрупким-невесомым-фиалочьим Жизелям. За десять лет с лишним лет "жизеленья" Эрик танцевал "Жизель" с полудюжиной партнерш, а то и больше, и даже получал удовольствие и удовлетворение от некоторых спектаклей, но лишь с появлением Карлы Фраччи он начал понимать, в чем были смысл и суть связи Жизели и Альбрехта. И постепенно дело дошло до того, что, как он говорил: "Карла не могла танцевать Жизель без меня, а я не мог танцевать Альбрехта - без нее". Люсии Чейз такое положение вещей не очень-то нравилось, она считала, что все Жизели в АБТ должны танцевать со всеми имеющимися в наличии Альбрехтами. И Эрик добавлял, что, в общем, согласен с такой политикой, особенно в отношении танцовщиков, еще не нашедших идеального партнера/партнершу. Но как только этот идеал найден, как только партнерство создано - тогда эти танцовщики могут творить чудеса вдвоем. А стоит их разделить - и чудес уже не будет.
Какое счастье, черт возьми, что - несмотря на все недостатки этого фильма - есть, есть у нас "Жизель" с Карлой и Эриком, и мы можем увидеть этот идеал. Хотя, конечно, я бы с удовольствием посмотрела с ними и чисто сценическую версию "Жизели". Ну и не только "Жизели", конечно, а всего, что они танцевали вдвоем.

@темы: Erik Bruhn, Carla Fracci, "Giselle", Erik Bruhn - articles

---

Из му-му-муаров Грюна:

In 1983, Erik Bruhn accepted the position of artistic director of the National Ballet of Canada. At the time, he had formed a close relationship with the talented young dancer and choreographer Constantin Patsalas. Bruhn's Canadian venture proved both fulfilling and successful, and the company thrived under his visionary leadership. It came as a devastating shock to the entire dance world when, in 1986, Erik Bruhn, then only 58, died in Toronto of lung cancer.
Just days before, Rudolf Nureyev was at Erik's bedside. The two friends were meeting one last time. One can only conjecture what words might have passed between them. But of one thing I'm certain: Erik Bruhn, looking one last time into Nureyev's eyes, surely died a happy man.

Грюн, ох, Грюн, последний недобитый романтик. А может, Эрик умер счастливым оттого, что сумел в последний раз заглянуть в глаза Константину, как Грюну понравится такой оборот? Впрочем, боюсь, никак не понравится. Почему-то меня смешит словечко "молодой" в грюновской краткой и емкой характеристике Константина. Все-таки в 1983 году Константину было уже под сорок - и он был уже вполне состоявшимся танцовщиком и хореографом; а из-за этого "молодой" кажется, что он только-только "подает надежды". В общем, Грюн, надо было тебе списать характеристику Константина из книги Солуэй и использовать вместо "young" - "handsome".
И все-таки Эрику было пятьдесят семь, а не пятьдесят восемь, когда он умер.

@темы: Rudolf Nureyev, Erik Bruhn, Constantin Patsalas

---

Из му-му-муаров Грюна:

In 1983, Erik Bruhn accepted the position of artistic director of the National Ballet of Canada. At the time, he had formed a close relationship with the talented young dancer and choreographer Constantin Patsalas. Bruhn's Canadian venture proved both fulfilling and successful, and the company thrived under his visionary leadership. It came as a devastating shock to the entire dance world when, in 1986, Erik Bruhn, then only 58, died in Toronto of lung cancer.
Just days before, Rudolf Nureyev was at Erik's bedside. The two friends were meeting one last time. One can only conjecture what words might have passed between them. But of one thing I'm certain: Erik Bruhn, looking one last time into Nureyev's eyes, surely died a happy man.

Грюн, ох, Грюн, последний недобитый романтик. А может, Эрик умер счастливым оттого, что сумел в последний раз заглянуть в глаза Константину, как Грюну понравится такой оборот? Впрочем, боюсь, никак не понравится. Почему-то меня смешит словечко "молодой" в грюновской краткой и емкой характеристике Константина. Все-таки в 1983 году Константину было уже под сорок - и он был уже вполне состоявшимся танцовщиком и хореографом; а из-за этого "молодой" кажется, что он только-только "подает надежды". В общем, Грюн, надо было тебе списать характеристику Константина из книги Солуэй и использовать вместо "young" - "handsome", так оно вернее будет.
И все-таки Эрику было пятьдесят семь, а не пятьдесят восемь, когда он умер.

---

Смотреть всем. Даже если вы ничего не знаете о балете и о Ратманском, но знаете обэриутов - смотрите, не разочаруетесь. Даже если не знаете ни Ратманского, ни обэриутов - все равно смотрите. Потому что это полный восторг: абсурдный, остроумный, местами жуткий, прелестный семиновелльный балет, показанный, кажется, всего пару раз - в 2007 году, в рамках фестиваля "Территория". Тогда же и была сделана запись. Хочется кричать: "Какое расточительство!" - или просто тихо сокрушаться из-за того, что этот чудный балет так и канул с тех пор, и не был перенесен, допустим, на сцену БТ. Эх, как же я хочу теперь хороший вечер Ратманского в БТ. А еще очень хочу, чтобы появилась запись его балета "Прелести маньеризма", поставленного в 1997 году для Нины Ананиашвили, Татьяны Тереховой, Сергея Филина и Алексея Фадеечева. И "Леа" я бы тоже хотела увидеть.
Ну, ладно, хорошо все-таки, что хоть "Вываливающихся старух" можно увидеть. А еще советую прочитать прекрасную рецензию Татьяны Кузнецовой, посвященную "Старухам". Кузнецова, как всегда, великолепна.

@темы: Не только Дягилев или "вообще о балете"

---

Пара ласковых об Эрике от Арлин Кросс:

Bruhn has always been an insular kind of star. Inwardly rigid, absorbed in his own perfection, he has never mated well with any ballerina, and his best roles were those that placed barriers between him and women — James in La Sylphide, Jean in Miss Julie, the Poet in La Sonnambula — or that accounted for the neurotic tension he projected, and still projects, onstage. Neither of his two new roles this season — in Epilogue or in Raymonda, as Abdul-Rakhman, the Saracen sheikh — accounts for Bruhn in this way. He remains Erik Bruhn, possibly the only major male star in ballet who can’t walk toward a woman and appear to love her. In Epilogue, his role seems to be based on Miss Julie, which would be all right if Makarova’s were, too, but she’s all suppleness and entreaties, and when she stretches her lovely silken legs around him she seems to give him cramps. The two are temperamentally disparate dancers who have appeared together before mostly in ballets like Giselle and Les Sylphides. In a “strange,” modern work built around their disparities they might have struck sparks at last, but there’s no interest in seeing them unrelate to each other in a piece that doesn’t have unrelatedness as its subject. It’s the dancers, not the characters, who remain in their separate worlds.

Любопытно это замечание: "he has never mated well with any ballerina" - а как же Карла Фраччи? Неужели и их с Эриком партнерство казалось Арлин Кросс чем-то неудовлетворительным? Впрочем, тут нужно зарываться глубже в критические статьи Кросс и искать, нет ли там откликов на совместные спектакли Эрика и Карлы конца шестидесятых - начала семидесятых. Вот будут деньги - тогда доберусь до Afterimages Кросс и разъясню эту сову.
Конечно, велик соблазн отмахнуться от претензий Кросс и сказать, что ничего она в Эрике не понимает, но сдается мне, не все так просто, и определенная сермяжная правда есть в ее словах - и применительно к Эрику вообще, и применительно к Эрику в "Эпилоге" Ноймайера. По-моему, об этом маленьком балете почти все прочитанные мною критики отзывались весьма скептически - пожалуй, мне встретилась лишь одна более-менее благосклонная статья: это был отзыв Клайва Барнса в Нью-Йорк Таймс. Пожалуй, выложу эту статью здесь, пока не забыла. Эх, не хватает полной видеозаписи "Эпилога" - чтобы можно было судить о нем самостоятельно. Репетиционных и сценических отрывок из документалки - право, недостаточно. Даже фотографий мало - но кое-что все-таки удается раздобыть. Вот этот снимок отсканирован из книги Zwanzig Jahre: John Neumeier und das Hamburg Ballett - 1973-1993. Aspekte, Themen, Variationen.

@темы: Erik Bruhn, John Neumeier and his ballets, Erik Bruhn - photos, Erik Bruhn - articles

---

Когда-нибудь найдется в мире еще один сумасшедший человек, интересующийся жизнью и творчеством Константина Патсаласа. Начнет искать информацию, тыкаться туда-сюда, а тут ему и попадется мой дневник. И человеку не придется бегать по магазинам и аукционам, покупать балетные книжки и журналы, оцифровывать VHS и листать старые газеты. Все ему преподнесут просто так и скажут: на, родной, смотри, читай и наслаждайся. И он будет смотреть, читать и наслаждаться. И это будет очень хорошо.
Вот для этого неизвестного психа - просто не знаю, кого еще это может заинтересовать - выложу наконец-то небольшие отрывки из статей Пенелопы Рид Дуб, опубликованных в разных номерах Ballet News. Все эти отрывки, само собой, имеют отношение к Константину. И ничего удивительного - Пенелопа Рид Дуб вообще являлась последовательным и убежденным champion'ом балетов Константина, отзывалась о них регулярно и, как правило, с большой симпатией.
Пойдем в хронологическом порядке, начнем с сентябрьского Ballet News за 1983 год. Пенелопа Рид Дуб пишет об отставке Александра Гранта с поста худрука НБК:

... Grant's greates legacies - in my view, the development of briliant young soloists who thrived on the chances Grant gave him and the emergence of Constantin Patsalas as a resident choreographer of major talent - were amply displayed in this final Grant season.
I have reviewed Patsalas' Nataraja before and will note here only that some changes in the choreography (why don't more choreographers revise works?) and the performances of Amalia Schelhorn, Gizella Witkowsky and Kim Lightheart made a spellbinding ballet even better. The importance of nurturing someone such as Patsalas was clear from the company's choreographic workshop in April, which presented eight undistinguished but plausibly competent works, most of them as accomplished as many ballets one sees these days. Decent choreography seems fairly easy to come by, but real artistic vision like Patsalas' is rare indeed, and Grant recognized that.

Затем откроем мартовский номер Ballet News за 1984 год. Это уже эпоха Эрика Бруна в НБК: "Национальный балет Канады преуспевает под руководством Эрика Бруна" - так пишет Пенелопа Рид Дуб в колонке, посвященной балетным событиям в Торонто. И рассказывает подробнее об успехах НБК: о "Дон Кихоте" с Ёко Итино и Кевином Пью (см. Bold Steps), о Here We Come Эрика (тоже см. Bold Steps) - и о L'Ile Inconnue Константина (увы, не см. Bold Steps, там этого балета нету).

The highlight was Constantin Patsalas' L'Ile Inconnue, an interpretation of the Berlioz-Gautier song cycle Les Nuits d'Été, richly rendered by mezzo Janice Taylor. Framed by Helen Gregor's subtle hangings and lyrically costumed by Susan Benson, the ballet is a nearly perfect suite of dances (duets, trios, ensembles) about love, separation, death and joy. L'Ile Inconnue is a quantum leap forward for Patsalas, a work with enough choreographic complexity to fascinate the cognoscenti and enough emotional force and immediate beauty to send shivers up the spines of novices. The choreographic language is Romantic-classical with a difference: steps are made to carry new meaning (for instance, a supported cabriole images a shudder of grief); unusual ports des bras are poignantly expressive, and the skimming, swooping lifts conceal their difficulty behind seamless artfullness.
Of course, Patsalas has been helped by the National's new generation of dancers with their personal beauty, admirable technique, physical daring and dramatic convinction: Gizella Witkowsky's tender authority in "The Spectre of the Rose" (the ballet's crowning jewel); Witkowsky and Sabina Allemann in "Lamento" (a sculpted trio imaging bitter grief) and the mercurial Karyn Tessmer, Lightheart and Osborne in "Barcarole" (the breezy, fleet-footed last song). L'Ile Inconnue suggests that, under Bruhn, the National Ballet is on the verge of greatness, with magnificent young dancers and a resident choreographer who has fulfilled his promise by creating the best Canadian ballet - indeed, one of the best ballets - I've seen.

И, наконец, октябрьский номер 1984 года - здесь можно снова смело см. Bold Steps, потому что речь пойдет о Oiseaux Exotiques. 1984 год был в самом деле очень продуктивным годом для Константина - но и выматывающим тоже, ничего удивительного, что на следующий сезон (1985/86) он взял sabbatical. В том "отпускном" для Константина сезоне НБК показывал две его работы - L'Ile Inconnue и Canciones.

The premiere of Constantin Patsalas' Oiseaux Exotiques had all the panache Bayadère lacking. An imaginative and often whimsical taxonomy of courtship in which avian and human nature merge and illuminate each other, these dances at a fiesta are inspired by South American Indian music, here brighty orchestrated and recomposed by Harry Freedman. Among the congas and sambas are such delights as "A Small Biography", a syncopated solo for Ichino; "Waves in Love", a meditative pas de deux for Karen Kain and newcomer Rex Harrington; "Mating Song", a chronicle of the raucous sexuality of barnyard fowl (Schelhorn or Lorraine Blouin with Nixon), and, the season's highlight, "Soaring", a study of the innocent, unself-conscious sensuality of youth in which Owen Montague skims across the stage in a cascade of turns and leaps full of difficulty but performed with easy grace. Desmond Heeley created the elegant white-based costumes and set, a silvery orb above a forest of white silk strips hung from a silvery crescent. Toshiro Ogawa designed the sensitive lighting.

Ну, и я понимаю, что все интересующиеся так или иначе уже это видели, но вдруг кто-то пропустил? Вот тот самый номер "Soaring" в исполнении Оуэна Монтагю (видео честно стащено у  gr_gorinich):

@темы: Constantin Patsalas

---

В книге про АБТ есть большой разворот с фотографиями из "Фрекен Юлии". Я необъективна, ладно, но другие Яны на этих снимках и в подметки не годятся Яну в исполнении Эрика. У Глена Тэтли, например, Ян кажется - хоть и не должен бы! - романтичным и мягкосердечным, в "сцене на кухне" он приникает к ногам своей фрекен Юлии (Тони Ландер), как нежный и застенчивый юноша, искренне влюбленный в жестокую и распутную красавицу. Нет, я знаю, что по одной фотографии судить нельзя, в движении он мог выглядеть совершенно иначе, но все равно - странный какой-то Ян у Глена Тэтли, чуть ли не интеллигентный, лишенный жесткости и жестокости. У Брюса Маркса Ян интереснее - он кажется скользким и хитрым молодым человеком себе на уме (а еще у него на фотографии поразительно "орангутанья", обезьянья тень). Но Эрик... ох, Ян Эрика по-прежнему вне конкуренции. Абсолютно неотразимый, опасный, жестокий, притягательный, сексуальный, злой, да чего там - попросту отрицательный, но обворожительный тип. А впрочем, что с меня взять, я же говорю, что я необъективна.
Я пока оттуда не отсканировала фотографии, но один из снимков, напечатанный в этой книге, воспроизведен и у Грюна. Вот его и выложу: это скан  norakura. "Фрекен Юлия", Эрик Брун и Виолетт Верди, АБТ.

@темы: Erik Bruhn, Erik Bruhn - photos

---

Закулисье китайских гастролей КДБ. Фотография честно утащена из фейсбука, превью, открывайте в полном размере и наслаждайтесь. Себастьяна Хейнса на переднем плане, я думаю, все уже узнают.

@темы: Не только Дягилев или "вообще о балете", Sebastian Haynes, Royal Danish Ballet

---

Полезная ссылочка для поклонников балетных журналов.  norakura, может, вам пригодится? Вот здесь: danceworldit.alterВista.org/maglibrary.html (дайри уверяют, что запись с этой ссылкой не может быть опубликована, так что не забудьте поменять В на v) - можно найти подробные оглавления разных балетных журналов 70-80-90х годов. Конечно, по-своему это жестоко, потому что оглавления только разжигают аппетит. Но зато благодаря им становится ясно, какие номера каких журналов следует искать в продаже в первую очередь. Я открыла для себя французский журнал Les Saisons de la Dance, судя по оглавлениям - там гора всякого интересного. Прикупила на Abebooks.fr несколько номеров, посмотрим, что это такое. Одно плохо: французы заламывают огромные цены на этот журнал, так что особо не распокупаешься.
Фотография не совсем в тему - или совсем не в тему - но очень уж мне ее хотелось выложить. Лихая Селия Франка с цыгаркой в зубах и на мотоцикле - это отпад. Обожаю эту женщину, она прекрасна.

@темы: Не только Дягилев или "вообще о балете"

---

Сегодня у меня день флуда имени Константина. Задала его в поиск на гугл-букс, получила несколько интересных результатов. Но свинство гугл-букс в том, что отдельные цитаты он показывает, а до единого целого нипочем не добраться. Так что чаще всего ты вынужден алчно цыкать зубом и искать показанный книжкожурнал в магазинах - ну а в магазинах, разумеется, нужных номеров нет. Как всегда.
А все ж таки не все так плохо. Кое-чем мне удалось разжиться: я нашла на abebooks сборник отзывов и эссе Джона Грэма Джексона Dance as Dance. Он мне позарез нужен, потому что там, если верить гугл-буксовскому поиску, есть кое-что про Константина. Одну цитату я даже выцепила целиком и пришла в полный восторг, даром что она не сказать чтобы сильно хвалебная. Вот что Джексон пишет о Константине в роли вдовы Симоне в "Тщетной предосторожности": "And even though the part calls for a man, Patsalas is too mannish, or rather boyish, too lithe for a woman of the widow's years". Черт возьми, как он прав с этим "rather boyish", это же идеальная характеристика Константина. И в общем... хм, даже на фотографиях в образе вдовы Симоне Константин если и похож на вдовушку - то на молодую и разбитную, которая сама с каким-нибудь Кола закрутит шашни. Вообще на роль вдовы Симоне в аштоновской Тщетке, по-моему, лучше подходят широкоплечие и основательные, довольно массивные мужчины - потому как и вдова должна быть внушительной во всех отношениях. А Константин - он такая прелестная тощая копченая шпрота, что даже наряд вдовы Симоне не делает его корпулентным. Да и его пластика, возможно, не совсем подходила (или совсем не подходила) для этой партии. Не зря и Джексон называет его "too lithe" - слишком гибким/грациозным/тонким.
Все, жду не дождусь, когда получу этот сборник и зароюсь в него с головой.

@темы: Constantin Patsalas