Живи, а то хуже будет
Аттракцион неслыханной щедрости: глава шестнадцатая из автобиографии Марии Толчиф Maria Tallchief, America's Prima Ballerina. И посвящена эта глава Рудольфу и Эрику, ну, или Эрику и Рудольфу. Кстати, немного странно, что Мария почему-то не считала Эрика учеником Веры Волковой. То есть, разумеется, в 1961 году он уже не находился до такой степени под ее влиянием, как в середине пятидесятых, но было бы ошибочно считать, что он вообще никогда не был ее учеником. Волкова дала ему очень много. Мейнерц вообще считает, что именно Волкова превратила Эрика из "демихарактерного" танцовщика в истинного danseur noble. Разумеется, у него изначально были все данные для того, чтобы стать совершенным классическим танцовщиком, но именно благодаря Волковой он сумел раскрыть эти данные и использовать их в полную силу.

Продолжение главы, чтоб ленту не растягивать
![]()

Продолжение главы, чтоб ленту не растягивать
Ну, что касается того, к кому Толчиф относится нежнее, - мне сложно судить, по-моему, она относится тепло и к Рудольфу, и к Эрику. Просто с Эриком у нее история отношений дольше, чем с Рудольфом, и намного сложнее, и я думаю, это может слегка окрашивать ее воспоминания. Тем не менее, в целом ее тон воспоминаний об Эрике гораздо мягче и дружелюбнее, чем тон его воспоминаний о Марии.
Что лишний раз доказывает, что слово "милая" не лучшим образом подходит для описания этой женщины.))
А в общем, все она, разумеется, прекрасно понимала и проделывала нарочно.
М-ль Люсиль, да, столько интересного, и про бебиситтерство очаровательная подробность, я помню, вы об этом как-то упоминали.
Что касается про отношения с матерью, не знаю, мне показалось, может, только показалось, что Мария еще очень как-то деликатно пишет обо всех, и если у нее есть соображения относительно темных сторон чьего-либо характера, она оставляет их при себе.
Меня эта глава из ее мемуаров почему-то заставила вспомнить о мемуарах Плисецкой, у той тоже очень точные остроумные наблюдения, живой и лёгкий язык, но Плисецкая пишет о людях несколько зло, а Толчиф вроде как наоборот...
Мемуары Плисецкой я не читала.
Просто с Эриком у нее история отношений дольше, чем с Рудольфом, и намного сложнее, и я думаю, это может слегка окрашивать ее воспоминания. Тем не менее, в целом ее тон воспоминаний об Эрике гораздо мягче и дружелюбнее, чем тон его воспоминаний о Марии. согласна, и тот же период Эрик описывал гораздо мрачнее. "Никому из нас не было хорошо", так кажется. По воспоминаниям Марии этого не скажешь.
Что лишний раз доказывает, что слово "милая" не лучшим образом подходит для описания этой женщины.)) да, я несколько раз перечитала это lovely woman
и тот же период Эрик описывал гораздо мрачнее.
И не исключено, что он отчасти сгущал краски и представлял все мрачнее, чем оно было на самом деле.
Хотя мне кажется, для всякого читающего очевидно, что все она понимала
Мне на ум приходит рассказ Тэффи "Свои и чужие": такое чувство, что в отношениях с "чужими" Эрик был преимущественно очарователен, но вот "своим" с ним могло быть чрезвычайно тяжело.)