[М-ль Люсиль]

Все-таки написала короткий пересказ-перевод (больше первое, чем второе) датской статьи о Константине из программки к Das Lied von der Erde. Начинается все с его прямой речи, а дальше чаще слышен голос автора статьи, чем голос Константина. Но и сама статья, чего уж там, очень маленькая. И называется она "Тайна жизни и танца".
"Я не боюсь смерти. Смерть для меня - часть бесконечного жизненного цикла, переход в новую жизнь, что-то естественное, как дурная погода". "Музыка Малера - это печальное, но спокойное прощание с ускользающей красотой жизни. Я бы хотел передать это в своем балете. И Малер, и я отталкиваемся от китайских стихотворений, в которых смерть показана как закон природы. Смерть - это то, что случится со всеми, это неумолимая сила, уносящая всех прочь, и она лишена человеческих чувств и стремлений. Поэтому и мой балет лишен эмоций. Для меня созидание и смерть - две стороны одной силы, дающей жизнь, а потом отнимающей ее".
По словам Константина, мысль о постановке балета на Das Lied von der Erde пришла ему в 1985 году, когда он вместе с Эриком ставил "Сильфиду" в Австралии. "Песнь о земле" постепенно стала для него настоящим наваждением, он слушал ее снова и снова во время своего путешествия по Востоку. Но возможность поставить этот балет появилась лишь три года спустя - в Дании. В центре балета - мужчина (его танцевал Николай Хюббе), окруженный своей юностью и своей старостью, вернее, двумя женщинами, олицетворяющими юность и старость. Но есть еще третья женщина (Сорелла Энглунд), символизирующая одновременно созидание и уничтожение, Мать-Землю и Смерть.
Сам балет практически бессюжетен - впрочем, как всегда у Константина. Движения "кажутся сотканными из воды и ветра". "Воздушная красота классической техники соединяется с выразительностью современного танца".
Потом в статье, как водится, рассказано, как Константин дошел до жизни такой - то есть, до танца. И кстати, назван правильный год рождения: 1943. В семнадцать лет отправился в Штутгарт, получать "приличное" образование, но от химических формул тянуло его к искусству. Он начал заниматься танцами - "прекрасный способ преодолеть языковой барьер" - в Эссене, в "Фольквангшуле", основанной Куртом Йоссом. В статье, как всегда, путаница с цифрами - но это нормально, где Константин, там вечно такая путаница: сказано, что Константин в итоге провел в Германии девять лет (три года - в Рейнской опере в Дюссельдорфе), но если учесть, что приехал он в Германию в 1960 году (раз в семнадцать лет), а перебрался в Канаду в 1972 году - значит, выходит, что прожил-проработал он в Германии все двенадцать лет. И оказывается, он и с Пиной Бауш успел поработать - я так понимаю, это было еще в его "эссенский" период.
Потом в двух словах описана его канадская жизнь - причем, что любопытно, ни слова об Эрике, да и о конфликте с Валери Уайлдер и Линн Уоллис после смерти Эрика тоже ничего не говорится, хотя при этом упоминается, что в 1986 году он стал вот этим самым artistic adviser, но ушел с этого поста осенью того же года. Вообще как-то ничего не сказано о том, как он расстался с НБК. Ну, оно и правильно: в статье в программке это, наверно, и ни к чему. "К пожарной охране, которую я в настоящий момент представляю, это не относится".
"В Lied есть что-то универсальное. Я бы хотел, чтобы балеты захватывали воображение зрителей. Люди любят находить всему объяснения, но на самом деле тайны - увлекательнее всего. А балет - это тайна, потому что в балете можно выйти за пределы слов".
Ну, вот такая это статья. В ней еще не сказано (хотя, может быть, это указано в программке), что Константин посвятил Das Lied von der Erde - Эрику. И мне это кажется очень трогательным.

@темы: Constantin Patsalas

Comments

[gr_gorinich]

Ух ты, спасибо за пересказ!
Конечно, ванговать по материалам пересказа маленькой статьи - спорное занятие, но чудится мне, тут есть некая попытка дистанцироваться от НБК, от прошлого и от Эрика. даже про посвящение не упомянуто, да и вся тема работы и ухода из НБК обойдена насколько возможно "по дуге". Интересно, кто задал такую траекторию: тот, кто статью писал или сам Константин?
И уже не молодится наша селедка, называет верную дату рождения. А сколько в Германии - прожил, ну, тут ведь и не упомнишь уже - так давно все было ))
Пина Бауш - вот как! Было ему где посмотреть на эксперименты в танце. И все-таки он потом подался пусть в кордебалет, но классического НБК.

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, ура, как здорово, что тебе зашло!)) Не зря я ночью мучилась, пытаясь по-человечески это пересказать.)
Сдается мне, что попытка дистанцироваться от канадского прошлого - это попытка самого Константина. Все-таки мне кажется, что хоть прошло и более полутора лет с его ухода, но раны были еще слишком свежи. Так что кажется, что он, конечно, от своей работы в НБК не отказывается, но и вспоминать о ней подробно не хочет. Другое дело - что пусть в статье может казаться обратное, но по-моему, он не делал попытки дистанцироваться от Эрика. Ведь как ни крути, этот балет он посвятил именно Эрику. Но может, в статье элементарно не нашлось места, чтобы поговорить об Эрике, маленькая она очень, эта статья.)
Ну, а почему он подался в кордебалет классической компании - тут, как мы знаем, был целый комплекс причин.)) Не последней из причин была органическая любовь Константина к созданию проблем и героическому их преодолеванию. Как бы то ни было, в Канаде у него появились возможности заниматься хореографией - в Германии их, этих возможностей, практически не было.
Ну, а что с Пиной Бауш его пути пересеклись - тут, наверно, и ничего удивительного нет: оба питомцы Фольквангшуле того времени. Хотя Пина Бауш в то время только-только начинала работать как хореограф. Интересно, что они, среди всего прочего, вместе танцевали в телеверсии "Зеленого стола" Курта Йосса (ну как - "вместе"! у Пины Бауш была центральная партия Старой женщины, а Константин танцевал в кордебалете, как всегда), а телеверсию эту для ББС продюсировал Питер Райт. Жаль только, эта телеверсия, по-видимому, не сохранилась.( Но тем не менее.

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, еще бы не зашло! И еще, знаешь, эти вот размышления о смерти тоже мне кажутся отчасти сродни рассуждениям Эрика о смерти. Смерть как опыт, который надо внимательно пережить.
Ох эта его любовь к преодолению! Сколько бед мог бы он избежать, если б не лез все время поперек. Но, с другой стороны, думаю, это был модус вивенди, с которым он бы и сам ничего поделать не смог, даже если б попытался.
Вот, в результате я узнала что-то новенькое про Пину (Я про нее мало знаю вообще). Но телезапись, да еще такой давности - увы, безнадежно.

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, но знаешь, что мне во всем этом показалось любопытным? Его рассуждения о смерти как двери к новому перерождению - в общем-то, вполне восточная философия - как будто вступают в конфликт с его словами, произнесенными во время умирания Эрика (их подслушал Рудольф, а потом их - с рассказа Рудольфа -пересказала Мод Гослинг; Кавана цитирует их в своей книге): "Don't worry. It will be wonderful up there. You'll find lots of friends." Это вполне христианский подход к смерти, обещание рая, а не перерождения. Впрочем, как я уже говорила когда-то, возможно, тогда Константин скорее утешал не Эрика, а себя, обещая себе самому посмертную встречу.

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, да, одно дело стресс при умирании Эрика, а другое - рассуждения в спокойном состоянии и спустя пару лет. Может, при Эрике это были утешения и та соломинка, за которую хватался Константин. Но не исключаю и того, что у Константина в голове одно могло совмещается с другим, бывает. К тому же, Эрику идея перерождения, мне кажется, была совсем неблизка, и при нем Константин мог ее и не озвучивать...

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, ну-у, я не уверена, что Эрику были близки и идеи посмертия - по крайней мере, в том виде, в каком их подавал тут Константин. В общем, черт знает. Но я продолжаю предполагать, что те слова, которые ненароком подслушал Рудольф, все-таки больше предназначались самому Константину, нежели Эрику. Ты права, это вполне могла быть соломинка, за которую Константин хватался в полном отчаянии.
Ну и наверно, я с тобой соглашусь, что у Константина идеи перерождения вполне могли смешиваться с идеями загробной жизни. Как бы то ни было, ужасно интересно узнавать о его восприятии смерти. И не устаю поражаться, как странен этот выверт: его последний балет весь завязан на смерти, пронизан смертью. Чувствовал ли сам Константин, что ему недолго осталось, или это случайно вышло? Пока никак не узнать, нет информации, а так хочется узнать.

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, охо-хо, с его диагнозом это волне могло быть балетом с автобографическими размышлениями. А могло, как и посвящение говорит, быть памятью о смерти Эрика. Кто бы нам рассказал хоть чуть больше о последней болезни Константина?

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, а могло быть размышлением и о собственной неизбежной (и очень близкой) смерти, и о смерти Эрика. Что без Эрика там не обошлось, это почти наверняка - иначе бы и посвящения такого не было, я думаю. Оно явно не случайно.
А больше всего о последней болезни Константина, хоть это и трагикомично звучит, нам рассказали в газетной статье в Globe and Mail - помнишь, я ее выкладывала когда-то? Самый информативный источник пока что. Хотя и там нет того, что нас интересует.

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, да уж, какие только источники не будешь использовать на полном информационном безрыбье! Но, как ты верно заметила, и там нет того, что нас интересует. А есть только история про покупки произведений искусства.

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, трогательная история, чего уж там. Константин даже в безумии не изменял своей художественной натуре.

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, потому что, видно, это действительно была натура - настолько глубоко внедренная часть личности, которая при разрушении личности в целом держится до последнего. (Бедняга! ( )

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, не говори.( И все-таки меня одно утешает, если это можно назвать утешением: все закончилось очень быстро. Этот распад личности не длился годами, как, допустим, у людей с Альцгеймером.

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, в общем, раньше смерти никто не может сказать, что он счастлив...

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, прав был старик Солон, ох как прав.)