Живи, а то хуже будет
Торжественно объявляю: я снова люблю "Сильфиду" в БТ. И Маргариту Шрайнер. А теперь - подробности.
Я считаю, что дебют Шрайнер в "Сильфиде" вышел поразительно удачным. Больше того: мне кажется, это лучшая из виденных мною Сильфид в БТ. С датскими сравнивать не буду, это другое дело и другая постановка, и другая школа, но так, между нами говоря, Сильфида-Шрайнер и Джеймс-Гуданов сегодня прекрасно бы смотрелись и в постановке Хюббе. Может быть, даже лучше, чем в постановке Кобборга, более традиционной, но менее глубокой, менее драматичной. Сегодня мне даже казалось, что Шрайнер и Гуданову эта традиционная постановка чуточку узковата, что ли. Но как бы то ни было, они были прекрасны.
Маргарита Шрайнер меня покорила с первой же вариации. Это было настоящее дитя эфира - очень тоненькая, воздушная, грациозная, нежная, лукавая, лиричная, почти невесомая девочка ("о, девочка, не думая, резвясь, себя бездушной массе ты вручила" - это о ней, об этой сильфиде). Воплощенная мечта, le rêve, видение, сотканное из снов Джеймса. Она порхала, почти не касаясь земли, и чудилось, что Джеймс действительно не может ее поймать, не может к ней прикоснуться, она летит мимо его рук, как ветер. И при каждом ее появлении у меня сердце замирало, как будто я сама была Джеймсом. Ну нельзя было в нее не влюбиться, она была такой прелестной, такой беспечной и легкой, такой юной - даже рядом с сестрами-сильфидами она казалась поразительно юной. И танцевала она изумительно. Возможно, были технические погрешности, возможно, не все получилось идеально, и в одном месте (второй акт, после па-де-де, когда она пересекала сцену в grand jete) она немного поскользнулась, но справилась, не растерялась. А еще она чудесно мимировала - очень четко, очень точно и осмысленно, не смазывая пантомиму, просто наслаждение было смотреть на ее "говорящие" руки. И умирала так трогательно, прощалась с Джеймсом, и когда он прижимал к губам ее руки, она склонялась и в отчаянии приникала щекой к его волосам, в последний раз ощущала живое тепло перед смертью. И еще - она душераздирающе, как птичка из сетей, рвалась из шарфа, которым опутал ее Джеймс, и из его объятий, она чувствовала, что его прикосновения смертельны, может быть, более ядовиты, чем сам шарф, но ничего не могла поделать, вырывалась, когда уже было слишком поздно.
Джеймс Дмитрия Гуданова затмил для меня Джеймса Вячеслава Лопатина. Это не в обиду Лопатину, он тоже очень хорош Джеймсом, но Джеймс Гуданова кажется мне интереснее как образ: он более меланхоличен, странен, печален, хоть в первом акте изо всех сил старается не выделяться, вести себя "как все". Так что чудится, будто и на Эффи он женится, чтобы быть таким, как все, потому что надо, иначе неприлично, все нормальные люди женятся. И когда, просыпаясь, он видит сильфиду, он даже не кажется чересчур пораженным, нет, он как будто предчувствовал, что она появится, предчувствовал, что что-нибудь случится, что-нибудь такое, что освободит его от брака, от благополучной тихой жизни, от предначертанной судьбы. И вот эта тихая меланхолия, это смутное притворство Джеймса - роднят его, по-моему, с Джеймсами из постановки Хюббе. Этот Джеймс тоже мог бы быть скрытым гомосексуалом, не созданным для брака, но и не знающим, как иначе жить, не имеющим ни сил, ни храбрости пойти против заведенного порядка вещей. Он очень вежлив, этот Джеймс первого акта, очень сдержан и воспитан, и его резкость по отношению к Мэдж, его ревность к Гурну - не кажутся искренними, он ведет себя так, как должен вести себя, но в нем как будто нет ни настоящего раздражения, ни настоящей ревности. И лишь с Сильфидой он сбрасывает маску "хорошего мальчика", становится свободнее и счастливее - хотя его природная сдержанность, его деликатность остаются при нем. Во втором акте он как будто впервые в жизни начинает дышать, а не цедить воздух по капельке, и танцует намного легче, чем в первом акте. Сольную вариацию первого акта Гуданов станцевал очень чисто, но очень сдержанно, не пытаясь затмить Гурна, не пытаясь произвести впечатление на Эффи. Он не забывал себя в этом танце, не отдавался танцу. Во втором акте первую свою вариацию в па-де-де он тоже провел чисто, легко, но сдержанно, а потом вдруг будто понял наконец-то, почувствовал, что здесь он свободен - и вторую и третью вариации и коду станцевал самозабвенно, "полетно" и счастливо, сам - почти как сильфида.
И все равно, несмотря на эту вспышку счастья, у Гуданова получился странный Джеймс, с предчувствием неминуемой трагедии, что ли. В сцене смерти Сильфиды он как будто был и не очень удивлен, не потрясен ее смертью. Когда она, ослепшая, шла к нему, протянув руки, он смотрел на нее так, словно знал, что этим все и кончится, знал, что ему не удастся поймать свою мечту. И еще он знал, что теперь он - следующий, что жить он тоже не будет. Не было такого сокрушительного отчаяния, как у многих виденных мною Джеймсов, а только почти спокойное осознание того, что это случилось, что иначе и быть не могло. И в следующей сцене он бросал на землю свое обручальное кольцо, возвращенное Сильфидой, и вступал в последнее противостояние с Мэдж без настоящей злости, а точно поторапливая собственную смерть - и не для того, чтобы соединиться с уплывающей в небо Сильфидой, а для того, чтобы просто перестать быть, чтобы исчезнуть.
И такому Джеймсу, пожалуй, нужна была бы другая Мэдж - или другой Мэдж. Да, вот, пожалуй, этому Джеймсу очень бы подошел Мэдж в исполнении Себастьяна Клоборга - нервный, интеллигентный, хрупкий и злой. Сам Джеймс в исполнении Гуданова - тоже довольно нервный, интеллигентный, рафинированный, и не сказать чтобы злой, но и не очень добрый. Вместе они могли бы составить интересную пару. Но это из разряда несбыточных мечтаний, проще поймать сильфиду, чем осуществить такую постановку.
Ну и об остальных персонажах надо сказать пару слов. Сегодня все были в ударе, кордебалет, на который я фыркала после мартовского спектакля, был прекрасен и в первом, и во втором актах. Очаровательна была первая сильфида Дарья Хохлова, да и все остальные сильфиды тоже были сегодня сильфидами, а не истощенными скучными девицами, как в марте. Совершенно покорила меня девочка, танцевавшая с Гурном в свадебной пляске (Мария Подрядова): она с первого появления обращала на себя внимание и умилительно восхищалась Гурном, когда он танцевал свою вариацию. Прям глаз с него не сводила, улыбалась и чуть только в ладоши не хлопала. Такая душенька. Гурн тоже оказался лучше, чем я ожидала: вместо заявленного Дениса Савина (которого я видела в мартовском спектакле и не слишком высоко оценила) поставили Юрия Баранова. В "Жизели" он был не очень убедительным Илларионом, но Гурн у него получился лучше: неглупый, красивый, очень влюбленный в Эффи, по-своему очень выразительный. Правда, вариацию свою он станцевал, на мой вкус, тяжеловато. Но Гурну это простительно. А еще ему очень подходила Эффи - Анна Леонова, тоже земная, трезвая и взрослая, как он сам. Эх, все-таки роль Эффи в постановке Кобборга, по-моему, сама по себе не очень выигрышная. В постановке Хюббе и Эффи, и Гурн раскрываются лучше и интереснее. Но даже в кобборговской постановке хорошие актеры могут сделать из ролей Эффи и Гурна что-нибудь интересное. Анна Леонова очень хорошо провела финал первого акта: она не плакала картинно, а просто была полностью опустошена, почти раздавлена предательством Джеймса. И во втором акте она соглашалась выйти замуж за Гурна обреченно и безрадостно, эта свадьба свершалась против ее воли, она покорялась судьбе, предсказанной Мэдж. Когда Гурн обнимал ее, Эффи не обнимала его в ответ, ее лицо было все таким же потерянным и печальным. Правда, во время свадебного шествия она уже немного оттаяла: видно, Гурн сумел убедить ее в искренности своей любви. И еще интересно, что Анна, мать Джеймса, тоже принимавшая участие в шествии, радовалась не меньше всех остальных гостей. Может, она тайком считала, что Эффи ее Джеймсу - не пара?
Ну и наконец - Мэдж Геннадия Янина. Сегодня Янин играл очень злую Мэдж, настоящую безжалостную ведьму, с первого же взгляда проникшуюся к Джеймсу живой неприязнью. Никаким кокетством, никакой красотой тут и не пахло, это была жилистая злюка с копной седых волос, наводившая ужас на всех вокруг. И ей, этой Мэдж, нравилось, что все ее боятся и отшатываются, она упивалась этим страхом (может быть, ее еще дополнительно раздражало то, что Джеймс ее не боялся, не было в нем ни страха, ни настоящего отвращения к ней). Но должна признать, что сцену гадания Янин сегодня провел несколько небрежно: он очень смазанно, нечетко мимировал, поэтому было практически не разобрать, кому он предсказывал богатство и процветание, а кому - любовь. Но как бы то ни было, Мэдж в его исполнении откровенно наслаждалась, предсказывая Гурну и Эффи счастье - в обход Джеймса. И в целом Мэдж сегодня была хороша, Янин не забыл свои фирменные фишечки: и волшебный шарф он "варил" из старой драной тряпки, и сильфидины крылышки доставал из-за корсажа и бросал на землю в финале, и вообще присутствовал на сцене, не терялся. Но для меня его Мэдж сегодня так и не стала третьим главным персонажем, чуточку уступила Сильфиде-Шрайнер и Джеймсу-Гуданову. Интересно, поставят ли их еще раз когда-нибудь в один состав?
Ну вот, кажется, обо всем самом главном рассказала. И еще раз: Маргарита Шрайнер - изумительная Сильфида. Теперь точно буду на нее ходить. И здорово, что ее стали продвигать: она мне очень понравилась в "Пламени Парижа", она мне страшно понравилась сегодня в "Сильфиде", посмотрим, что будет дальше.
Я считаю, что дебют Шрайнер в "Сильфиде" вышел поразительно удачным. Больше того: мне кажется, это лучшая из виденных мною Сильфид в БТ. С датскими сравнивать не буду, это другое дело и другая постановка, и другая школа, но так, между нами говоря, Сильфида-Шрайнер и Джеймс-Гуданов сегодня прекрасно бы смотрелись и в постановке Хюббе. Может быть, даже лучше, чем в постановке Кобборга, более традиционной, но менее глубокой, менее драматичной. Сегодня мне даже казалось, что Шрайнер и Гуданову эта традиционная постановка чуточку узковата, что ли. Но как бы то ни было, они были прекрасны.
Маргарита Шрайнер меня покорила с первой же вариации. Это было настоящее дитя эфира - очень тоненькая, воздушная, грациозная, нежная, лукавая, лиричная, почти невесомая девочка ("о, девочка, не думая, резвясь, себя бездушной массе ты вручила" - это о ней, об этой сильфиде). Воплощенная мечта, le rêve, видение, сотканное из снов Джеймса. Она порхала, почти не касаясь земли, и чудилось, что Джеймс действительно не может ее поймать, не может к ней прикоснуться, она летит мимо его рук, как ветер. И при каждом ее появлении у меня сердце замирало, как будто я сама была Джеймсом. Ну нельзя было в нее не влюбиться, она была такой прелестной, такой беспечной и легкой, такой юной - даже рядом с сестрами-сильфидами она казалась поразительно юной. И танцевала она изумительно. Возможно, были технические погрешности, возможно, не все получилось идеально, и в одном месте (второй акт, после па-де-де, когда она пересекала сцену в grand jete) она немного поскользнулась, но справилась, не растерялась. А еще она чудесно мимировала - очень четко, очень точно и осмысленно, не смазывая пантомиму, просто наслаждение было смотреть на ее "говорящие" руки. И умирала так трогательно, прощалась с Джеймсом, и когда он прижимал к губам ее руки, она склонялась и в отчаянии приникала щекой к его волосам, в последний раз ощущала живое тепло перед смертью. И еще - она душераздирающе, как птичка из сетей, рвалась из шарфа, которым опутал ее Джеймс, и из его объятий, она чувствовала, что его прикосновения смертельны, может быть, более ядовиты, чем сам шарф, но ничего не могла поделать, вырывалась, когда уже было слишком поздно.
Джеймс Дмитрия Гуданова затмил для меня Джеймса Вячеслава Лопатина. Это не в обиду Лопатину, он тоже очень хорош Джеймсом, но Джеймс Гуданова кажется мне интереснее как образ: он более меланхоличен, странен, печален, хоть в первом акте изо всех сил старается не выделяться, вести себя "как все". Так что чудится, будто и на Эффи он женится, чтобы быть таким, как все, потому что надо, иначе неприлично, все нормальные люди женятся. И когда, просыпаясь, он видит сильфиду, он даже не кажется чересчур пораженным, нет, он как будто предчувствовал, что она появится, предчувствовал, что что-нибудь случится, что-нибудь такое, что освободит его от брака, от благополучной тихой жизни, от предначертанной судьбы. И вот эта тихая меланхолия, это смутное притворство Джеймса - роднят его, по-моему, с Джеймсами из постановки Хюббе. Этот Джеймс тоже мог бы быть скрытым гомосексуалом, не созданным для брака, но и не знающим, как иначе жить, не имеющим ни сил, ни храбрости пойти против заведенного порядка вещей. Он очень вежлив, этот Джеймс первого акта, очень сдержан и воспитан, и его резкость по отношению к Мэдж, его ревность к Гурну - не кажутся искренними, он ведет себя так, как должен вести себя, но в нем как будто нет ни настоящего раздражения, ни настоящей ревности. И лишь с Сильфидой он сбрасывает маску "хорошего мальчика", становится свободнее и счастливее - хотя его природная сдержанность, его деликатность остаются при нем. Во втором акте он как будто впервые в жизни начинает дышать, а не цедить воздух по капельке, и танцует намного легче, чем в первом акте. Сольную вариацию первого акта Гуданов станцевал очень чисто, но очень сдержанно, не пытаясь затмить Гурна, не пытаясь произвести впечатление на Эффи. Он не забывал себя в этом танце, не отдавался танцу. Во втором акте первую свою вариацию в па-де-де он тоже провел чисто, легко, но сдержанно, а потом вдруг будто понял наконец-то, почувствовал, что здесь он свободен - и вторую и третью вариации и коду станцевал самозабвенно, "полетно" и счастливо, сам - почти как сильфида.
И все равно, несмотря на эту вспышку счастья, у Гуданова получился странный Джеймс, с предчувствием неминуемой трагедии, что ли. В сцене смерти Сильфиды он как будто был и не очень удивлен, не потрясен ее смертью. Когда она, ослепшая, шла к нему, протянув руки, он смотрел на нее так, словно знал, что этим все и кончится, знал, что ему не удастся поймать свою мечту. И еще он знал, что теперь он - следующий, что жить он тоже не будет. Не было такого сокрушительного отчаяния, как у многих виденных мною Джеймсов, а только почти спокойное осознание того, что это случилось, что иначе и быть не могло. И в следующей сцене он бросал на землю свое обручальное кольцо, возвращенное Сильфидой, и вступал в последнее противостояние с Мэдж без настоящей злости, а точно поторапливая собственную смерть - и не для того, чтобы соединиться с уплывающей в небо Сильфидой, а для того, чтобы просто перестать быть, чтобы исчезнуть.
И такому Джеймсу, пожалуй, нужна была бы другая Мэдж - или другой Мэдж. Да, вот, пожалуй, этому Джеймсу очень бы подошел Мэдж в исполнении Себастьяна Клоборга - нервный, интеллигентный, хрупкий и злой. Сам Джеймс в исполнении Гуданова - тоже довольно нервный, интеллигентный, рафинированный, и не сказать чтобы злой, но и не очень добрый. Вместе они могли бы составить интересную пару. Но это из разряда несбыточных мечтаний, проще поймать сильфиду, чем осуществить такую постановку.
Ну и об остальных персонажах надо сказать пару слов. Сегодня все были в ударе, кордебалет, на который я фыркала после мартовского спектакля, был прекрасен и в первом, и во втором актах. Очаровательна была первая сильфида Дарья Хохлова, да и все остальные сильфиды тоже были сегодня сильфидами, а не истощенными скучными девицами, как в марте. Совершенно покорила меня девочка, танцевавшая с Гурном в свадебной пляске (Мария Подрядова): она с первого появления обращала на себя внимание и умилительно восхищалась Гурном, когда он танцевал свою вариацию. Прям глаз с него не сводила, улыбалась и чуть только в ладоши не хлопала. Такая душенька. Гурн тоже оказался лучше, чем я ожидала: вместо заявленного Дениса Савина (которого я видела в мартовском спектакле и не слишком высоко оценила) поставили Юрия Баранова. В "Жизели" он был не очень убедительным Илларионом, но Гурн у него получился лучше: неглупый, красивый, очень влюбленный в Эффи, по-своему очень выразительный. Правда, вариацию свою он станцевал, на мой вкус, тяжеловато. Но Гурну это простительно. А еще ему очень подходила Эффи - Анна Леонова, тоже земная, трезвая и взрослая, как он сам. Эх, все-таки роль Эффи в постановке Кобборга, по-моему, сама по себе не очень выигрышная. В постановке Хюббе и Эффи, и Гурн раскрываются лучше и интереснее. Но даже в кобборговской постановке хорошие актеры могут сделать из ролей Эффи и Гурна что-нибудь интересное. Анна Леонова очень хорошо провела финал первого акта: она не плакала картинно, а просто была полностью опустошена, почти раздавлена предательством Джеймса. И во втором акте она соглашалась выйти замуж за Гурна обреченно и безрадостно, эта свадьба свершалась против ее воли, она покорялась судьбе, предсказанной Мэдж. Когда Гурн обнимал ее, Эффи не обнимала его в ответ, ее лицо было все таким же потерянным и печальным. Правда, во время свадебного шествия она уже немного оттаяла: видно, Гурн сумел убедить ее в искренности своей любви. И еще интересно, что Анна, мать Джеймса, тоже принимавшая участие в шествии, радовалась не меньше всех остальных гостей. Может, она тайком считала, что Эффи ее Джеймсу - не пара?
Ну и наконец - Мэдж Геннадия Янина. Сегодня Янин играл очень злую Мэдж, настоящую безжалостную ведьму, с первого же взгляда проникшуюся к Джеймсу живой неприязнью. Никаким кокетством, никакой красотой тут и не пахло, это была жилистая злюка с копной седых волос, наводившая ужас на всех вокруг. И ей, этой Мэдж, нравилось, что все ее боятся и отшатываются, она упивалась этим страхом (может быть, ее еще дополнительно раздражало то, что Джеймс ее не боялся, не было в нем ни страха, ни настоящего отвращения к ней). Но должна признать, что сцену гадания Янин сегодня провел несколько небрежно: он очень смазанно, нечетко мимировал, поэтому было практически не разобрать, кому он предсказывал богатство и процветание, а кому - любовь. Но как бы то ни было, Мэдж в его исполнении откровенно наслаждалась, предсказывая Гурну и Эффи счастье - в обход Джеймса. И в целом Мэдж сегодня была хороша, Янин не забыл свои фирменные фишечки: и волшебный шарф он "варил" из старой драной тряпки, и сильфидины крылышки доставал из-за корсажа и бросал на землю в финале, и вообще присутствовал на сцене, не терялся. Но для меня его Мэдж сегодня так и не стала третьим главным персонажем, чуточку уступила Сильфиде-Шрайнер и Джеймсу-Гуданову. Интересно, поставят ли их еще раз когда-нибудь в один состав?
Ну вот, кажется, обо всем самом главном рассказала. И еще раз: Маргарита Шрайнер - изумительная Сильфида. Теперь точно буду на нее ходить. И здорово, что ее стали продвигать: она мне очень понравилась в "Пламени Парижа", она мне страшно понравилась сегодня в "Сильфиде", посмотрим, что будет дальше.
-
-
11.06.2016 в 19:34-
-
11.06.2016 в 19:42-
-
11.06.2016 в 19:45Как все-таки жаль и как несправедливо, что наши крупные балетные труппы - БТ, Мариинка, да даже Стасик - не гастролируют по стране.(
-
-
11.06.2016 в 19:50Я на днях выкладывала здесь видеонарезку с Гудановым-Джеймсом и Анастасией Горячевой в роли Сильфиды, посмотри, как будет возможность, мне интересно, как тебе покажется Гуданов-Джеймс.)
Да, сейчас еще поняла, что в Пламени Парижа Гуданов и Шрайнер тоже прекрасно контачили. Но там маркизу ничего не обломилось от Жанны - и правильно, и нечего.)) Но смотрелись они и там очень приятно вместе.)