[М-ль Люсиль]

Ну вот, на днях с огромным удовольствием дочитала Хаскелла. Основоположник дягилевоведения не подкачал - его книга, на мой взгляд, не устарела и не потеряла актуальности, несмотря на то, что с тех пор появилось уже достаточно много других биографий Дягилева, в том числе замечательный труд Схейена. Хаскелла и лучше всего читать после Схейена, держа в уме выверенную биографическую канву - ведь кое о чем Хаскелл не знал, кое на что предпочел закрыть глаза, кое-что был вынужден обойти стороной. Схейена, слава богу, уже ничто не сдерживало, кроме физического отсутствия материалов. Но зато Хаскелла интересно читать потому, что он Дягилева видел и знал, беседовал с ним - и беседовал с теми, кто был близок с Дягилевым на протяжении долгих лет. Впечатляет список тех, кому Хаскелл выражает признательность - там и Бенуа, и Григорьев, и Стравинский (именно этой троице и посвящена сама книга), и Карсавина, и Лопухова, и Соколова, и Чернышева, и князь Волконский, и Фокин, и Баланчин, и Мясин, и Долин с Лифарем, и, конечно, Вальтер Нувель. Легче сказать, кого там нет - а не оказалось там, к моему большому удивлению, Брониславы Нижинской и Миси Серт. По-видимому, Хаскелл не сумел или не захотел вступить с ними в контакт. А жаль, потому что и Бронислава, и Мися, что ни говори, были очень ценными и заинтересованными свидетелями. И их в этой книге ощутимо не хватает.
Что же касается Вальтера Нувеля, ставшего соавтором этой книги (он написал специально для Хаскелла воспоминания о Дягилеве - увы, до сих пор не опубликованные и лишь частично использованные в работе Хаскелла), то стал он этим соавтором почти случайно. Хаскелл пишет сам, что не был с ним знаком и обратился к нему лишь в самый последний момент, уже после того, как пообщался с другими людьми, которые могли поделиться информацией о Дягилеве. И не прогадал - они с Нувелем сразу понравились друг другу и договорились о сотрудничестве. Ведь именно благодаря Нувелю Хаскелл смог осветить жизнь Дягилева с двух сторон - как "artistic life" и как "private".

Дальше много бестолковых букв

Пересказать всю книгу я не смогу, да и смысла в этом нет. Хаскелл уделил очень много внимания "российскому" периоду жизни Дягилева - наименее известному на Западе. Тут ему, безусловно, больше помог Бенуа, чем Нувель - я узнавала целые куски из воспоминаний Бенуа, в том числе и великолепную историю о том, как коварный Сереженька набросился на наивного Шуру Бенуа, желавшего пооткровенничать на лужайке, подмял его под себя и принялся тузить и хохотать. Ну и вообще, в рассказе о первых шагах Дягилева в Петербурге и о начале "Мира искусств" чувствуется "рука Бенуа" - уж очень старательно Хаскелл пишет о том, какое огромное влияние восхитительный Александр Николаевич оказывал на разгильдяя Сережу.
Ну да бог с ним, с Бенуа. Хаскелл сам по себе написал много интересного. Например, не стал замалчивать или обходить вопрос гомосексуальности Дягилева - и взаимоотношений с его протеже. Напротив, он написал открытым текстом: даже если вам эта тема кажется неудобной и неприличной, необходимо ее раскрыть для лучшего понимания личности Дягилева. При этом "раскрывает" ее он очень деликатно, упирая на то, что для Дягилева на первом месте в отношениях с возлюбленными стоял не секс, а духовная близость, покровительство, воспитание. В общем-то, он и прав, и мне сразу вспоминаются слова Долина о "совершенно бескорыстной любви человека, восхищавшегося чужим талантом". Но уж я бы не стала совсем сбрасывать со счетов вопросы секса. Человек, совративший юного Долина прямо в спальном вагоне, знал толк не только в платонической близости. А уж когда Хаскелл пишет о том, что в конце жизни Дягилева в его "дружбе" с мальчиками было больше отцовских чувств, чем каких-либо еще, то тут вспоминаешь Лифаря и того же Долина, берешься за голову и пытаешься вытрясти из этой головы мысли об инцесте.
Впрочем, ладно, надо же и Хаскелла понять: тридцать пятый год, тема скандальная, необходимо любой ценой смягчить чрезмерную остроту. Он поступил очень умно, очертив круг возлюбленных Дягилева, но не назвав имен, кроме Нижинского, только рассыпав более чем прозрачные намеки. Кому надо, тот сам все поймет, а кому не надо - тот не будет шокирован. Лишь о связи Дягилева с Нижинским Хаскелл написал без всяких уверток - в первую очередь из-за того, я думаю, что появившаяся к тому времени книга Ромолы Нижинской в каком-то смысле дала ему карт-бланш на это.
Хаскелл посвятил целую главу отношениям Дягилева и Нижинского - и довольно активно, хотя и очень вежливо, полемизировал в ней с Ромолой Нижинской. Он начисто отрицал все измышления о дьявольском обольстителе Дягилеве, который сбил бедного Вацлава с пути истинного, соблазнил, вскружил ему голову, тиранил его, а потом, когда Вацлав "совершил побег" и женился - принялся старательно мстить. Напротив, Хаскелл вполне резонно заметил, что, пожалуй, Ромола отчасти поддалась параноидальным фантазиям своего мужа, а кроме того - недостаточно хорошо знала Дягилева для того, чтобы судить о нем так уверенно, как это выглядит в ее книге.
Не стал Хаскелл и поддерживать легенду о бедной-невинной-пташке-заичке Нижинском, который якобы вообще был не от мира сего и не понимал, чего от него хотят злые нехорошие дяди - сначала князь Львов (у Хаскелла проходящий под именем "князь Л", а потом и сам Дягилев. Впрочем, как бы он мог поддержать эту легенду, если сам Нувель - свидетель и очевидец - вполне ясно указывал на то, что поначалу не столько Дягилев бегал за Нижинским, сколько Нижинский - за Дягилевым. Пусть Хаскелл и не описывал это открыто (эту информацию из воспоминаний Нувеля потом использовал и изложил Схейен в своей книге), но все равно не стал сбрасывать полученные сведения со счетов. Так что никаких дьявольских соблазнов, тирании, принуждения и издевательств в его концепции отношений Дягилева и Нижинского и в помине нет, а есть вполне себе взаимная - и творчески продуктивная любовь.
При этом, однако, Хаскелл считает Нижинского как хореографа - креатурой Дягилева (и креатурой не слишком удачной). Более того, рассказывая о создании "Фавна", он упирает на то, что "Фавн" был придуман и разработан Дягилевым и Бакстом, которые потом вдвоем напитывали и инспирировали Нижинского своими идеями. Вот тут чувствуется, как много Хаскелл потерял, не встретившись и не обсудив этот вопрос с Брониславой Нижинской. Она бы могла рассказать ему, что у Нижинского были и свои собственные хореографические замыслы (а я склонна верить Брониславе, потому что она, как мне кажется, не выдумывала о своем брате всяких небылиц для укрепления его славы - не было в этом нужды). Хаскелл же считает, что Нижинский был лишен дара хореографа (в отличие от того же Мясина), а потому был способен только слепо действовать по указаниям Дягилева, буквально не зная, какое движение нужно создать в следующую минуту. Отчасти это напоминает описание работы Михаила Ларионова и Тадеуша Славинского над "Шутом" (в мрачный межеумочный период после ухода Мясина из труппы, когда Русские балеты временно остались без хореографа, и Дягилев пошел на эксперимент, вручив постановку прокофьевского балета "Шут" художнику Ларионову и танцовщику Славинскому - увы, абсолютно бездарному хореографически и способному только транслировать идеи Ларионова). Но мне все-таки сдается, что Хаскелл приуменьшил именно хореографическое дарование Нижинского. Не был он настолько безнадежен. И ведь сумел же он поставить "Тиля Уленшпигеля" - совершенно без помощи и без надзора Дягилева. Правда, по мнению Линн Гарафолы, "Тиль" существенно отличался от "Фавна", "Игр" и "Весны священной" - в нем отсутствовали экспериментаторские тенденции, он "был ближе к Петрушке, чем к Послеполуденному отдыху фавна". И, возможно, влияние Дягилева на Нижинского выражалось иначе, не так буквально, как об этом пишет Хаскелл: Дягилев вряд ли диктовал Нижинскому, какое па следует ввести в "Фавна" или, например, в "Весну", но он делал нечто большее - он создавал пространство для экспериментов, приветствовал новаторские идеи Нижинского и помогал их развивать в том или ином направлении. В общем, при выборе ответа на извечный вопрос: кем был Дягилев в творческом союзе с Нижинским - истинным вдохновителем и создателем балетов, серым кардиналом или попросту "крышей"? - я скажу: он был покровителем и партнером. Без него не было бы ни "Фавна", ни "Игр", ни "Весны". Но и без Нижинского их бы тоже не было.

Что еще занятного пишет Хаскелл об отношениях Дягилева и Нижинского? Ну, любопытно, что, рассказывая о том самом скандале из-за костюма Нижинского в "Жизели", он приводит свидетельство Нувеля о том, что Дягилев вместе с Нувелем якобы даже писали какое-то письмо с извинениями вдовствующей императрице. По-моему, я нигде больше не встречала этой информации - и мне кажется (да простит меня Нувель!), что она не соответствует действительности. Увольнение Нижинского из Императорских театров было чрезвычайно выгодно Дягилеву, как раз переводившему свою труппу на "постоянные рельсы". И он не мог не понимать, что, благодаря этому увольнению, получает Нижинского в свое полное распоряжение. Какие уж тут письма с извинениями императрице! Это было бы и не в духе Дягилева. А он, если верить книге Схейена, извлек из этого происшествия максимум выгоды, придал скандал огласке и раструбил если и не на всю Европу, то по крайней мере, на весь Париж о том, как в России обращаются с деятелями искусства. Ну и поделом.
Ну и не Нижинским единым были живы Русские балеты... Живы они были только Дягилевым, если уж на то пошло. Хаскелл разбрасывал в разных главах, тут и там, всякие мелкие замечания и наблюдения, и, по-моему, довольно метко характеризовал Дягилева, рассказывая о его сибаритстве - и о поразительной неприхотливости (да, он останавливался в лучших отелях, но в очень скромных комнатах, иногда даже без ванной! - правда, в последнее я не очень верю), о его малодушии (даже трусости - перед болезнями и перед путешествиями на воде) - и о его стойкости и храбрости (тут еще надо вспомнить рассказ Мясина о том, как в 1917 году в Лиссабоне он вместе с Дягилевым оказался в гуще военного переворота: три дня они провели в отеле, практически на осадном положении, под обстрелом, и Дягилев все это время был почти не испуган, но очень раздражен из-за того, что некогда репетировать со всеми этими революциями), о его дендизме и элегантности - и о печальном состоянии его одежды в последние годы (впрочем, если верить Мясину, так было и в довоенное время: Дягилев носил элегантные, но потертые костюмы, на подошвах у него часто бывали дыры; и все это никак не мешало ему создавать ауру безукоризненного стиля), о его щедрости ("Хотел бы я знать, - пишет Хаскелл, - сколько людей постоянно жили за его счет?") - и о скупости (ну, тут уж не только Хаскелл, а кто только не писал о его способности торговаться из-за мелочей и нескольких франков), и конечно, о его неукротимой энергии, о страхе перед старостью, о вечной погоне за молодостью, о его авторитарности, о его сентиментальности, о способности жертвовать старыми друзьями, если это нужно для дела, - и об умении возвращать этих старых друзей и очаровывать их... Для Дягилева, в самом деле, в движении была жизнь - и, как писал Нувель, "когда он работал, он утомлял и себя, и других, когда же он отдыхал, он только утомлял других". А Хаскелл очень верно замечал, что Дягилев получал наслаждение не столько от достигнутой цели, сколько от процесса ее достижения. И чем больше препятствий было на пути, тем сильнее было удовольствие от их преодоления. В общем-то, классическая схема: "Сначала создаем проблемы, а потом героически их преодолеваем". Дягилев по этой схеме работал всю жизнь - и с большим успехом.
Что еще мне запомнилось в книге Хаскелла? Ну, например, маленький показательный эпизод: когда в двадцатые годы начали появляться балетные труппы, созданные по образцу Русских балетов и время от времени переманивавшие к себе людей, прежде работавших у Дягилева, сам Дягилев, конечно, был этому совсем не рад. Хаскелл приводит интересный диалог на эту тему. "Ну, Сергей Павлович, - сказал Дягилеву один из его бывших танцовщиков, - как вы можете сердиться? Нам всем надо жить, а у вас все-таки нет монополии на балет". "Это верно, - согласился Дягилев, - но я бармен. Я придумал и составил коктейль по своему собственному рецепту. И не стоит рассчитывать, что я обрадуюсь, глядя на то, как другие приходят и пытаются смешать те же самые ингредиенты". "И хотя при его жизни, - пишет дальше Хаскелл, - многие "бармены" пытались повторить его успех, им это не удавалось, несмотря на то, что они использовали те же самые ингредиенты. Секрет заключался в смешивании - а это умел только Дягилев".
Я чувствую, что мой пост безобразно разросся, пора заканчивать. Как всегда, он получился бестолковый и лохматый, но что поделать, мне лень составлять определенный план, я пишу то, что в голову взбредет. Напоследок еще скажу пару слов о ком? - правильно, об Антоне Долине. К сожалению, Хаскелл и написал-то о нем от силы пару абзацев (зато Лифаря расхвалил изо всех сил - нет, и заслуженно, конечно, Лифарь милый, но Долин мне нравится гораздо сильнее). Он тоже считал, что в 1925 году Долин ушел из Русских балетов из-за того, что Лифарь стал быстро продвигаться наверх в иерархии, и Долин почуял в нем соперника (сам же Долин, и я об этом не раз писала, все это отрицал). Хаскелл писал о том, что Долин, возможно, был слишком независим, а кроме того, вообще не был особенно восприимчивым и отзывчивым учеником (Схейен тоже соглашался с этой мыслью). Поэтому они с Дягилевым часто ссорились. Дягилев совершенно не понимал и не разделял его взгляды на жизнь: например, для него было непостижимо, с какой стати Долин хочет играть в теннис или поехать с друзьями на пикник, а не хочет тихо сидеть в уголке, слушая, как Дягилев беседует со Стравинским или Пикассо. По-моему, это прелесть что такое. Так и вижу, как Патрик тайком убегает играть в теннис, а потом выдерживает оглушительную головомойку, устроенную рассерженным Дягилевым. Бедный бэби.

@темы: Дягилев и все-все-все

Comments

[gr_gorinich]

Вот зачем ты спохватилась, что пост безразмерный и его пора заканчивать? Читала бы и читала. хаскелла-то нет, а тут даже не пересказ, а впечатление с комментариями, и все замечателньо интересное. Можно, я это к себе перепощу? Конечно, вряд ли из моих ПЧ кто-то настолько интересуется Дягилевым, но я так, для себя сохраню на видном месте.

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, ты понимаешь, я этот пост сочиняла в очень тяжелых условиях, когда комп норовил каждую минуту вырубиться. Поэтому приходилось его перезапускать чуть ли не каждые десять минут, проклиная все на свете.( Так что я периодически забывала, о чем хотела сказать, да и умоталась так, будто целый роман написала. Ну, если еще что-нибудь интересное у Хаскелла вспомню, то напишу отдельно.) И забирай, конечно, этот пост себе, мне не жалко.)

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, чертова машина! ( Видно, неизбежно надо его менять.

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, в общем, я пока перееду на родительский ноут, а этот гроб отдам в ремонт знакомому мастеру. Там что-то с вентиляторами, авось он сумеет наладить. А там видно будет. Но в общем, да, чертова машина, начала рассыпаться буквально в считанные дни. Падла.(

[gr_gorinich]

Ладно, хорошо еще, что она начала рассыпаться не в момент огромного дедлайна. Имела совесть посыпаться в относительно спокойный момент )

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, ох, да, это верно. Сейчас у меня работы нет, но это и к лучшему. А то я бы поседела, если б пришлось переводить в такой обстановочке.) Я не Дягилев, меня такие проблемы не подстегивают, а бесплодно злят.)

[gr_gorinich]

У Дягилева не было компьютера, он не знал, что такое истинный конец света )

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, я думаю, если б у Дягилева был компьютер, он бы боялся Дягилева, как все вокруг, и работал бы, как миленький.) И бегал бы Дягилев всюду с планшетом в одной руке и с мобильником - в другой. Или даже не с планшетом и мобилой, а со смартфоном.)

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, со смартфоном, конечно! И с гарнитурой, чтобы в шуме и гаме слышать, что ему из Петербурга в Париж сообщают ) Представь только: фрак, цилиндр и смартфон!

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, да запросто! Красота же и вовсе не анахронизм.) Дягилеву смартфон к лицу! И вместо телеграмм он быстро-быстро рассылает смс и электронные письма. И никуда от него не скроешься, он везде достанет и душу вымотает, невзирая на цены на международный роуминг. А счета за телефонную связь потом Мися Серт оплатит... или Коко Шанель... или еще кто-нибудь.)

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, он бы еще и в тарифах разбирался и выбрал самый подходящий. И слал бы всем смс "Этот абонент просит вас ему перезвонить", а за входящие не платил бы )

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, ай да Дягилев, ай да выжига и пройдоха! А деваться некуда, приходилось перезванивать. Ведь все абоненты Дягилева были ох как заинтересованы в его звонках.)

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, особенно те, которым уже два месяца как должны были перечислить через Web money их честно заработанный гонорар - и не перечислили ))

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, "проблемы на вашей стороне", - невозмутимо отвечал Дягилев в таких случаях. А иногда поручал Бореньке Кохно отвечать, что "абонент временно недоступен".)