[М-ль Люсиль]

Чем больше читаешь Долина, тем больше хочется еще. Вот придут мне его "Friends and Memories" - и буду я совершенно счастлива. Очень забавно сравнивать автобиографию 1960 года (которую я сейчас читаю) с предсмертной автобиографией (опубликована в 1985 году). В варианте 1960 года Дягилев везде пишется как "Diaghileff" (в 1985 году - уже привычнее: "Diaghilev"), а сам Долин предпочитает свой сценический псевдоним - своему имени. Поэтому в диалогах, приведенных в варианте 1960 года, все друзья и родственники кролика называют его почти всегда Антоном. Но в "последней автобиографии" Долин снова возвращается к своему имени - и там его почти все близкие называют Патриком (а кое-кто называет "бэби", но мы не будем пока показывать на этого человека пальцем). Доходит до смешного: так, в обоих вариантах Долин приводит эпизод с вечеринкой, на которую он пригласил Дягилева - это было в финале сезона 1929 года, незадолго до смерти Дягилева. Долин пересказывает этот эпизод буквально одними и теми же словами, но допускает одно крохотное расхождение: в варианте 1960 года Дягилев обращается к Долину: "Mon cher Антон", а в варианте 1985 года - "Mon cher Патрик". Верю безусловно, что в жизни Дягилев звал Долина Патриком. А в варианте 1960 года Долин вообще старался говорить как можно меньше на слишком личные темы, и использование псевдонима, как мне кажется, помогало ему создать дистанцию между собою и любопытными читателями. Когда он писал последнюю автобиографию, он уже ничего не боялся и смело рассказывал о своих увлечениях, о своей бисексуальности и - last not least - о своих интимных отношениях с Дягилевым.
Впрочем, он и в варианте 1960 года пусть и не рассказывает открыто о том, что был любовником Дягилева, но пишет о нем очень увлеченно. И, говоря об уходе из "Русских балетов" в 1925 году, признается, что "был искренне привязан к Дягилеву и глубоко восхищался им. Он отвечал мне тем же..." - но добавляет, что уже не мог существовать под постоянным дягилевским контролем. И еще замечает, что осложнению ситуации способствовал Борис Кохно, чрезвычайно беспокоившийся из-за возможного влияния Долина на Дягилева. В общем, ужас, чистые джунгли и зверь на звере.
А в 1928 году Долин вернулся к Дягилеву, который принял его с распростертыми объятиями и делился с ним своими планами постановки "Жизели". Жизелью должна была стать Спесивцева, а роль Альберта Дягилев хотел отдать Долину. Но к сожалению, эта постановка так и не была осуществлена.
Ого, как я заболталась. А ведь хотела написать всего-навсего маленькое вступление к пикспамному посту. Да, я наконец-то решила устроить небольшой пикспам, посвященный Долину. К сожалению, мне удалось раздобыть в сети только несколько интересных фотографий с ним. Может быть, когда-нибудь я соберусь с духом и отсканирую кое-какие снимки, приложенные к его автобиографии 1960 года - на них, пожалуй, стоит взглянуть. К сожалению, нигде, нигде мне не удалось найти фотографий Долина вместе с Дягилевым. Есть только прекрасный снимок 1954 года - как раз перепечатанный в "Автобиографии" - Долин на могиле Дягилева: он стоит перед памятником, прикасаясь рукой к колонне, и смотрит печально и неотрывно. Вот его, конечно, стоит отсканировать.
Ну, а пока - будет один Долин, просто Долин. Надо заметить, что с возрастом он становился все интереснее и интереснее. А в юности казался просто милым мальчиком - и я так и вижу (и слышу), как Дягилев, соблазняя его, бормотал ему на ухо из песенки "Несчастного случая" (анахронизм, ну и черт с ним!): "Бэби, идем со мною, пока я жив, я чего-то стою".

Осторожно - там целый столбик фотографий

- 1922 год (Долину 17-18 лет)
- 1923 год
- "Голубой экспресс", 1924 год
- 30-е годы
- не знаю точно, когда сделана фотография, но мне кажется, это уже 40-е годы
- 1952 год
- опять не знаю точно, когда сделана фотография, но предполагаю, что это тоже 40-50-е годы а вот и нет, я ошиблась, это "Болеро", 1930 год
- 1940 год (какие ноги, боже мой!)
- тоже 1940 год, из той же серии, что и две предыдущих фотографии

@темы: Дягилев и все-все-все, Антон Долин

Comments

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, слушай, и правда ведь - с каждым годом он все интереснее и интереснее! А лучше всего - старичком Чекетти ) И такая, господи прости, чисто английская физиономия...Экие Антоны Долины на свете бывают интересные! )))

Эхо-хо, а ведь явно они с Дягилевым опять сближались (пускай и чисто профессионально) в конце двадцатых, и жаль, что не было еще пары лет - наверняка бы что-то поставили вместе. Ну, конечно, ставил бы Дягилев, а Долин танцевал ))
Классный пикспам!

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, ну нет, я предпочитаю его чуть помоложе, чем старичком Чекетти.))) Но вправду - когда ему перевалило за сорок, он стал прямо-таки неотразим.

Ну да, во время второго "русско-балетного" периода Долина у него с Дягилевым явно начинали складываться интересные творческие отношения. Ужасно жаль, что Дягилев тогда так и не поставил "Жизель" - я думаю, в его интерпретации, да еще с такими актерами, как Спесивцева и Долин, могло получиться нечто потрясающее. Вот и Долин ужасно жалел, что ничего не вышло.
Рада, что тебе пикспам понравился.)

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, оперился, определился - не только телом, но лицом, движением. Хорош! (А все-таки какие они все крепкошеие, эти балетные мальчики ) )
А у Дягилева было нечто роковое в отношении с балетной классикой: пока ставил эксперименты и модерн, все у него шло прекрасно (порой скандально, но шло!), а все попытки вернуться к Жизели, Спящей красавице, к старым композиторам... увы. Ни то, ни се, успеха нет, и сам недоволен. А ведь ему иногда ужасно хотелось поставить эту самую классику!

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, хех, да, шея у него крепкая - но красивая и соразмерная, и даже какой-нибудь вредный Фокин не назовет его толстошеим.)) А еще занятно - все-таки на фотографиях в полный рост кажется, что Долин действительно был довольно невысоким.)
Ну, Дягилев на своих ошибках учился - и ту же "Жизель", если верить Долину, он планировал "осовременить", внести кое-какие изменения, сделать купюры, выкинуть к черту старомодные сценические решения и громоздкую машинерию. Так что, чем черт ни шутит, в результате все могло сойти удачнее, чем со "Спящей красавицей". Хотя, конечно, тут остается только гадать на кофейной гуще.)
В одном я почти уверена: если бы Дягилев и вправду поставил "Жизель", на премьеру примчался бы Бенуа и раскритиковал Сереженьку в пух и прах. Патаму шта тот ничего не понимает в классике и все испортил!)))

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, а раскритикованный Дягилев бы улыбался (а что, премьера прошла успешно, деньги есть), встречал нытика Бенуа с распростертыми объятиями и приговаривал бы: "Шура! Родной! Ну прямо как в добрые старые времена!" )))
Но вот чедь: поднимешь такую тему и сразу начинаешь жалеть обо всем, что Дягилев недоставил в этой жизни (

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, и подзывал бы Долина, еще не переодевшегося после спектакля, знакомил его с Бенуа и добавлял радостно: "Смотри, Шура, я приказал еще укоротить его колет, и так хорошо получилось, публика в восторге!".
Бенуа захлебывался и краснел, как помидор, - тоже как в старые добрые времена.))

поднимешь такую тему и сразу начинаешь жалеть обо всем, что Дягилев недоставил в этой жизни

Ой, не говори!( Ну, тут еще Долин подливает масла в огонь, он тоже об этом жалеет, и невозможно с ним не согласиться.

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, собственно, в новой версии и колета-то никакого особенно не полагалось, так что краснел Бенуа неспроста ) А Долин смотрел и не понимал, почему конфузится друг Сержа Павловича: все-таки он уже танцевал (и видел, как другие танцуют) у Дягилева и с обнаженным торсом, и в купальном костюме, и в трусиках... А что такого? Это же сценические костюмы. ))

Долин ностальгирует так, что даже несклонный к ностльгии читатель проникается. А уж склонный готов рыдать и выпрашивать машину времени )

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, а Бенуа воздел руки к небу и сказал уверенно: "Двадцать лет назад, Сережа, за такие развратные костюмы тебя бы отдали под суд!". И Дягилев радостно загоготал, как в юности - во всю пасть. И так заразительно гоготал, что даже Долин засмеялся и принялся утешать расстроенного Бенуа, уверяя, что это вовсе не разврат, а наоборот, все очень скромно и танцевать так удобнее.)

Ну да, Долин в своих мемуарах сам невольно обыгрывает великую идею: "Ящик водки, и всех обратно!". И в варианте 1960 года очень уважительно и по-доброму пишет о Корибут-Кубитовиче: мол, это был очень милый и добрый человек, помогавший Долину устроиться в первые дни в Монте-Карло (ведь Дягилев-то после той самой великой ночи в спальном вагоне забросил Долина на несколько дней).

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, но Бенуа был безутешен, а причина его горести была, на самом деле, не озвучена: он огорчился, что декорации к Жизели делать позвали не его, а Гончарову ) Так что никакие утешения доброго Патрика ему не помогли...

"Зачем вам водка, cher Патрик, вы же ее не пьете?" - "Зато вы пьете, Серж Павлович, и кузен ваш пьет, и Нувель, и даже противный Борька Кохно". Меньше ящика никак нельзя )) Ты знаешь, Павку все хвалят - по-моему, он вообще помогал всем и во всем. Тоже удивительный )

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, боже мой! Декорации Гончаровой к "Жизели" были бы как минимум интересны... Впрочем, еще можно было бы позвать Сомова: один раз, Костя, надо отметиться в "Русских балетах", хватит отсиживаться в зрительном зале, иди сюда.))
Эх, сдается мне, мы сейчас просто описываем постановку дягилевского небесного балета. Ведь там уже все собрались.))

Мне теперь ужасно интересно скорее получить Дукельского - ведь он писал о Валичке (вот и Схейен его цитировал), да и Пафку наверняка не обошел стороной. Вот действительно - удивительный человек, такие редко бывают. По описаниям кажется не только добрым, но и поразительно уютным, что ли. И я воображаю, как он старательно обучал Патрика русскому языку - нормальному русскому языку, а не такому, которому Дягилев научит.))

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, ну, надо же было хоть в чем-то поэкспериментировать, так что да: Гончарова! )) А Костя Сомов подумал-подумал, да и попросил Дягилева поставить еще какой-нибудь балет под старину - там, в небесном. Действительно: ни разу не засветился, а жаль. Правда, с Сережей у него всегда были натянутые отношения, но где тот Дима Философов, кого теперь делить? "Да хоть целиком его себе бери," - щедро предложил Дягилев, улыбаясь балетным мальчикам.

"Нет, "блядь" - это не артикль, Патрик, не надо это слово повторять. Оно неприличное. It's obscene, понимаешь?.. Нет, "утенька" - это не существительное... и не глагол. Это, как бы тебе сказать..." Бедный Пафка! )))

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, Сомов уже хотел было воспользоваться щедрым предложением и забрать Философова себе - благо тот тоже помолодел (но не повеселел), но тут раздался шум и гам, и в небесный театр ворвались Валичка Нувель, Левушка Бакст и примазавшийся к ним третьим Мишенька Кузмин. Втроем они захапали Сомова, закружили, зацеловали, и бедный Сомов сдался, забыл о Философове и согласился писать декорации для "Сильвии" Делиба. Надо же было, черт возьми, хоть на небесах поставить "Сильвию" и утереть нос Императорским театрам!

Да, тяжело приходилось милому, воспитанному Пафке! Он вытирал пот и потом смущенно просил Дягилева не учить Патрика таким нехорошим словам. "А я и не учу! - невозмутимо заявлял Дягилев. - Он сам запоминает, не могу же я вообще при нем молчать!"

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, "Сильвию! Сильвию!" - заорали рассевшиеся на облачках дореволюционные балетоманы и захлопали. Снова повеяло Петербургом, рубежом веков, приятным и уже никому (там!) не опасным имперским великолепием... Дягилев даже прослезился. Все-таки любили его и в России, хоть он и не сумел туда выбраться со своими балетами. Но долго лить слезы было некогда, пора было бежать, хлопотать - опять без него ничего не готово к сроку!! )

А патрик, как на грех, обладал прекрасной языковой памятью, слова ловил моментально, верно отграничивал их во фразе друг от друга - и все норовил попрактиковаться, чтобы запомнить и вернее говорить... или правильнее говорить? Или надо: "говорить правильнее"? ))

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, и Дягилев заскакал с облака на облако, подгоняя нерадивых танцоров, раззявистых костюмерш, растяпистых художников, увлекшихся воспоминаниями. "Костя, Левушка, Шура, успеете еще выяснить, кто внес самый большой вклад в искусство, дописывайте уже декорации, в конце концов! Михаил Михайлович, что вы встали столбом, репетируйте дальше! Ваца, нет, ты не будешь танцевать сейчас на пуантах, делай, что тебе говорят! Таточка, да, вы самая лучшая, вы одна знаете свою роль, что бы я без вас делал!.."
Все были счастливы.

А некоторые личности - да, Боря, это вы! - норовили подшутить над Патриком и научить его чему-нибудь непозволительному. Но Патрик тоже был не прост и всегда заранее консультировался с Пафкой или хотя бы с самим Дягилевым, прежде чем ввести новое выражение в свой активный словарь. А то мало ли что... вдруг он еще кого-нибудь ненароком обидит? Нехорошо получится.)

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, ты знаешь... я прямо вижу эту картину, и она меня утешает! )

Так что потом литературно образованному и душевно бессовестному Бореньке от Дягилева довольно часто влетало: не учи плохому, не учи! Пиши вот, либретто, пока Прокофьев ничего не знает и думает, что будет так себе сочинять балет о чем сам захочет. А мы, Патрик, пойдем в кафе, обедать пора. О-бе-дать. Неопределенная форма глагола. )

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, и меня тоже. Только я думаю, даже в небесном балете мальчики Дягилева цапались друг с другом - и даже не столько из-за ролей, сколько из-за места на облаке рядом с Дягилевым.) Хотя все это было безнадежно: ведь там сидел Нижинский и на всех огрызался, чтоб не лезли.)

А бессовестного Борю обедать не взяли - будет знать, как обижать бедного Патрика. Хотя Патрик не чувствовал себя особенно обиженным и продолжал постигать великий и могучий русский язык везде, где только мог: и на репетициях, и за обедом, и в постели.))

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, да и Дягилев - вот засада же! - не сидел на своем именном облаке. Все скакал, все занят был, то его видели здесь, то там. И занять место рядом с ним мог не тот, кто хорошо сидит. а кто хорошо прыгает и быстро бегает. Вот мальчики и состязались )

И в конце концов стал говорить на нем чище, чем некоторые эмигранты позднего поколения. Поправлял иногда Баланчина - и сам же смущался )

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, и в прыжках не было равного "законной жене" - Ваце Нижинскому. Он всех обпрыгивал с места в карьер и, как в "Призраке розы", падал к Дягилеву в объятия. Только Дягилев почему-то не всегда радовался, а чаще орал, что он занят, у него минутки свободной нет, а Ваца его еще норовит с ног сбить. Плохой мальчишка!)))

Я тут перелистывала Лифаря перед сном - выяснилось, что очень много забыла (ну да, читала-то один раз и давно). Ох, как он забавно рассказывает, как ревновал Дягилева к Долину - пусть и отдает при этом Долину должное, но все равно, прям видно, как он тогда обижался и скрежетал зубами, да и когда писал, тоже переживал эту ревность заново. Смешной такой.))

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, но иногда все-таки и радовался и говорил: "Ваца, ты лучший!" - но после этого сразу посылал работать, работать, репетировать - а не рожицы на полях бакстовых декораций рисовать )))

Черт, я ж тоже один раз читала - да отчасти еще и в самолете. Надо пойти, перелистать )

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, вредный он все-таки! Даже Левушка не ругался на Вацу за то, что тот рожицы рисует. И самого Вацу рисовал с удовольствием - в одних плавках на пляже.))

Перелистай-перелистай, там много интересного. Например, по Лифарю выходит, что летом 1924 года Дягилев все чаще обращал на него благосклонный взор и уделял ему очень много внимания. Хотя если верить Долину - то ни фига подобного, летом 1924 года Долин ходил у Дягилева в главных фаворитах.)
А еще уморителен эпизод в Амстердаме весной 1924 года: Лифарь рассказывает, как он-де по собственному побуждению пошел в музей смотреть Рембрандта и столкнулся там с Дягилевым, Долиным и Кохно. "Дягилев недоумевал: Кохно и Долина привел в музей он, а этот мальчик из кордебалета сам, по собственному побуждению, один ходит по музеям и старается что-то понять..."
Сержинька был поразительно скромен, ага.)))

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, вот так и жили в 24 году: Лифарь думал, что гланый у Дягилева - он, Долин - что он, а у Дягилева был главным очередной балет ))) А Лифарь если от чего и умер, то только не от скромности, это точно. А Дягилев про свое музейное недоумение, надо думать, там прямо и изложил Серженьке и Кохну с Долиным?

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich,

А Дягилев про свое музейное недоумение, надо думать, там прямо и изложил Серженьке и Кохну с Долиным?

Ага, конечно, прямо-таки воскликнул на весь музей: "Боже мой, какой хороший мальчик! Я вас, Боря и Патрик, на аркане вечно в музеи тащу, а он сам ходит! Ну вас всех к чертовой матери, зачем я на вас трачу свои силы! Пойдем со мною, мальчик, я тебя научу жить, а эти пусть сами, как хотят, из музея выбираются, неучи и дураки!" - и Лифарь стоял, опустив глазки, и внимал, весь такой скромный и замечательный.)))
В общем, удивительно, что Лифарь все это не изложил вот так в своих мемуарах. Это было бы в его духе.)))

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, ладно-ладно, спасибо ему за то, что он изложил, то что изложил. Ну, перекрасил все в цвета радуги, ну, пустил табун поняшек бегать по балетной сцене, и что? Зато хоть какие-то данные, а с данными уже можно работать. Не говоря уж о том, какой создал в результате автопортрет )))

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, о да, автопортрет получился выразительнее некуда, в два счета затмевающий портрет Дягилева.) Надо сказать, что Долин и в первой автобиографии пишет о Лифаре с неизменной приязнью - и тоже упоминает о замечательной ночевке с ним на одной полке в спальном вагоне (правда, без подробностей, появившихся в последней автобиографии). А еще Долин очень весело рассказывает, как в Австралии в одном из отелей уступил по доброте душевной свой номер (с ванной!) супругам Фокиным, а сам поселился в соседней комнате и был вынужден невольно подслушивать их весьма интимные разговоры - они-то не знали, что он понимает по-русски! А ему было очень неловко.)))

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, вот если бы не природное благоразумное человеколюбие, Долин был бы просто идеальным шпионом. Много путешествует, тих и покладист, никто не заподозрит - и при этом знает кучу языков, включая довольно редкий русский )
Но - смотри какой он не-сплетник: нет бы хоть намекнуть, о чем болтали беспечные Фокины! )
Удивительно также и насколько был Патрик не ревнив - кажется, ни к кому не ревновал, по крайнейе мере, Дягилева и звездную роль в Русских балетах.

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, хе-хе, когда началась вторая мировая война, Долин попытался было поступить на государственную службу (хех, на секретную службу его величества) и одной из своих сильных сторон называл как раз знание русского языка и замечательный русский выговор.) Но в итоге никуда он толком не устроился, помотался немножко, в основном дежуря у телефона, а потом уехал в Америку и пробыл там все годы войны. И между прочим, уже в 42 году сумел вытащить из Лондона в Америку Броню Нижинскую с мужем.

Но - смотри какой он не-сплетник: нет бы хоть намекнуть, о чем болтали беспечные Фокины! )

Ну, он приводит буквально несколько вполне невинных фраз, типа: "Мишенька, успокойся... Душка... Верушка, что ты делаешь?" - но в общем говорит, что наслушался вдоволь всего. Бедненький!))

А Патрик и вправду ни к кому не ревновал ни Дягилева, ни свой статус первого танцовщика в Русских балетах. Удивительный человек.) Хех, вот только что вычитала очередную историю: после его триумфа в "Голубом экспрессе" в 1924 году одна дама пригласила его танцевать в Чикаго, пообещав очень большое жалование. А Дягилев пришел в дикую ярость и, судя по всему, закатил Патрику грандиозную сцену, так что пришлось ему отказать щедрой даме.) Это все очень в духе Дягилева, но ужасно мило.)

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, Патрик-свет Долин в своем репертуаре: только и смотрит, кому причинить добро, помочь словом и делом. Хотел стране помочь - не понадобился. Ну, хоть Бронисалву Фоминичну пристроил в более-менее благополучной стране на тот момент ) "В шпионы его нельзя, - говорил мистер М секретарше. - Он расчувствуется и немедленно начнет мирить наших агентов с противником, а противника - с нами, и из этого черт знает что может получиться. Обаятельный очень. Нет уж, пускай сидит на телефоне, Мани Пенни". ))

Дягилев был Отеллушка. Можно не соглашаться с названием, выдуманным Лифарем, но факт, увы, никуда от этого не денется ))

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, Манипенни кивала, пудрила нос и смотрела на Долина печально. Он был, конечно, ужасно милый, но все-таки не Джеймс Бонд.))
Еще вычитала у него душераздирающую историю о том, как он в 42 году, в свой день рождения, будучи в совершенно расстроенных и раздерганных чувствах, решил покончить с собой и напился снотворного. Причем, как сам потом писал, мог бы и вовсе не проснуться, а мог и проснуться - но с дикой мигренью. Но к счастью, к нему домой, как добрые феи, явились две его приятельницы, привели его в чувство, отпоили молоком и утащили с собой - прогуливать и проветривать. И так Патрик был спасен.))

Нет, ну почему же, Лифарь все правильно написал: Отеллушка и есть.) Тут уж не поспоришь.)
А еще забавно, что Долин уверяет, будто сам тоже всегда был страшно темпераментным и легко раздражался. А по нему и не скажешь...))

[gr_gorinich]

М-ль Люсиль, Джеймс Бонд в это время еще в детский сад ходил. Но любимой игрушкой у него уже был пистолет )

Господи, а что же так расстроило бедного бэби в его день рождения?!. Хорошие у него приятельницы, слава богу. И-таки по таким эскападам понимаешь, что темпераментный и нервный, но... "Не верю!", как говорил Станиславский )

[М-ль Люсиль]

gr_gorinich, причем пистолет был настоящий.)) И в этом Джеймс Бонд был явно похож на одного такого майора Эбербаха.)

Ну, судя по всему, у бедняжки просто сдали нервы. И не в последнюю очередь - благодаря любезным Фокину и Мясину, с которыми Долин как раз в это время репетировал: у Фокина - в "Елене Троянской", а у Мясина - в "Алеко". Он не рассказывает подробно, но дает понять, что обстановка на репетициях была безумно нервная и напряженная. В конце концов, уже после этой попытки самоубийства Долин отказался от роли в "Алеко" и сосредоточился на репетициях "Елены Троянской", где он танцевал партию Париса.
Только все равно ему пришлось станцевать и в "Алеко", потому что танцовщик, которому перешла эта роль, получил травму на премьере, и Мясин обратился к Долину с просьбой станцевать в "Алеко" на оставшихся трех представлениях.
"- Ты же знаешь эту роль, Антон, - сказал он мне. - Ты ее репетировал.
- Ну да, - ответил я, - но это было несколько недель назад. И я репетировал всего несколько часов.
- Это неважно. Придумай что-нибудь, сымпровизируй. Представление должно состояться".