Живи, а то хуже будет
Сначала мне захотелось выложить один симпатичный кадрик из такаразучного "Нижинского", потом мне захотелось подобрать к нему более-менее подходящую цитату, потом я полезла перелистывать свои "дягилевские книжки", но так ничего и не выбрала. Современники, как правило, писали об отношениях Дягилева и Нижинского либо уклончиво, либо удивленно, либо насмешливо и недоверчиво, либо - чаще всего - просто отмечали, что "все разъехались, кроме Нижинского, который с Дягилевым едет, конечно, в Венецию" (так писал Бакст своей жене из Парижа, в июне 1909 года). А хочется-то чего-нибудь романтичного... и тут на помощь приходят женщины. Говорила я уже об этом, и снова повторю: все-таки нежнее всех, мягче и добрее написали о Дягилеве Бронислава Нижинская и Тамара Карсавина (впрочем, к ним еще можно присоединить Лифаря - он тоже оставил очень нежные воспоминания). И вот цитата из "Театральной улицы" Карсавиной:
"Привязанности Дягилева были глубокими, искренними и преданными, он старался прятать их за маской пресыщения.
В ту ночь, когда мадам Морис Эфрюсси устроила у себя праздник, так приятно закончивший наш первый парижский сезон, я тщетно искала среди гостей Дягилева. Только когда заиграли вступление к «Сильфидам» и мы, исполнители, под покровом крытой аллеи из вьющихся растений направились к сцене, я увидела его. Маленький барочный фонтан стоял в центре на фоне зеркал. Неотрепетированный эффект, производимый одетыми в белое фигурами, удлиненными, затуманенными зеленоватым стеклом, был фантастически прекрасен. Но он не видел ничего этого. Он стоял в одиночестве в конце шпалеры, служившей кулисами нашего театра на открытом воздухе. Он стоял там с невидящими глазами, не принадлежа, как казалось, ни времени, ни месту, не воспринимая то, что мог бы рассматривать как свой триумф. Он выглядел встревоженным и усталым. Перед своим выходом я увидела, что он уходит. Нижинский в тот вечер не танцевал — он внезапно заболел".
Нижинский тогда заболел брюшным тифом - к счастью, не очень тяжело. А Дягилев, хоть и волновался, а все-таки не навещал его и разговаривал с ним только через дверь. Но по воспоминаниям Брониславы Нижинской, Вацлав воспринимал это с юмором и не обижался; "он явно получал удовольствие от того, что выздоравливает и с ним целый день нянчатся". И еще - ладно уж, цитировать так цитировать, я очень люблю Брониславу - "Вацлав носил теперь не золотое кольцо с бриллиантом, когда-то подаренное ему князем Львовым, а массивное платиновое кольцо с сапфиром от Картье - первый подарок Сергея Павловича Вацлаву. Он никогда не расставался с этим кольцом и снимал только перед выходом на сцену".
А теперь - наконец-то - такаразучная картинка.
Слэшефем с участием Дягилева (Китаро) и Нижинского (Чиги)
"Привязанности Дягилева были глубокими, искренними и преданными, он старался прятать их за маской пресыщения.
В ту ночь, когда мадам Морис Эфрюсси устроила у себя праздник, так приятно закончивший наш первый парижский сезон, я тщетно искала среди гостей Дягилева. Только когда заиграли вступление к «Сильфидам» и мы, исполнители, под покровом крытой аллеи из вьющихся растений направились к сцене, я увидела его. Маленький барочный фонтан стоял в центре на фоне зеркал. Неотрепетированный эффект, производимый одетыми в белое фигурами, удлиненными, затуманенными зеленоватым стеклом, был фантастически прекрасен. Но он не видел ничего этого. Он стоял в одиночестве в конце шпалеры, служившей кулисами нашего театра на открытом воздухе. Он стоял там с невидящими глазами, не принадлежа, как казалось, ни времени, ни месту, не воспринимая то, что мог бы рассматривать как свой триумф. Он выглядел встревоженным и усталым. Перед своим выходом я увидела, что он уходит. Нижинский в тот вечер не танцевал — он внезапно заболел".
Нижинский тогда заболел брюшным тифом - к счастью, не очень тяжело. А Дягилев, хоть и волновался, а все-таки не навещал его и разговаривал с ним только через дверь. Но по воспоминаниям Брониславы Нижинской, Вацлав воспринимал это с юмором и не обижался; "он явно получал удовольствие от того, что выздоравливает и с ним целый день нянчатся". И еще - ладно уж, цитировать так цитировать, я очень люблю Брониславу - "Вацлав носил теперь не золотое кольцо с бриллиантом, когда-то подаренное ему князем Львовым, а массивное платиновое кольцо с сапфиром от Картье - первый подарок Сергея Павловича Вацлаву. Он никогда не расставался с этим кольцом и снимал только перед выходом на сцену".
А теперь - наконец-то - такаразучная картинка.
Слэшефем с участием Дягилева (Китаро) и Нижинского (Чиги)
И спасибо, что делитесь такими интересными отрывками)
Да что вы, не за что, мне самой в кайф надергивать всякие материалы про Дягилева и компанию.))
Нижинский Дягилева обязательно дразнил - как дразнил его же за морскую болезнь. Вообще Ваца любил позубоскалить за счет ближних своих, и Дягилева особенно.
Между прочим, Дягилев был двадцать раз прав, когда боялся заразы, отказывался сидеть у постелей больных и вытирал платком телефонные трубки. Если бы он в середине сезона рухнул с тифом - что сталось бы с Русским балетом?
Ну да, Ваца был для посторонних - мальчик застенчивый и молчаливый, но при своих он, кажется, вылезал из раковины и принимался острить. Но я думаю, что Дягилев ему это зубоскальство не прощал - и спрашивал с него строго (а уж как именно - ммм, я лучше промолчу, а то вдруг тут несовершеннолетние ходят).)
Ну, не в середине сезона он бы рухнул, а уже в конце, но, конечно, падать ему было в любом случае нельзя. Так что, конечно, правильно он делал, что берегся от заразы. Но капризный выздоравливающий Ваца не желал прислушиваться к разумным доводам, а продолжал дразниться.)
Дягилев на дразнилки вообще иногда не обращал внимания - а иногда вдруг обижался и устравивал скандал, разнос и т.д. Ну, может, и дисциплинарные меры какие-то предпринимал )
В конце сезона надо было не болеть, а начинать обдумывать новый сезон! Любой мог свалиться и заявить: "Я, мол, болен, биллютеню, нету сил", - но только не С.П.
О да-да-да, дисциплинарные меры в исполнении Дягилева - это самое то!) Ничего, Ваце дисциплина полезна, он же такой неугомонный мальчишка, с ним и в училище все мучались.
Нет уж, С.П. бегал, как заводной заяц, и батарейки его были если не вечны, то почти вечны. Но в самом деле, о нем кто только не писал: пока его перло от того, что он делал, он мог работать вообще без устали.
Да, Дягилева перло... он был из тех нечастных счастливцев, у которых хобби и работа - синонимы (причем он сам себе активно такую профессию искал - и нашел). А, если и от любимого дела уставал, мог оживиться при наличии хорошенького юноши )
А, если и от любимого дела уставал, мог оживиться при наличии хорошенького юноши
И, оживившись, приставлял и этого юношу к работе: нечего, нечего глазки строить, Вацлав, марш-марш на репетицию, вон уже Михаил Михайлович рычит и жаждет твоей крови.)))
Рабовладелец Дягилев! )
Да! Только что не водит Вацлава на поводке!)
Он бы и водил - но не поймут ведь! Неудобно...
Но черт возьми, что ж ты делаешь, я же теперь сижу и представляю себе Дягилева, который водит Нижинского на поводке! Кинк! NC-17! Высокий рейтинг! Дайте две! Артера сюда, чтоб все это нарисовал (артером будет Бакст).))