Низкое давление, и я жутко хочу спать. Была вчера в БТ на "Пассажирке" Екатеринбургского театра оперы и балета. Местами это было пронзительно до слез (сцена в первом акте, когда надзирательница выкликает номера заключенных, и из кулис выходят и выстраиваются на авансцене женщины в полосатых лагерных халатах, тени в аду), местами это было невыносимо пошло - из-за либретто. В какой-то статье о "Пассажирке" либретто назвали литературным шедевром, но меня увольте от таких шедевров. Нет ничего хуже, чем говорить о теме Освенцима языком плакатов. Причем в самой повести "Пассажирка" ничего подобного нет. А в опере положительные персонажи (Марта, Тадеуш, Катя) иногда начинают петь настолько плоские общие места в духе кондового соцреализма, что становится просто неудобно. И ведь поют прекрасно, и музыка прекрасна, но текст - ох, нет, сразу разрушает атмосферу.
Но когда в конце вечера на сцену вышла Зофья Посмыш, автор повести "Пассажирка", сама пережившая Освенцим, - девяностотрехлетняя, хрупкая, прекрасная, - вот это было самое сильное впечатление, сильнее самой оперы. Повторю себя саму из миниотзыва в фейсбуке: в опере - не из-за музыки, не из-за того, что опера, условность и все такое, а только из-за плоского, местами наивно-грубого текста, - все было ну... как будто понарошку. Мучительно, пронзительно, болезненно, но все же понарошку, потому что в реальных условиях люди лозунгами не разговаривают (по крайней мере, не разговаривают те, кого сторожат, те, кто сторожит, - те могут и лозунгами заговорить). А когда вышла Зофья Посмыш и сказала очень просто о том, что для нее значит "Пассажирка" и как она рада увидеть эту оперу в БТ, - вот тут было все настоящее.