Вопрос: Деточка, что тебе больше хочется перевести: отчет Международной федерации актеров или бюллетень ВОЗ про мертворожденных младенцев?
Ответ: Деточке больше всего хочется сдохнуть.
Поэтому деточка сначала возьмется за Федерацию актеров, а потом за мертворожденных младенцев. А потом, так уж и быть, сдохнет.
А теперь о литературе, балете и высоких искусствах. Читаю понемножку мемуары сэра Питера Райта. Ощущения смешанные: местами очень интересно, местами до одури скучно. Когда он вспоминает людей - интересно. Когда же начинает рассказывать о работе - о поставленных балетах, о занимаемых должностях, о бесконечных сложностях вокруг Сэдлерс-Уэллс Балле (гастролирующая/дочерняя/сестринская компания при Роял Балле), - почти сразу становится очень скучно. Ну и вообще, чувствуется, что книга не написана, а рассказана, и эти рассказы сведены воедино с минимальной обработкой. Так что иногда они превращаются в довольно бестолковую болтовню. И подбор фотографий малоудачен: много невыразительных снимков, которые ни черта не иллюстрируют ни Райта, ни его рассказы. Хотя по крайней мере одна стоящая фотография все-таки есть: на ней сняты Рэй Барра, Марсия Хайде и Кеннет Макмиллан. С Баррой Райт познакомился в Штутгарте, когда работал балетмейстером у Джона Крэнко (ну, а Барра, как известно, у Крэнко танцевал). И в мемуарах он посвятил полстранички рассказу о Рэе, и я, пожалуй, эти полстранички перепишу. Потому что не так уж много известно об этом человеке, первой большой любви Эрика, и лично мне было приятно найти о нем хоть немножко новой информации. Эх, вот бы Барра тоже написал мемуары! А то ведь, к сожалению, время идет, а он уже немолод.
Ray Barra, one of the leading principals, was the real backbone of the company. He had been in Stuttgart for many years and did much to help John mould things in the way that he wanted. He was born in America to Spanish parents and had studied in San Francisco and New York but spoke fluent German. He knew all the ins and outs of the theatre, being popular among the opera singers too. Ray was passionate with quite a fiery temper but he was probably the most popular member of the company. He was a typically American extrovert with a wicked sense of humour and a repertoire of really filthy jokes which Kenneth MacMillan absolutely adored when he got to know Ray while working in Stuttgart. He created the principal male roles in Song of the Earth and Las Hermanas on Ray. For John, Ray was the first Romeo and Onegin. When Kenneth went to Berlin as director in 1966 he took Ray with him as ballet master and very much relied on him. Although all started well there, things got very difficult throughout the whole set-up. Ray decided to join John Neumeier in Hamburg in 1973 and worked there for several years before he branched out into a choreographic career himself and as a producer. He did this successfully for several companies including Washington Ballet among others. Ray helped everyone, especially John Cranko. Personally too, Sonya and I benefited from his help in every possible way and our children adored him. Ray now lives in Spain with his partner Maximo, where they have celebrated their 50th anniversary together. I visit them every year and they have become two of my greatest friends.
Соня - Соня Хана, жена сэра Питера. В другом месте Райт рассказывает о том, что в Штутгартском балете все танцовщики - да и не только танцовщики, судя по всему, - называли друг друга женскими именами, вне зависимости оттого, были ли они гомосексуалами или гетеросексуалами. Джон Крэнко носил имя Кристаль (а его дом в Штутгарте - где, кстати, сэр Питер и Соня провели первые два месяца своей штутгартской жизни, - назывался "Дворец Кристаль"), сэра Питера окрестили Рене (Renee), а Рэй получил имя "Теда". Тот же обычай - давать мужчинам женские имена, а женщинам - мужские, - существовал и в Роял Балле: так, Майкл Сомс звался Глэдис. И черт побери, это имя ему идет: Глэдис он и есть, чопорный тип с поджатыми губами.