Получила вчера мемуары Джона Грюна - того самого Джона Грюна, автора первой биографии Эрика Erik Bruhn: Danseur Noble. При беглом пролистывании там отыскалось довольно много всякого про Эрика, еще больше - про Рудольфа, в которого Грюн, по собственному признанию, был практически влюблен (и поэтому чувствовал уколы ревности, когда Эрик ему рассказывал, как в шестидесятые годы они с Рудольфом жили вместе, путешествовали вместе, отдыхали вместе и вообще были практически неразлучны). Но после пролистывания я решила, что надо не забегать вперед, а читать подряд и по порядку. И правильно сделала, потому что это потрясающе смешная книга - хоть автор и не стремился сделать ее потрясающе смешной. Но уж так получилось. Может быть, получилось именно из-за прелестно-наивного бесстыдства Грюна, вываливающего на читателя все подробности своего сексуального развития. Началось все с истории об итальянской служанке, прелестной двадцатилетней девушке, которая таскала десятилетнего Джонни по мессам, прививая ему вкус к католицизму и церковным обрядам (семья Грюна тогда жила в Италии), а по ночам приходила к Джонни в постель и "свободно/ Его ласкала как угодно/ И сладострастна, и чиста/ Во всевозможные места". Грюн о ней вспоминал с большой нежностью. Через пару лет в его жизни появился учитель музыки - очаровательный молодой человек. Так, подумала я, сейчас мне расскажут о гомосексуальном просвещении двенадцатилетнего Джонни. И как в воду глядела: Грюн с наслаждением описал свои нежные отношения с учителем музыки, причем напирал на то, что все это было очень приятно и совершенно не казалось ему чем-то предосудительным - ни тогда, ни сейчас. Ладно, кончился учитель музыки, кончилась жизнь семьи Грюна в Италии, они эмигрировали в Америку - подальше от начинавшихся и в Италии гонений на евреев (надо сказать, Грюны оказались счастливчиками: отцу Джона удалось сначала вывезти в Америку только свою жену и Джона - потому что все они были рождены не в Германии, а три старших брата Джона были вынуждены остаться в Италии, потому что они были рождены в Германии, и квота на въезд в Америку лиц, рожденных в Германии, была тогда закрыта; тем не менее, в конце концов, уже во время второй мировой, отцу Джона удалось вытащить в Америку и остальных своих сыновей; все они остались живы - и это, по-моему, почти чудо). Джон завел рассказ о своей ассимиляции и юности в Америке, и так, между делом, сообщил, что лет этак в шестнадцать-семнадцать познакомился с молодой супружеской парой - очень милыми и образованными людьми. И вот, однажды эта пара пригласила его к себе домой в гости. Так, сказала я, сейчас будет тройничок. И что бы вы думали? Да, был тройничок, описанный весьма подробно и тоже - с наслаждением. Ох, Джон, Джон... Но есть что-то ужасно трогательное в его простодушных, даже невинных рассказах о сексуальных приключениях. И мне нравится, что он не стыдится признаваться в своей бисексуальности. Кстати - перескакивая опять к Эрику - Эрика Грюн называет однозначно и определенно геем, даже не би, и говорит, что Эрик, выпив скотча (пил он, по утверждению Грюна, только скотч), с удовольствием рассказывал не только анекдоты о коллегах, но и истории о своих романах. Хотя больше всего он - опять же, по словам Грюна, - любил говорить о Рудольфе. Впрочем, и так было ясно, что Эрика скотчем не пои, дай только поболтать о "Рудике". Но Грюну еще надо было к этому привыкнуть.
Думаю, я еще напишу подробнее об Эрике в мемуарах Грюна. И пару фотографий отсканирую, там есть на что посмотреть.