Перелистываю Мейнерца и отыскиваю у себя ошибки в переводе/пересказе. Ну, ничего удивительного, если учесть, что язык я не учила, хорошо еще, что в конце концов понимаю, что где-то ошиблась. В рассказе Леннарта Пасборга о смерти Эрика я совершенно неверно поняла и перевела одну фразу. Леннарт рассказывал, что опоздал и пришел в палату через несколько минут после того, как Эрик умер. "Константин был совершенно раздавлен. Жаль, что меня не было рядом (там)". И вот следующую фразу я поняла и перевела абсолютно неправильно. Я перевела ее как "Мне казалось, Константин для этого не годится". На самом же деле (по крайней мере, так мне кажется сейчас), там было сказано что-то вроде: "Константин считал, что это было бы неудобно (неприятно? тяжело?)". То есть, Константин, выходит, либо волновался за Леннарта и считал, что тому не стоило видеть, как Эрик умирает, либо хотел быть в этот момент смерти один на один с Эриком, без Леннарта. И тут же сказано, что Эрик задыхался, "боролся с удушьем". Совсем не та легкая смерть во сне, о которой писали в Торонто Стар.
Не помню, писала ли я о том, что Леннарт, среди всего прочего, сожалел, что не мог откровенно поговорить с Эриком о его умирании, потому что Константин старался замять эту тему и развлечь/отвлечь Эрика. Не совсем понятно, почему Леннарт говорит об этом так, будто Константин находился рядом с Эриком круглосуточно и ни на миг не оставлял их с Леннартом наедине, и чуть только рот Леннарту не затыкал. И не знаю, прав ли был Леннарт, обижаясь на Константина за то, что тот не давал ему поговорить с Эриком о смерти. Мне кажется, если бы Эрик действительно хотел поговорить с Леннартом о своем умирании - он бы сам сделал это, не обращая внимания на Константина. Но может быть, он и не хотел.
И так ли уж был неправ Константин, пытаясь хоть на минуту отвлечь Эрика от мыслей от смерти, доставить ему хоть немного удовольствия? Ведь и Леннарт вспоминает, как однажды Константин принес кассету с испанской музыкой - и Эрик начал "танцевать руками" под эту музыку, и как это было трогательно и прекрасно, "живой жест среди умирания". А если б Константин не принес эту кассету - не было бы никаких "живых жестов", одно умирание.