Открываю четвертую сотню записей с тэгом "Erik Bruhn". Крепко же меня приложило. Да и год сейчас грустно-юбилейный: идет март, последний месяц жизни Эрика. Интересно, вспомнит ли балетная общественность первого апреля, что тридцать лет назад Эрик умер: в четырнадцать часов сорок пять минут по канадскому времени, во сне (ну, вроде бы во сне). Ладно, я не балетная общественность, я об этом вспомню. И непременно приплету ведь опять Константина, потому что в этой истории мне жаль его едва ли не сильнее, чем Эрика.
О, кстати, о смерти Эрика, пока не забыла: забавные расхождения в некрологах в вопросе о родственниках, переживших его. В некрологе в Торонто Стар написано: "Bruhn is survived by a sister in British Columbia". В некрологе в Dance Magazine (июньский номер 1986 года): "There are no survivors". Благодаря Мейнерцу мы теперь точно знаем, что старшая сестра Эрика, Оза (не та, что жила в Британской Колумбии, не Бента, а другая - та, что жила в Дании), - тоже пережила его, причем на много лет. Так что утверждение в некрологе Dance Magazine об отсутствии "survivors" - это большое преувеличение, "survivors" были. Ну и я сама тихо считаю про себя, что если б на момент смерти Эрика было принято, как сейчас, указывать в качестве "survivors" не только супругов и родственников, но и однополых гражданских партнеров, то Константин почти наверняка бы попал в число этих "survivors" Эрика, что бы там ни считали Мейнерц и его информантка Люкке Шрам о прекращении связи между Эриком и Константином аж в 1983 году (потому что - ну при всем моем уважении к Люкке Шрам - ей-то откуда было знать?).
Ой, ладно. Меня потащило в траурную тему, а я хотела совсем не об этом, я хотела показать очередную жизнеутверждающую фотографию, пусть и опять изуродованную водяным знаком. Эрик Брун и Мария Толчиф в окружении каких-то людей из Боливии, 1961 год. Очень интересен тут Эрик: улыбается в объектив, но при этом нервно сжимает, почти ломает пальцы. И вид у него порядком измученный (то ли спектакль его вымотал, то ли Мария, то ли всё вместе).