Изнасиловала датский и русский языки, как бы перевела отрывок интервью Николая Хюббе из программки к "Сильфиде". Это ужасно, но пусть будет. Интервьюер - Петер Тудвад, писатель, философ и критик. Перевод очень корявый, сразу предупреждаю. Но я честно пыталась разобраться в тексте. Иногда мне это не удавалось, поэтому в тексте есть пара пропусков. Повторяю: это не все интервью целиком, а только несколько выдержек оттуда. Я даже не стала переводить первый вопрос Тудвада, сразу начала с ответа Хюббе. Ну, да вопрос-то примерно понятен: как вам в голову-то взбрело поставить такую "Сильфиду" с таким господином Мэджем? А, забыла, еще и называется интервью прекрасно: "Сильфида жива, но Джеймс должен умереть!".
Николай Хюббе: В либретто Бурнонвиля Мэдж - "прорицательница", а значит, ведьма, и возникла традиция, что ее изображает мужчина, потому что она обладает силой. В 1940-х годах роль ведьмы впервые исполнила женщина, потом ее опять исполняли мужчины. Так они и чередовались: мужчина, женщина, мужчина, женщина, но всегда в женской одежде, с клюкой, с седыми волосами и с бородавками на носу. Она была злой и коварной - до тех пор, пока Сорелла Энглунд - старая сильфида, больше не танцевавшая партию Сильфиды, - не создала в восьмидесятых годах эпохальный образ Мэдж, превратив ее из персонифицированного зла в образ женской судьбы. Теперь речь шла о любви к Джеймсу, о влюбленности в него. <...> Образ Мэдж внезапно получил психологическое развитие.
И я подумал: если я обращусь к традициям и сделаю роль Мэдж травестийной, это будет чересчур, гораздо увлекательнее сделать Мэдж мужчиной. Почему бы не превратить ведьму в толкователя снов, может быть, в одного из первых последователей Фрейда, в мастера психологических манипуляций? И что случится, если этот толкователь снов захочет Джеймса?
Николай влюблен в Джеймса, он танцевал эту роль всю свою жизнь, но больше не может ее исполнять. Но может быть, этот толкователь снов тоже влюблен в Джеймса? Но Джеймс не хочет об этом знать, может быть, из-за своих скрытых сексуальных наклонностей, о которых он сам и не подозревает. <...> Раньше Джеймса часто представляли мечтателем, поэтом. Я изображаю Джеймса скорее шизофреником, который не может приспособиться к миру, потому что он сошел с ума, он погружается в фантазии и не может жить в нормальном мире.
Петер Тудвад: Но ведь нормальный мир тоже видит Джеймса по-другому, требует, чтобы он соответствовал моральным нормам, принятым в этом обществе?
НХ: Да, ты должен вступить в брак с женщиной, ты должен произвести потомство, продолжить род, укрепить клан. Это очень тяжело, когда ты гей, остается только приспосабливаться.
ПТ: Мэдж мог бы быть дурной половиной Джеймса, чем-то в его душе, что пугает его самого.
НХ: Совершенно верно. Но раньше у Мэдж было женское лицо, а теперь у Мэджа - мужское лицо.
ПТ: Вы намекаете на репетициях на то, что Джеймс очарован Мэджем или даже влюблен в него?
НХ: Очарован - да, но не влюблен. Он влюблен в Сильфиду, и Сильфида без конца повторяет ему: "Не трогай меня!". Что может быть легче для юноши, в котором так или иначе заложена гомосексуальность, чем влюбиться в красивое крылатое существо, будто сделанное из тюля, в существо, к которому нельзя прикасаться? Гомосексуальная очарованность Джуди Гарланд, Мэрилин Монро, Марией Каллас, дивами... Почему некоторые мальчики не хотят играть с ружьями и пистолетами, а предпочитают смотреть Melodi Grand Prix и считают очень привлекательными всех этих женщин в пайетках? Но это приводит к его смерти и к гибели Сильфиды. И все-таки на один короткий миг два мира объединяются, и ради этого мига и стоит жить.
ПТ: Блаженный миг?
НХ: Да, или фантазм. Фантазм, оргазм...
ПХ: Раз вы говорите теперь об оргазме и о маленькой смерти, которая может стать большой смертью... Хочет ли сам Джеймс умереть? И чем объясняется его гибель?
НХ: Это изумительное замечание. Вы чуть не сказали, что Джеймс скучен оттого, что он скорее убежит и покончит с собой, чем заявит, что он гей, в этой маленькой, почти как из романов Ханса Кирка, евангелистской шотландской деревушке.