Трехлетний Эрик Брун смотрит на тебя. Просто смотрит. Но ты уже чувствуешь себя законченной скотиной, потому что не читаешь про его несчастное детство, а переводишь про права турецких женщин с ужасного английского. А могла бы читать на хорошем датском про вот этого чудесного ребенка. Стыдись, дорогая, стыдись.



Что касается взрослого Эрика - то перед сном читала о его головокружительном успехе в роли дона Хозе в "Кармен" Пети в 1960 году и зависла над рассуждением Мейнерца: вот, мол, белокурый молодой человек с маленькими голубыми глазами, которого учителя часто ругали за невыразительность игры, превратился в этакого жгучего брюнета с пронзительным темным взглядом. Ну да, превратился, спасибо парику, и да, раньше его действительно обвиняли в чрезмерной сдержанности и почти бесцветности, и да, в роли дона Хозе он явно был прекрасен (Эрик Ашенгрин писал, что он был "безумно эротичен"), но... но почему, почему Мейнерц считает, что у Эрика были маленькие глаза? Большие у него были глаза, большие и красивые.