У одного продавца на Abebooks (через этот ресурс я купила Мейнерца) продается "Erik Bruhn - danseur noble" с автографом Эрика. Третий день хожу вокруг этой книги и пытаюсь понять, нужна ли она мне или не нужна. Черт возьми, автограф! Да и саму книгу все-таки надо заполучить в коллекцию и прочитать, просто чтобы поставить галочку (и есть у меня подозрение, что ее обильно цитирует Мейнерц, и лучше все-таки прочитать первоисточник по-английски, чем переводить датский перевод). Так что я боюсь, что еще похожу-погляжу, а потом не выдержу и брошусь покупать, если у меня ее из-под носа не уведут. Хотя боже мой, много ли найдется сумасшедших, которые будут платить сто долларов за книгу об Эрике, если ту же книгу - ну вот только что без автографа - можно купить за несколько центов (можно-можно, на Амазоне).
А теперь - о Мейнерце. Полночи читала о болезни и смерти Эрика, чувствовала себя немного неуютно, но следует признать - есть что-то чарующее в его стремительном, почти самоубийственном умирании. Думаю, еще напишу об этом подробно. А сегодня буду писать о жизни - выбрала парочку любопытных историй, хочу их пересказать.
В сентябре 1974 года Брун вернулся на сцену - почти через три года после своего неожиданного ухода. Он появился в Метрополитен Опера в роли ведьмы Мэдж в "Сильфиде". Роль Джеймса исполнял Нуриев. Когда Эрик приехал в театр (не очень понимаю, когда это было - в день представления?), Рудольф подошел к нему и сказал, что надо бы им порепетировать. Эрик же ответил, что репетиции им не нужны, он знает, что ему делать, и знает, что должен делать Рудольф, так что вместо репетиции они сидели в гримерной и болтали. Но на спектакле случилось вот что: в самом конце, когда Мэдж бьет Джеймса, и тот падает на землю и умирает (не от этого удара, а от угрызений совести и разбитого сердца), Эрик-Мэдж, как и положено, победно вскинул руки и торжествующе захохотал над телом Рудольфа-Джеймса. И тут заметил, что "Джеймс" и не думает умирать, а лежит (вероятно, не навзничь, а приподнявшись) и смотрит на него широко открытыми глазами. "Мне пришлось ударить его по голове, - вспоминал потом Эрик, - опрокинуть его на землю и наступить на него", - и лишь когда Эрик прошипел: "Умирай!", - Рудольф послушно "умер".
Арлетта Кастанье вспоминала, что очень расстраивалась, глядя на то, как Эрик - ее идеал, ее любимый танцовщик, - появляется на сцене в образе хромой, сгорбленной, закутанной в лохмотья старухи. Ей казалось, было что-то "садомазохистское" в том, что Эрик исполняет эту роль - да еще и рядом с Рудольфом в образе Джеймса (а ведь именно роль Джеймса была одной из самых значительных ролей в карьере Эрика как классического танцовщика). Правда, сам Эрик заявлял, что роль Мэдж ему нравится, и вообще довольно занятно рассуждал о Мэдж, заявляя, например, что Мэдж интересен только Джеймс, никто больше, "она ищет именно его".
А в январе 1975 года, на юбилейном гала-концерте, посвященном 35-летию Американ Балле Тиэтр, Эрик вышел на сцену в еще одной своей знаковой роли - слуги Яна из "Фрекен Юлии". В том же гала-концерте принимали участие и Барышников (в па-де-де из "Дон Кихота"), и Нуриев (в па-де-де из "Корсара"), и Наталия Макарова (в "Весенних водах"), но основной успех выпал именно на долю Эрика. Правда, сам Эрик отозвался на восторги и аплодисменты довольно сдержанно, заметив: "Все так сходили с ума, будто я вернулся с того света". Но он и сам был счастлив. После спектакля они с Рудольфом какое-то время провели на праздничном приеме, а потом ушли вдвоем и через несколько часов объявились у дверей дома Клайва Барнса (известного балетного критика). Конечно, их впустили, и Барнс вспоминал потом, что уже было совсем поздно, подвыпившие Эрик и Рудольф сидели вдвоем на диване и хихикали. Розмари Уинкли, свояченица Барнса, фотографировала их, и один из сделанных снимков Барнс назвал "особенно трогательным": "великие танцовщики" предстали на нем совсем "расслабившимися, улыбающимися, открытыми". Я сосканировала эту фотографию из книги, получилось не очень хорошо, но все-таки кое-что разглядеть можно. Наверно, это и вправду одна из самых трогательных фотографий Эрика и Рудольфа вдвоем.