Когда я понимаю, что больше не могу читать по-датски, то достаю "Old Friends and New Music" Николая Набокова и начинаю отдыхать. Странная книга - сборник анекдотов-воспоминаний, где больше именно анекдотического, чем мемуарного. Не знаю, как это объяснить, но вот читаю и чувствую: автор много выдумывал, верить на слово ему нельзя. Именно в этой книжке есть главка "Видение Нижинского" (в свое время ее перевели на русский, опубликовали в "Новом Журнале", а я ее прочитала и написала ругательный пост), в которой Набоков перепутал "Жар-птицу" и "Петрушку", пожалел Нижинского так, что лучше бы не жалел, пнул Дягилева, нарисовал карикатуру на Василия Зуйкова, и остался явно очень собою доволен. Но надо признаться, что в других главках, посвященных Дягилеву, он держит себя в руках и в рамках, и Дягилев в его описании даже похож на себя: обаятельный, хитрый, эрудированный, вспыльчивый, вкрадчивый, с тираническими замашками, с врожденным очарованием и с железною волей. В общем, прелесть, Сергей Павлович, я вас узнала. Окружают Сергея Павловича сплошь милые люди: и Патрик Долин появляется на минуту, и Борис Кохно тут как тут, и Серж Лифарь вокруг вьется, и Валичка Нувель не теряется, и даже Леля Мясин пытается поставить набоковскую "Оду" (правда, без Дягилева все равно не бывать этой "Оде"). Встречаешься с ними и понимаешь, что ужасно соскучилась, и радуешься, будто сто лет их не видела. И пусть у Набокова и они получаются не совсем живые, слегка кукольные, анекдотичные, а все равно - все уже такие родные, такие хорошие.
Но я совсем не понимаю, почему Набоков упорно пишет о том, что Дягилев умирал долго и тяжело. И мучительную агонию упоминает, и о каких-то страданиях рассказывает. Вздор. Собственно говоря, Дягилеву дважды повезло в смерти: он умер в Венеции (а он сам говорил, что хотел бы умереть именно там) - и умер легко. Он не испытывал боли, он не оставлял надежды на выздоровление - и когда началась агония, он был без сознания. Можно сказать, он не заметил своей смерти. И зря, совершенно зря Набоков сгущает краски и нагнетает ужасы. Ну, для анекдота, понятное дело, сойдет: чем драматичнее, тем лучше.