Чем больше читаю Кавану, тем сильнее хочу Мейнерца. Кавана, конечно, интересно описывает отношения Бруна и Нуриева, и вообще уделяет Эрику довольно много внимания, но все равно - она смотрит на Эрика "со стороны Нуриева", если так можно выразиться. А я бы хотела взглянуть на Эрика "со стороны Эрика". Проще говоря, я хочу книгу, где главным героем был бы Эрик, а не Нуриев, вот и все.
А отношения Эрика и Рудольфа, если судить по книге Каваны, по письмам Эрика, по свидетельствам очевидцев, - были действительно и мучительными, и деструктивными, и невыносимыми для обоих. Даже не знаешь, кого больше жалеть. Может быть, Рудольфа жаль даже чуточку больше: он не был готов к тому, что Эрик, казавшийся таким уравновешенным и невозмутимым, на самом деле был очень нервным, склонным к тяжелейшим депрессиям, интровертным, мучительным и для себя, и для окружающих человеком. Рудольф явно думал, что Эрик будет ведущим в их паре, учителем, наставником, старшим во всех отношениях. А Эрик не мог постоянно быть старшим при Рудольфе, и чем дальше, тем больше тяготился этой ролью, и задыхался, и отступал, уезжал, убегал, а в разлуке тут же начинал дико тосковать без Рудольфа и писать ему действительно душераздирающие письма. А стоило им встретиться - и все опять начиналось заново: столкновение характеров и темпераментов, разные взгляды, разные запросы, разные желания, и все это помножено на огромную взаимную любовь и влечение. И вместе им быть невозможно, и в разлуке тоже, вот уж воистину - "что мешает тебе и мне? я хочу умереть во сне и проснуться рядом с тобой" (весьма в духе писем Эрика, кстати). И еще Эрик ревновал и изводился из-за физической неверности Рудольфа. И в одном недатированном, но явно позднем, прощальном по тону письме он говорил: "...если ты боишься провести даже одну или две ночи в одиночестве... значит, ты не знаешь, что такое настоящая любовь...". Рудольф явно не считал эти сексуальные приключения изменами Эрику, но Эрик воспринимал их именно так и переживал очень болезненно. И это тоже разрушало их отношения.
В конце концов, даже к лучшему, наверно, что они сумели перевести свою связь на другие рельсы, остаться и друзьями, и коллегами, и просто очень близкими людьми, но уже не любовниками (или, скажем так, не постоянными любовниками, потому что бог знает, прервалась ли их физическая связь окончательно именно в конце шестидесятых, да и неважно это). Как ни странно, теперь они могли любить друг друга, но уже не предъявлять друг другу такие высокие требования и не мучиться так, как раньше. А Эрику еще и повезло встретить Констатина Патсаласа, с которым ему явно было спокойнее и комфортнее, чем с Рудольфом. Хотя их отношения наверняка тоже были не безоблачными, но все-таки и не такими болезненными. И с Константином Эрик мог жить, не разлучаясь или разлучаясь ненадолго, а для него это значило очень много - ведь с Рудольфом ему то и дело приходилось расставаться надолго, а встречаться редко и от случая к случаю. С Константином Эрик мог жить вдвоем, а с Рудольфом - увы, не вышло.