Бакл был балетным критиком в Sunday Times с 1959 по 1975 годы. Под конец ему это надоело до истерики: он вспоминал, что ему приходилось из года в год смотреть практически одни и те же спектакли - только с разными кастами. От такого однообразия любой взвоет, Бакл еще долго продержался. Но в Рождество 1972 года он писал мрачно: "Ну что ж, еще на одного "Щелкунчика" ближе к смерти".

С Борисом Кохно у Дягилева не получилось длинного романа, потому что Борис был все-таки не в его вкусе - слишком уж красив, классически красив. В самом деле, все остальные "великие любови" Дягилева были далеки от классической красоты - кроме Димы Философова, разве что.

Андрей Эглевский в тридцатые годы рассказывал Баклу, что Мясин составил для него специальный распорядок дня: столько-то часов на занятия, столько-то - на отдых, и час на секс - с пяти до шести. О, Леля, Леля...

UPD. Добавлю еще кое-что - то, что не успела написать в электричке. После успеха эдинбургско-лондонской дягилевской выставки 54-55 годов Мясин (который сам на эту выставку так и не выбрался) написал Баклу и предложил ему место своего секретаря. Бакл должен был сопровождать Мясина в поездках и заниматься его корреспонденцией, а взамен Мясин предлагал Баклу право на работу над его мемуарами (нормальное разделение труда: Мясин предоставляет факты и документы, Бакл пишет; несколько лет спустя Бакл вот так же написал вместе с Лидией Соколовой "Танцуя у Дягилева"). Увы для всех нас - Бакл отказался, честно признавшись, что не умеет печатать на машинке (а без машинки - какой из него секретарь?), и добавив - уже не так честно - что раньше двух дня с постели не встает. Конечно, приврал, хотя действительно был ленив и любил поваляться утром в кровати (Дягилев тоже любил). Но потом Бакл сожалел о своем отказе и говорил, что мемуары Мясина, опубликованные в 1968 году, "могли бы быть в десять раз информативнее" - если бы над ними работал Бакл. И я с ним совершенно согласна - пожалуй, если бы Бакл действительно приложил руку к мясинским мемуарам, там было бы меньше таких беспомощных умолчаний и откровенных выдумок. Ну, а так мы имеем то, что имеем. Интересно, написал ли Мясин в конце концов эти мемуары самостоятельно - или с чьей-то помощью? Но вот мне сегодня, к счастью, пришла наконец-то биография Мясина (автор - Винсент Гарсия-Маркес), может быть, там что-нибудь об этом написано.

В последний раз Бакл встретился с Мясиным зимой 1978 года (Мясин умер год спустя, в начале весны, 15 марта 1979 года). Они ужинали втроем - вместе с Мэри-Энн де Флиг, помощницей и последней любовью Мясина. Бакл вспоминал, что Мясин чуть ли не все время держал ее за руку. По-моему, ужасно трогательно. Да и вообще, по воспоминаниям все того же Бакла, к концу жизни Мясин стал гораздо мягче и добрее. Разговаривали, конечно, о Дягилеве (ведь Бакл как раз работал над биографией Дягилева), и Мясин "говорил о Дягилеве так, что можно было подумать, будто этот человек был святым, а я-то знал, что он им не был". Как ни старался Бакл выудить у Мясина подробности его развода с Дягилевым в 1921 году, Мясин был тверд, как алмаз, и скрытен, как партизан; Бакл ему задавал наводящие вопросы вроде: "А что, Дягилев был очень ревнив?" - на что Мясин категорически отвечал, что Дягилев вот ни капельки не был ревнивым. Эхе-хе. Мне кажется иногда, что Мясин все-таки чувствовал себя виноватым из-за разрыва с Дягилевым - и поскольку так и не смог ни объясниться с Дягилевым, ни помириться с ним, то и выдавал очень желаемое за действительное: то писал о восстановлении отношений с Дягилевым "на прежней основе" (что звучит ну очень двусмысленно), то вот, уверял, что Дягилев вовсе и не ревновал его к Вере Савиной. Грустно все это, и Мясина почему-то очень жаль.