Сил у меня нет, жить не хочется, перевод трудный, а текст не пишется. Так что все в порядке, как всегда. По-настоящему плохо лишь одно: мне никак не придет "Speaking of Diaghilev" Драммонда, и я начинаю побаиваться, что книгу либо потеряли на почте, либо задержали на таможне, либо отправили обратно. Она уж больше месяца ко мне плетется, за это время можно было бы совершить кругосветное путешествие.
Вычитываю у Бакла всякие анекдоты из разных источников. Вот, например, в 1919 году в Лондоне "Русские балеты" давали, среди всего прочего, благотворительный спектакль. На афише, извещающей об этом спектакле, имя Лидии Лопуховой было набрано очень крупным шрифтом, а вот имя Мясина - шрифтом поменьше. Сирил Бомонт вспоминал, как явившийся в театр Мясин увидел это, фыркнул от возмущения и заперся в своей гримерке. Дягилев приехал в театр позднее, увидел запертую дверь и решил, что Мясин опаздывает. Бросился за Григорьевым - тот ничего не знает. Вдвоем они попробовали еще раз постучаться в дверь мясинской гримерки - там тишина. Они стали звать Мясина - безуспешно, тот не отзывается. Тогда они стали колотить в дверь кулаками - а толку чуть, все равно нет ответа. Тогда они одновременно решили заглянуть в замочную скважину - и столкнулись лбами. В общем, содом с гоморрой. Но Мясин в конце концов сменил гнев на милость, дверь отпер и отправился танцевать.
А в 1920 году в Париже, после премьеры "Пульчинеллы", персидский принц Фируз, одна из звезд парижского общества, устроил вечеринку, которую впоследствии описал Раймон Радиге в "Бале у графа д'Оржеля". Кого там только не было - и Дягилев с Мясиным, и Мися Серт (разумеется, с самим Сертом), и Пикассо с Ольгой Хохловой, и Стравинский, и Орик с Пуленком, и, конечно, Кокто и Радиге. Шампанское лилось рекой, захмелевший (чтоб не сказать - опьяневший вусмерть) Стравинский поднялся наверх, в спальни, собрал там подушки и покрывала, скинул их вниз, в зал, а радостные гости устроили битву подушками. Вот только не знаю, участвовали ли в этой битве и Дягилев с Мясиным. Вообще не могу себе представить пьяного Дягилева, создается впечатление, что он в этом отношении всегда держал себя в руках.
Трудно себе представить и пьяного Мясина, но все-таки можно, прецеденты были. В посте, посвященном воспоминаниям Лидии Соколовой "Dancing for Diaghilev", я рассказывала о неприятной сцене, случившейся в 1921 году, на ужине по случаю премьеры "Весны священной" в постановке Мясина. Тогда Мясин вскочил из-за стола, запрыгнул на рояль и заявил, что решил убежать "без шапки в ночь холодную" вместе с Соколовой, шокировав этим известием и Соколову, и Дягилева, и всех остальных зрителей. Бакл тоже пересказал эту историю, а заодно добавил, что сам Мясин об этом вечере - ну, если верить его рассказу, - помнил лишь одно: как прижигал сигаретой руку Пикассо, причем Пикассо "даже не пошевелился". Короче говоря, пьян был тогда до изумления. Мясин, конечно, насчет Пикассо не знаю.