Лидия Соколова пишет, что у Мясина в конце концов собралась целая коллекция подаренных Дягилевым колец с сапфирами. У Нижинского тоже была такая коллекция, только Мясину Дягилев дарил платиновые кольца, а Нижинскому - золотые. Интересно, что Бронислава Нижинская, напротив, упоминает, что Нижинский носил именно платиновое кольцо с сапфиром - разумеется, подаренное Дягилевым.
Соколова мне очень нравится, она пишет чрезвычайно интересно - и у нее, например, полным-полно информации об "эпохе Мясина" в Русских балетах. "Эпоху Нижинского" она застала уже на излете - при ней завершился первый этап (она была в том несчастном южноамериканском турне - и написала о том, какое удручающее впечатление на всех произвела свадьба Нижинского), при ней же состоялось и печальное возвращение Нижинского в компанию. Она рассказывает, что в 16 году Нижинский отяжелел и стал танцевать гораздо хуже.
Когда же она его встретила впервые - в 13 году - то он показался ей настоящим фавном, диким созданием, которому очень не по себе среди людей. Он был очень молчалив, застенчив, нервен, не мог сидеть спокойно - то ломал пальцы, то болтал ногами (то, надо думать, грыз фужеры), часто моргал, в общем, складывалось впечатление, что ему очень беспокойно и неуютно. Он мало с кем разговаривал - с ним тоже общались мало, только Мари Рамбер (Мим) сама заговаривала с ним (причем по-польски).
Что же касается Мясина - то Соколова пишет о его огромных и серьезных, никогда не улыбающихся глазах. Он всегда смотрел на собеседника очень прямо, не отводил взгляда, но было совершенно невозможно понять, о чем он думает. Девушки в Русских балетах чуть ли не поголовно были в него влюблены (и Соколова тоже), но не смели флиртовать с ним - в конце концов, у всех в памяти была свежа история с Нижинским. Соколова описывает один случай в Америке - на благотворительном вечере в российском посольстве, куда были приглашены артисты Русских балетов, в том числе Соколова с Николаем Кремневым (ее первым мужем), Мясин и другие. Сначала они танцевали в бальном зале, а потом Соколова и Кремнев ушли от шума в какую-то маленькую пустую комнату. К ним присоединились Мясин и еще одна девушка, вчетвером они пили и веселились, девушка заигрывала с Мясиным, и все было прекрасно до тех пор, пока не отворилась дверь. На пороге стоял Дягилев с бутылкой шампанского подмышкой и бокалами в руках (вероятно, он искал Мясина). Все похолодели, Дягилев же молча развернулся и ушел. А на следующий день по "сарафанному радио" - то бишь, через слугу Василия, - был обнародован приказ: участникам Русских балетов (читай: особам женского пола) строго запрещается отвлекать Мясина от работы (читай: флиртовать и строить ему глазки). Неповинующихся уволят без снисхождения (и, вероятно, без выходного пособия). Соколова вспоминает, что с тех пор девушки, дорожившие своим положением в Русских балетах, старались держаться подальше от Мясина.