"Балет Дягилева" Сергея Григорьева - ужасно интересная книга. Григорьев очень мало пишет о своих личных отношениях с Дягилевым и очень много - о поставленных балетах, с кучей занятных подробностей: как репетировали, как кто танцевал, как прошла премьера, как принимала балет публика в разных городах и странах. Правда, тут же начинаешь рвать на себе волосы из-за того, что невозможно увидеть описанные постановки на видео - а так хочется. Вот, например, "Докучные" - балет по мотивам комедии Мольера, либретто Бориса Кохно, музыка Жоржа Орика, хореография Брониславы Нижинской. Григорьев пишет, что Дягилев и Кохно активно вмешивались в репетиции и донимали Брониславу непрошеными советами: "вмешательство Дягилева и Кохно отнюдь не всегда оказывалось разумным. Например, они предлагали, чтобы Долин танцевал вариацию на пальцах, как балерина, считая, что это произведет впечатление. Но когда дело дошло до спектакля, публика восприняла его танец лишь как трюкачество".
Хочу, черт возьми, увидеть Долина на пальцах! А нет даже фотографий его в "Докучных", я и в книгу Кохно заглянула, и книги самого Долина перерыла (там же есть его снимки в разных ролях) - и нигде ничего. Вот черт побери. Причем надо отметить, что сам Долин не считал мужской танец на пальцах - трюкачеством, и с удовольствием вспоминал, как уже в сороковых годах в Нью-Йорке танцевал на пальцах партию Черта в "Сорочинской ярмарке" (балет Давида Лишина на основе "Ночи на Лысой горе" Мусоргского). Более того - сейчас залезла в его "Автобиографию" 1960 года, чтобы освежить впечатления: так он пишет, что при постановке "Докучных" именно он подал Дягилеву эту идею - создать для его персонажа вариацию на пальцах. Ну, а Дягилев идею оценил и добился ее исполнения.
Но Григорьев, похоже, все эти новаторские находки не очень любил. Тем не менее, в целом он к Долину благосклонен. Выберу несколько характеристик, просто так, чтобы самой порадоваться. Вот что Григорьев говорил о Долине в роли Дафниса ("Дафнис и Хлоя", музыка Равеля): "За два месяца пребывания в труппе Долин сделал большие успехи, и, хотя мы считали, что он вряд ли готов исполнить столь ответственную роль, Дягилев стремился как можно скорее показать свои последние находки. В результате Долин отлично выступил. У него была привлекательная внешность, а движения изящны и отточенны. Его недостатком оставалась склонность к манерности, что Дягилев видел и, как мог, старался исправить".
О Долине в "Голубом экспрессе" (музыка Дариуса Мийо, либретто Жана Кокто, хореография Брониславы Нижинской): "Главную роль Красавчика прекрасно танцевал Долин, которому британское происхождение помогло наделить своего героя повышенным уважением к самому себе. Его исполнение отличалось большим совершенством и удостоилось заслуженных аплодисментов. Дягилев осуществил свой замысел по превращению Долина в первоклассного танцовщика".
Об отношении Дягилева к Долину в 1925 году: "От надежд, которые он возлагал на Долина как на хореографа, Дягилев вскоре отказался. Он часто говорил мне, что эстетические принципы Долина совершенно расходятся с нашими, русскими, его сознание и темперамент были отчетливо британскими".
О Долине в "Призраке розы" в 1929 году: "Теперь он танцевал этот балет с Чернышевой и, хотя немного манерничал, был все же в нем хорош".
Интересно, что сам Долин ни разу ни словом не упоминал о том, что Дягилев надеялся воспитать из него еще и хореографа. Впрочем, вполне может быть, что Дягилев просто не посвящал его в эти замыслы.
А еще интересно вот такое замечание об отношении Дягилева уже не к Долину, но к Лифарю в 1928 году: "Лифарь как танцовщик к этому времени достиг высокого совершенства. Но Дягилев разочаровался в нем как в личности. Теперь от общения с Лифарем он часто терял самообладание, считал, что он лицемер, интриган, крайне амбициозен и склонен к саморекламе. Не то, чтобы Дягилев презирал честолюбие как таковое, но полагал, что оно должно быть иного качества".
Что тут скажешь? Бедненький Лифарь. Не знаю, не преувеличил ли Григорьев, но, возможно, Дягилев и вправду начинал разочаровываться в Лифаре - даже не потому, что Лифарь был прям уж вот такой плохой, а потому, что Дягилев уже не был в него так влюблен, как раньше. Очарование улетучивалось. Но едва ли сам Лифарь был так уж в этом виноват.
Вот такие интересные факты-интриги-расследования. Надо еще сказать, что, к сожалению, переведена книга не очень гладко (ну, это видно даже в приведенных отрывках). Хуже всего, что переведена она дважды: изначально существовавшая рукопись Григорьева на русском языке была сокращена, переведена на английский и издана в 1953 году, а сорок лет спустя, в 1993 году, книга вышла в обратном русском переводе. Куда делась первоначальная рукопись - поди узнай! Впрочем, насколько я поняла, в национальном музее Монако хранится архив Григорьева. Так что, возможно, рукопись преспокойно лежит там - в ожидании лучших времен. Точно так же, как в ожидании тех же лучших времен лежит в архивах рукопись Вальтера Нувеля.