Наша почта России очень странная: написала мне в извещении, что принесла мне пакет из Германии, я думала, это Кесслер, а это оказался Кохно из Америки. А в другом пакете обретался Антон Долин - тоже из Америки. Пока что я читаю его, вернее сказать - пожираю огромными кусками, сегодня почти до четырех утра сидела и не могла оторваться. Он поразительно мил - пожалуй, не без сентиментальности, но даже эта сентиментальность суховата и хорошо дозирована. Конечно, мне больше всего были интересны его воспоминания о Дягилеве - и он с лихвою оправдал мои ожидания. Все-таки что за сила обаяния была у Дягилева, если он так покорял и очаровывал людей - и даже через много лет после его смерти они не могли забыть о нем, снова и снова возвращались к нему, вспоминая мельчайшие детали его поведения, его слова, его поступки. Долин не исключение: хоть он и пишет с сожалением, что никогда не любил Дягилева так, как тот любил его, никогда не отвечал на эту любовь с такою же силой, но, похоже, все равно был очень сильно очарован.
Как всегда, у меня нет времени писать подробнее, поэтому перескажу-переведу несколько занятных отрывков из мемуаров и дальше побегу.
Впервые Долин встретился с Дягилевым в 1921 году (тогда Долину было семнадцать лет). Для лондонского сезона этого года Дягилев поставил "Спящую красавицу", и Долин (тогда еще Патрик Кэй, сценическое имя - Патрикеев), ученик балетной студии под руководством Серафины Астафьевой, танцевал в этой постановке в кордебалете. Постановка, как известно, провалилась, Дягилев понес огромные убытки, но зато познакомился с Долиным и обратил на него внимание.
Немного текста"Однажды вечером я смотрел, как Станислас Идзиковский и Лидия Лопухова танцевали pas de deux из "Голубой птицы и принцессы Флорины". Внезапно я заметил чью-то тень и почувствовал рядом присутствие того, кто уже не раз прежде смотрел на меня. Чья-то рука легла на мое плечо, и голос Дягилева произнес:
- Когда же вы станцуете Голубую птицу?
Я обернулся с трудом, мороз прошел по моему телу.
- Когда вы захотите этого, сэр, - ответил я.
Два года спустя я танцевал в "Голубой птице", сначала в Монте-Карло, затем в лондонском театре Колизеум в 1924 году. Дягилев прислал мне лавровый венок и приложил к нему карточку, на которой было написано: "Quand danserez-vous l'Oiseau Bleu? 1922-1924. S.D."
Эта карточка до сих пор у меня. Лавры увяли."
В 1923 году они встретились снова - и Долин подписал контракт с "Русскими балетами" на два года. Дягилев влюбился если не с первого, то со второго взгляда точно, и, как всегда с ним бывало, принялся старательно очаровывать свою новую любовь и ухаживать за ней по всем романтическим правилам. Начало роману было положено в Париже, где Дягилев водил юного Долина в рестораны, беседовал с ним, а, провожая в отель на такси, "нежно сжимал и ласкал" его руку. Хочу привести еще один маленький отрывок из их беседы того времени - вернее, из монолога Дягилева. Стоит отметить, что тогда Дягилев общался с Долиным только по-английски - вынужденно, поскольку Долин почти не понимал ни русского, ни французского (выучился потом и, как сам отмечал, мог говорить по-русски почти без акцента). Впрочем, для Дягилева этот маленький языковой барьер не был серьезной преградой: Долин пишет, что говорил Дягилев по-английски довольно свободно, "красноречиво" и "с очаровательной застенчивостью".
"- Патрик, я был вместе с Бакстом на одной из последних репетиций в костюмах в театре "Альгамбра" (где в 1921 году ставили "Спящую красавицу"). Я знаю, что Леон Бакст был почти влюблен в мою Ольгу Спессиву (Спесивцеву) - о, я уверен, ты тоже. Ты был на сцене, ты казался весьма элегантным в розовом атласном костюме с золотом. Я спросил Бакста: кто, по его мнению, красивее всех на сцене. Знаешь, что он ответил? "Мой дорогой Серж, - сказал он, - ну конечно, Ольга Спессива и вон тот юноша с большими карими глазами". Знаешь, кто был этот юноша? Ты, mon cher Патрик. Ты был тем юношей с большими карими глазами.
Как будто я мог этого не знать!"
Я полагаю, правда, что в оригинале "мой дорогой Серж" в устах Бакста звучало просто как "Сережа".) Долин называет Дягилева в своей книге либо по фамилии, либо - "Серж Павлович". Ну, а Дягилев звал Долина по имени - Патрик, или "бэби" ("он часто называл меня так", - пишет Долин). Бог знает почему, но это "бэби" основательно выносит мне мозг.
А еще Долин писал, что ему с первой же встречи понравился Лифарь. И что бы о них ни говорили, никогда между ними не было ни трений, ни зависти, ни ревности. Боже мой, вот оно, идеальное исполнение мечты Дягилева о тройничке: он посередине и Долин с Лифарем по бокам.) Все друг друга любят, никто не интригует, не злится, кнопки в туфли не подкладывает. Прелесть же.)
Ладно, все, ухожу работать. И так потратила на пост больше времени, чем хотела - а все потому, что мой гнусный комп сожрал первый вариант и не подавился.