Сначала мне захотелось выложить один симпатичный кадрик из такаразучного "Нижинского", потом мне захотелось подобрать к нему более-менее подходящую цитату, потом я полезла перелистывать свои "дягилевские книжки", но так ничего и не выбрала. Современники, как правило, писали об отношениях Дягилева и Нижинского либо уклончиво, либо удивленно, либо насмешливо и недоверчиво, либо - чаще всего - просто отмечали, что "все разъехались, кроме Нижинского, который с Дягилевым едет, конечно, в Венецию" (так писал Бакст своей жене из Парижа, в июне 1909 года). А хочется-то чего-нибудь романтичного... и тут на помощь приходят женщины. Говорила я уже об этом, и снова повторю: все-таки нежнее всех, мягче и добрее написали о Дягилеве Бронислава Нижинская и Тамара Карсавина (впрочем, к ним еще можно присоединить Лифаря - он тоже оставил очень нежные воспоминания). И вот цитата из "Театральной улицы" Карсавиной:

"Привязанности Дягилева были глубокими, искренними и преданными, он старался прятать их за маской пресыщения.
В ту ночь, когда мадам Морис Эфрюсси устроила у себя праздник, так приятно закончивший наш первый парижский сезон, я тщетно искала среди гостей Дягилева. Только когда заиграли вступление к «Сильфидам» и мы, исполнители, под покровом крытой аллеи из вьющихся растений направились к сцене, я увидела его. Маленький барочный фонтан стоял в центре на фоне зеркал. Неотрепетированный эффект, производимый одетыми в белое фигурами, удлиненными, затуманенными зеленоватым стеклом, был фантастически прекрасен. Но он не видел ничего этого. Он стоял в одиночестве в конце шпалеры, служившей кулисами нашего театра на открытом воздухе. Он стоял там с невидящими глазами, не принадлежа, как казалось, ни времени, ни месту, не воспринимая то, что мог бы рассматривать как свой триумф. Он выглядел встревоженным и усталым. Перед своим выходом я увидела, что он уходит. Нижинский в тот вечер не танцевал — он внезапно заболел".

Нижинский тогда заболел брюшным тифом - к счастью, не очень тяжело. А Дягилев, хоть и волновался, а все-таки не навещал его и разговаривал с ним только через дверь. Но по воспоминаниям Брониславы Нижинской, Вацлав воспринимал это с юмором и не обижался; "он явно получал удовольствие от того, что выздоравливает и с ним целый день нянчатся". И еще - ладно уж, цитировать так цитировать, я очень люблю Брониславу - "Вацлав носил теперь не золотое кольцо с бриллиантом, когда-то подаренное ему князем Львовым, а массивное платиновое кольцо с сапфиром от Картье - первый подарок Сергея Павловича Вацлаву. Он никогда не расставался с этим кольцом и снимал только перед выходом на сцену".
А теперь - наконец-то - такаразучная картинка.

Слэшефем с участием Дягилева (Китаро) и Нижинского (Чиги)