Всюду ФБ, а мы с gr_gorinich каникулярничаем до упаду и сочиняем бесконечную сагу по "Ганнибалу" в советском антураже: в главных ролях - интеллигент Виля Громов и еще один интеллигент Геннадий Тимофеевич, лектор общества "Знание". Идея принадлежит gr_gorinich, кое-какие подробности лежат вот здесь. Что-то нас летом тянет на советские реалии, в прошлом году мы вора Эроику и майора Эбербаха уже отправляли на дачу к Медвежонку Мише. Но это были перестроечные времена, а Виля и Геннадий Тимофеевич живут в суровые семидесятые, где-то в провинции. Никакого каннибализма здесь нет, хоть Геннадий Тимофеевич и добывает непонятно откуда хорошее мясо. То ли у него продавцы знакомые, то ли он отоваривается на рынке (на нетрудовые доходы) - бог знает (а бога, как известно, тоже нет). И не только сам готовит, но и подкармливает Вилю Громова, у которого зарплата сто двадцать рублей (да и ту он вечно норовит потратить на книги). Сага наша разрастается, Виля уже успел раскрыть дело о хищении форм для выпечки с местного хлебзавода, приобрел садовый участок для выращивания картошки, сделался преподавателем английского языка (а вообще-то он выпускник филфака и изначально читал литературу, но все время увлекался и норовил рассказать студентам о чем-нибудь крамольном), съездил в командировку в Ленинград, достал диван взамен колченогого топчана, и все это - с помощью мудрого Геннадия Тимофеевича, умеющего жить. Геннадий Тимофеевич вообще взял над Вилей шефство: то подкормит, то в поход за грибами пригласит, то поможет купить по блату вышеупомянутый диван, то просто утешит и даст совет. Ах да, а еще он снабжает Вилю интересными книгами и лентами для пишущей машинки, ведь у Вили, как в песенке Кима - "ночами наша "Оптима" гремела, как пулемет, на всю Москву". Великий он самиздатчик, этот Виля, и скорее ночь недоспит, на занятия опоздает, а все, что ему дали на день или два, перепечатает. И очень любит читать стихи наизусть, особенно Пастернака. Да и сам пишет в стол, а может, чем черт не шутит, и дневники ведет. И тоже пишет в них, как у Кима: (начальная запись, январь 68-го): "Неужели это никогда не кончится?". (Последняя запись, июнь 72-го): "Боюсь, что это не кончится никогда".