От последнего текста в голове осталась картинка: стриженная Аннероза и длинноволосая Хильда. А во всем виноват Конрад, воображавший, как Аннероза обрезает волосы. Что-то в этом есть, но не знаю, что именно. Смешно, Конрад мне был всегда безразличен, а стоило мне о нем написать, и я почувствовала к нему страшную нежность.
И - в сторону от фиков - в "Москве" лежит "Пляска смерти" 1796 года. Она мне и ни к чему, а я ее все равно хочу. Но, пожалуй, это будет неутоляемое (или даже неутолимое) желание.
Не в обзоры, конечно.