Мое сражение с титанийским фиком напоминает мне борьбу папы с курицей в "Денискиных рассказах". Сначала я долго мечтаю сделать из текста министерский шницель с виноградом или цыпленка табака под утюгом. Потом соглашаюсь на простой бульон. Потом начинается самое интересное - я стригу этот проклятый фик, опаляю над газовой горелкой, мою под краном. Он от меня упрыгивает под шкаф, я вооружаюсь шваброй и говорю грозно: "Ну, теперь держись, синяя птица". Тексту хоть бы хны, он от этого краше не становится. И я чувствую, что в конце концов, когда я с облегчением засуну текст в кастрюлю и поставлю варить, придет нормальный человек, принюхается, спросит: "Солили? Потрошили?" - и вздохнет, услышав мой расслабленный ответ: "Потом, когда сварится".