Я все сильнее ощущаю верность наблюдения: когда нужно работать, хочется сочинять что-нибудь, любую дурь, но когда работать не нужно, мысли разбегаются, и наваливается жуткая творческая лень. Сейчас мне надо переводить, надо двигать большой текст (к сожалению, это для меня давно уже работа, а не развлечение), а в голове у меня толкаются совершенно графоманские и идиотские замыслы, неоформленные и зыбкие, как медузы: мне хочется написать драббл про Аннерозе с Хильдой (пост-канон и не без фемслэшных мотивов), мне хочется поразмыслить над чем-нибудь про Оберштайна с Райнхардом (нехватка пейринга в организме!), мне - уж совершенно необъяснимое желание - хочется вдруг войти второй раз в ту же воду и вспомнить моих любимых Мацумото с Хинамори, я почему-то о них соскучилась. Но все это - надеюсь - до лучших времен останется в голове, а может быть, и вовсе никогда не появится на свет. Потому что - и я говорю об этом без кокетства - мне не хочется писать слишком много и неразборчиво: я боюсь, что начну повторяться и растрачиваться по пустякам.
А какой чудный роман я перевожу для курсовика! Правда, переводчик я отвратительный, у меня совершенно нет опыта перевода художественной литературы, все публицистическая халтура да ооновские документы. Но все равно роман прелестный: "Eine Frau zu sehen" Аннемари Шварценбах, швейцарской писательницы тридцатых годов; юный, искренний, не очень умелый, но очаровательный автобиографический текст о лесбийской любви, порывистый и целомудренный. Еще у Аннемари был замечательный роман "Freunde um Bernhard", по которому я в свое время умудрилась написать фанфик от большого восторга - хоть в этом и не было особой нужды, потому что "спейренные" герои и без того явно были любовниками. Но я до сих пор помню свою реакцию: ехала в метро, читая этих "Друзей", и вдруг на десятой, что ли, странице, молоденький художник Герт "медленно поцеловал в губы" своего юного приятеля Бернгарда. Я себя чувствовала почти как сам Бернгард - "это было та-ак неожиданно".